Гениальный грабитель - Евгений Сухов

Окно оказалось ближе, чем он предполагал, правда, дорога стоила немалых нервов. Лучше не думать о том, что каждый шаг может стать последним, — подобные мысли портят настроение. Остановившись у открытого окна, Константин заглянул вовнутрь квартиры. В голову пришла лихая мысль: «Вот было бы весело, если бы кто-то из проживающих увидел его физиономию между разросшимися листьями». Никого! Ровным счетом. Взобравшись на подоконник, он аккуратно ступил в просторную комнату, оклеенную мягкими зеленоватыми обоями. Осмотрелся. Одну стену занимали медали и грамоты, чуть в сторонке висели в рамках развешанные фотографии. Не удержавшись, Константин подошел и всмотрелся в запечатленные лица. Среди них было немало популярных людей. А хозяин-то любит быть в окружении знаменитостей. А вот это уже намного интереснее — на самом почетном месте, в окружении прочих регалий, висела бронзовая олимпийская медаль. Константин подошел к двери, потянул за ручку. Дверь, как и предполагалось, оказалась закрытой. Может, оно и к лучшему, на парочку приключений будет меньше. Вернувшись к столу, Ряшенцев выдвинул верхний ящик, чем-то тяжеловато шаркнувший. Невольно сглотнул: у самой стеночки, вместе с просыпанной мелочью и серебряным портсигаром с затертой крышкой, лежал «макаров»; здесь же небольшая, всего-то из четырех ключей связка. В какой-то момент ему пришла отчаянная мысль: «А что, если взять «макаров» и, вернувшись, наставить его в лоб сероглазому, после чего победителем покинуть негостеприимную квартиру?» Но он тотчас отказался от подобной идеи: не тот расклад, чтобы разыгрывать подобный пасьянс. В случае осложнений придется валить всех троих, что сделать будет крайне непросто. Не потому что жаль, а в силу того, что они так же могут быть вооружены стволами. Сунув ключи в карман, Константин осторожно ступил на карниз и тем же предельно осторожным шагом двинулся назад.

Обратный путь занял гораздо меньше времени — неудивительно, маршрут уже проложен. Верзилы стояли в глубине комнаты, довольно ухмыляясь, сероглазый держался впереди и оставался серьезным. Остановившись у окна, Константин помедлил: протянутой руки не дождаться, ничего, как-нибудь справлюсь и без посторонней помощи. Перегнувшись через высокий подоконник, он уверенно соскочил в комнату.

— А ты молодец, — одобрительно протянул хозяин. — Могло быть и похуже.

— Вот ключи, — Константин вытащил из кармана связку.

— Можешь оставить ее себе в качестве приза, — отмахнулся сероглазый. — Взгляни сюда, — показал он на компьютер, стоявший на столе. Константин вытянул шею и едва не крякнул от удивления: на экране он увидел себя стоящим у стола, в той самой комнате, откуда только что пришел. — Правильно поступил, что ствол не взял. Иначе с тобой произошел бы несчастный случай. Ты мне подходишь, всегда любил фартовых. — Вытащив из кармана пачку долларов, он отсчитал тысячу и сунул ее в руки оторопевшему Константину. — Это тебе за потраченные нервы и небольшой аванс на предстоящее дело.

— Какого черта! Что все это было?! Ты зачем поставил туда видеокамеры?

— Эта квартира тоже моя. Мы тебя разыграли, — сероглазый едва улыбнулся. Десятипудовые великаны тоже выглядели добряками. С трудом верилось, что каких-то несколько минут назад именно они пытались сбросить его с двадцать второго этажа. — Ты прошел экзамен. Его выдержит не каждый. Кроме альпинистской сноровки, здесь нужны еще и крепкие нервы. Все, вы мне больше не нужны, — повернулся сероглазый к великанам, — дальше я сам поговорю. — Сунув им деньги, спросил: — Хватит? Тут, кстати, и компенсация за порванную куртку.

— Годится, — одобрительно отозвался атлет, разгладив порванный отворот, и небрежно сунул купюры в карман. — Если что…

— Буду иметь в виду, — отозвался сероглазый. — Свояку передавайте привет.

— Передадим, он тебя тоже не забывает.

За громилами громко захлопнулась входная дверь. Теперь они оставались вдвоем.

— Что все это значит? — угрюмо спросил Ряшенцев.

— А то, что нам не нужны лишние свидетели. А вот теперь послушай меня. Ты хотел бы заработать хорошие деньги? — Константин молчал, лишь перевел взгляд на стодолларовые купюры, которые все еще не решался спрятать в карман. — Нет, я говорю не об этой жалкой тысяче, что ты сейчас держишь в руках, а о действительно больших деньгах, которых хватит тебе до конца жизни.

