Опасная охота - Валерий Еремеев

Незваный гость не появляется сразу. Я слышу характерный свист, вслед за которым на середину прихожей плюхается кусок сырого мяса размером с человеческую ладонь. Он знает про собаку!

Убедившись, что пса нет, он входит сам. Это тот самый урод со светлой шевелюрой. Ошибки тут нет. В большом зеркале прихожей отражается его морда, которая напоминает мне Дольфа Лунгрена в роли советского боксера в фильме «Роки IV», только пострашнее.

Его приход сюда снимает с него обвинение в убийстве. Он хоть и первоклассная сволочь, но здесь совершенно не причем. Моя первоначальная версия была верна: не добившись ничего от Вероники, он отправился сюда. Мне же удалось придти первым только потому, что ему понадобилось время, чтобы приготовить приманку. Если бы бедная Соня отведала его угощение, то заработала бы такое несварение желудка, от которого ее бы не вылечил ни один ветеринар.

Я колеблюсь, не влепить ли ему сразу заряд газа в рожу, но решаю не поднимать шум. В то же время, я отдаю себе отчет в том, что весовые категории у нас разные и если у меня не получиться одолеть его с первого же удара, то для второго у меня может не быть возможности. Как говаривали в глубокой древности восточные мудрецы: «Слабого можно бить, как получится, сильного — только на смерть». Ну, на смерть, не на смерть, а вывести его на хотя бы на короткое время из обращения — жизненно необходимо. Ничего не остается, как ждать пока он подойдет ко мне поближе.

Закрыв двери, блондинчик внимательно прислушивается. Потом с удовлетворенной ухмылкой начинает осторожно двигаться в сторону большой комнаты. И тут случается непредвиденное. Мобильник, лежащий у меня в кармане, громко сообщает, что кому-то очень хочется услышать звучание моего голоса. Верзила вздрагивает. Давай, Лысый! Сейчас или никогда!

Я распахиваю дверку и совершаю прыжок к противнику в то время, когда он поворачивает свою свирепую физиономию в мою сторону. Все силы имеющиеся в моем распоряжении я вкладываю в удар. Рукоятка пистолета с треском въезжает ему прямо между глаз, и правильная форма его носа сразу превращается в неправильную. Оглушенный, он валится на пол.

Тем не менее, всего этого оказывается недостаточно, чтобы полностью отключить его. Обливаясь кровью, как недорезанный поросенок, он делает попытку подняться. Приходиться добавить ему еще разочек по затылку, после чего он, наконец-то, надолго принимает горизонтальное положение.

Забавно все-таки получилось. Сначала он меня отделал в квартире у Коцика, теперь мы поменялись местами. Все-таки правы были философы, когда говорили, что если в одном месте что-то убудет, то в другом обязательно прибудет. Если переложить все сказанное с философского языка на общечеловеческий, то можно сказать и так: если в одном месте вы дадите кому-либо по голове, то в другом — обязательно дадут вам. Интересно, увидел ли он такой же фейерверк в глазах, что и я? При случае как-нибудь спрошу.

На телефоне оказалась Маргарита. Нашла время! Она щебечет, что с ней все нормально. Веронику увезли в больницу.

— У тебя все в порядке? — спрашивает она. — Надеюсь, ты мне все-таки объяснишь, что происходит?

— Надейся. Надежда умирает последней.

— Кретин, — резюмирует она, швыряя трубку.

Я наклоняюсь к белобрысому, так как очень хочу заняться исследованием его карманов. Денег — две с небольшим тысячи долларов и несколько сотен деревянных. Богатый выбор отмычек и П-4, иначе именуемый «Вальтером», образца 1976 года, красноречиво свидетельствуют о социальном статусе этого субчика. Но и это еще не все. Из внутреннего кармана его куртки я извлекаю паспорт на имя Калачова Ильи Петровича, семьдесят второго года рождения, имеется даже штамп о прописке: неведомый мне переулок академика Борисова, 17. Это уже удача. Ежели что, я знаю, где найти этого Илью Петровича.

Отмычки, паспорт и рубли я возвращаю на место. Доллары оставляю себе, в порядке моральной компенсации за нападение на меня и моего товарища, но больше потому, что вопреки желанию Царегорцева, я все-таки умудрился завязнуть в деле, а, учитывая сложившиеся обстоятельства, его расследование может продлиться неизвестно сколько и потребовать средств, в то время, как я совершенно на мели. Еще проблема. Что делать с «Вальтером»? Если вспомнить, что пару часов назад этот пидор мог запросто взорвать половину многоэтажного жилого дома, только для того, чтобы устранить свидетеля, он способен на что угодно. Мне очень не хочется, чтобы он кого-нибудь прихлопнул. Придется немного над ней поработать.

Спустя пять минут я засовываю немецкую волыну Калачеву за пояс, бросаю на него прощальный взгляд и осторожно, стараясь не производить шума, выхожу на площадку.

Глава 5

Мысли роятся у меня в голове, как у Винни-Пуха. Этот тип — единственная ниточка, которая может привести к разгадке. Он всего лишь исполнитель, это ясно как божий день. Но через него можно выйти и на более крупную рыбу.

Неплохо было бы посмотреть, куда он пойдет, когда очухается. Не думаю, что он долго будет валяться — мужик здоровый. Правда, ему понадобиться какое-то время, чтобы переварить ситуацию, но думаю, что как только он обнаружит в комнате труп, он выскочит из этой квартиры как ошпаренный. На чем он сюда добрался? Есть ли у него тачка? Вот что необходимо выяснить для начала.

Выхожу на улицу. На дворе пусто, как бывает в обычный будний день. Беглый осмотр окрестностей позволяет установить, что никаких других транспортных средств, кроме старого, вросшего в землю запорожца с разбитой фарой, спущенными колесами и отсутствующим задним стеклом, поблизости не имеется.

Значиться так… Своих колес у него нет. Значит, он будет ловить такси. С той харей, которую он имеет теперь, вряд ли ему захочется прокатиться в общественном транспорте.

В середине дворика вижу небольшую детскую беседку и иду туда. Отличное место для наблюдения! Отсюда мне хорошо виден дом напротив, а меня из дома — нет, если заранее не знаешь, что в беседке кто-то есть.

Скоро я вижу его выходящим из дома. Он закрывает лицо платком и раскачивается при каждом шаге, как трухлявое дерево под сильным порывом осеннего ветра.

Все как я и предполагал. Выйдя на проезжую улицу, он сходу ловит такси, идущее в сторону центра. Мне нужно сделать тоже самое. И сделать быстро. Но как назло, не только такси, но и любых других транспортных средств больше не наблюдается. Улица словно вымирает. Беспомощно верчу головой и в метрах пятидесяти замечаю припаркованный возле тротуара автомобиль с черными шашечками на крыше. Подхожу, а вернее подбегаю к нему. Это старенькие «Жигули»-копейка, но хозяина нигде не видно. Секунд десять беспомощно стою возле машины, в то время как единственная ниточка к разгадке удаляется от меня все дальше и дальше. Я в панике.

Не знаю, сколько бы я еще так стоял, если бы мой внутренний голос не подсказал решение, заключающееся в том, что если гора не идет к Магомету, то пусть она идет куда подальше. Это я о хозяине тачки. Не хочет меня везти — не надо. Я повезу себя сам. Вскрыть машину оказывается раз плюнуть. Никакой противоугонной системы, что, впрочем, и неудивительно, ибо хозяин с полным на то основанием полагал, что никто без крайней необходимости, находясь в здравом уме и трезвой памяти, не станет покушаться на его рухлядь. Одного он только не учел, что однажды все-таки найдется человек у кого будет такая необходимость, да и со здравым умом у этого человека окажутся проблемы, раз он позволил себе по уши погрязнуть в чужих, не касающихся его проблемах.

Не знаю, что на меня больше подействовало, тот факт, что преступники всегда опережают меня на целый шаг или вид истерзанной Вероники и смерть Ольги, но я чувствую, что начинаю потихоньку заводиться. Еще немного и я пойду вразнос. Когда со мной это случается, я сам себя боюсь, потому что не могу остановиться, пока не дойду до конца. В таком состоянии очень легко наломать дров. Именно так и случилось тогда, когда я потерял работу. Я это знаю, но ничего не могу с собой поделать.

Двигатель, как и я, тоже заводиться с пол оборота. Включаю скорость и резко рву с места. Отсюда идет в город длинное шоссе и, если машина с Калачевым не свернет где-нибудь с пол пути, у меня еще есть возможность ее догнать, благо двигатель работает хорошо, ровно. Полагаю, что его совсем недавно меняли или же делали капремонт.

Движок — это, очевидно, единственная новая вещь в автомобиле. Как молодое сердце, пересаженное старику, он так и хочет выскочить из своей старой оболочки и зажить собственной жизнью. Состояние всех остальных агрегатов — плачевное. Ходовая скрипит, стучит, потрескивает и создает впечатление, что вот-вот рассыплется. Салон автомобиля выглядит так, как если бы в нем ночевало стадо свиней. Для меня теперь на всю жизнь останется непостижимой тайной, каким образом хозяин автомобиля умудрялся отыскивать себе клиентов.