— Неожиданное продолжение разговора. Не ожидал. — Положив деньги в карман, Константин спросил: — Что это были за люди?

— Тебя это не должно беспокоить. Нанял на разовую работу. Дело я имею только с тобой.

— И о какой сумме идет речь?

— Полмиллиарда на четверых тебя устроят? — хмыкнул сероглазый.

— Однако… Это куда больше, чем я полагал. И что я должен сделать?

— Ничего особенного. Просто вместе с нами ограбить банк! Можешь называть меня Сержем, — протянул Степан Шабанов ладонь.

Глава 8.  Грабить банк? Вы сумасшедший!

Последний раз Шабанов встретился с Николаевым две недели назад, когда передавал ему деньги. Последующие дни общались лишь по телефону. Александр Игоревич по каким-то своим источникам сумел раздобыть схему банка и намеревался ее передать. Повстречались на той же самой лавочке, где впервые состоялся разговор.

Николаев выглядел все так же безмятежно: ни суетливых движений, ни бегающих глаз, ровным счетом ничего такого, что могло бы указывать на нервозность. Та же привычка сбрасывать с сигареты указательным пальцем пепел. (По какой-то необъяснимой причине именно эта привычка очень раздражала Шабанова.) В лице также никаких перемен, если не считать темных кругов под глазами. Но это всего-то результат полуночных раздумий, а они не в счет.

— Нелегкую задачу вы на себя взвалили, прямо скажу, — едва вздохнул Александр Игоревич. — На такое дело может отважиться разве что полный безумец.

— Или человек, который все в точности просчитал, — сдержанно возразил Степан Васильевич.

Положив небольшой журнал на край скамьи, Николаев сказал:

— В журнале пакет, а в нем план банка.

— Отличная работа, — поднял Шабанов журнал. — А вы волновались.

— Все не так сложно, как думалось поначалу. Мне не нужно было ходить по кабинетам, кланяться начальнику жилищного департамента — все схемы и чертежи находились в архиве, осталось лишь материально заинтересовать архивариуса, взять фотоаппарат с хорошей разрешающей способностью и отснять все, что требуется для дела.

— А теперь еще раз, но уже поподробнее расскажите о самом банке.

— Что именно вы хотели бы услышать?

— Меня интересует, что за люди толкаются в банке? И почему именно сюда поступают алмазы?

— Это не просто банк. Это современнейшее хранилище. Сюда свозится значительная часть контрабандных алмазов. В хранилище они поступают разными путями, некоторые из которых вполне официальные. Хранилище всего лишь перевалочный пункт, а оттуда они отправляются в Израиль, Армению, Америку. Там камни гранят, они получают легализацию и уже в качестве ювелирных украшений расходятся по всем странам.

— Сколько в хранилище может быть алмазов? — по-деловому осведомился Степан Шабанов.

— Этого вам не скажет никто. Никто не ведет точную бухгалтерию, часто сделку заключают исключительно рукопожатием. И все! Здесь под прикрытием банка сбывается большинство контрабандных алмазов.

— Почему же никто не прикроет эту лавочку? Насколько мне известно, ФСБ занимается камнями первой группы, а с этими ребятами особенно не побалуешь.

— Не прикроют потому, что хранилище находится под крылом очень серьезной конторы «Российские алмазы». А потом, в компании весьма умело распределяют прибыль. Часть денег достается руководству силовых структур. Часть идет на подкуп всевозможных фискальных должностных лиц. Некоторый процент отчисляется криминалу. Так что в работе этого хранилища заинтересованы абсолютно все!

— Можете сказать, каков ежемесячный оборот алмазов?

Сквер, огороженный со всех сторон разросшимися кленами, создавал некоторый эффект камерности. Внутри него на небольшой площади, разбитой ровными аккуратными асфальтированными дорожками, располагался с десяток скамеек, две из которых были заняты пожилой парой, скармливающей голубям куски хлеба, и молодой мамашей с коляской, пытавшейся успокоить горластого младенца (у него были все задатки оперного певца). Сквер воспринимался как некоторый оазис тишины на пересечении двух магистралей, наполненных шумом проезжающих автомобилей, пронзительным звучанием клаксонов и прочими шумами и звуками, чем обычно переполнен оживленный проспект. Грохотание рассеивалось в густых кронах деревьев, а то немногое, что прорывалось в сквер, не заставляло вздрагивать и позволяло вполне спокойно вести диалог.