Один и без оружия - Корн Владимир Алексеевич

«Прямо через гематоэнцефалический барьер пуля прошла, — зло усмехнулся я, выхватывая из рук мертвого бандита ружье. — Защищать от такого он не рассчитан».

Ружье оказалось помповым, с удлиненным магазином, который был равен длине ствола. А значит, патронов в нем должно быть не меньше восьми, если не все десять. В том случае, если он заполнен до конца. Но ведь могло случиться и так, что их в нем всего половина. И совсем невероятно, если магазин окажется пуст. Но это же каким нужно быть идиотом, чтобы напасть с незаряженным — поскольку выстрелить никто еще не успел — оружием. И мы как будто бы договорились, что идиот здесь в единственном числе?

После хлопка револьвера, если бы эти люди обладали навыками Грека, Гудрона или того же Яниса, мне бы и вскинуть ружье даже не дали, сразу же изрешетив. Они позволили. И не только вскинуть, но и выстрелить, причем трижды. Вот чем хорош оказавшийся в моих руках сынок итальянских оружейных конструкторов, так это своей полуавтоматикой. Когда нет необходимости раз за разом дергать цевье, извлекая из патронника стреляную гильзу и досылая в него новый патрон. А когда стреляешь практически в упор, и целиться-то особой нужды нет.

Третий выстрел я сделал уже в прыжке, чтобы оказаться за домом, и вопль раненого застал меня уже там. За углом располагались овощные грядки. Они-то под ногами и захрустели. «Жанна теперь меня точно убьет!» — подумал я, вспомнив, как тщательно она за ними ухаживала.

— Степан, Андрей, остальные — заходите справа! — насколько мог громко, заорал я и пальнул еще раз.

Уловка бесхитростная, но, когда нервы напряжены до предела, могла сработать. Она и сработала.

— Уходим, уходим! — панически закричал кто-то, и вслед за этим послышался частый топот ног.

Наверное, наступило самое время пару раз пальнуть им в спину, но делать этого я не стал. Пришлось бы показаться из укрытия, и где тут возьмешь уверенность, что в тебя не выстрелят и при этом не попадут? Те, кто пришел сюда за жадрами. Или обитатели Хутора, которые наконец-то решили дать им отпор, — в темноте попробуй-ка разбери, свой ты или чужой. Стрельба поднялась такая, что мне только и оставалось, что упасть ничком на все те же несчастные грядки.

— …Получается, ты всех нас спас. — Было не совсем понятно, чего в голосе Ивана больше, утверждения или вопроса.

— Не всех, — в который уже раз пожал плечами я. — Этот, который дежурил…

— Мишку жаль, конечно, но если бы не ты!..

— Сделал все, что смог.

Пожимать плечами скоро в привычку войдет. Последние полчаса только этим и занимаюсь.

— Интересно, откуда они… — начало было кудлатый мужик, имени которого я не знал, потому что все его иначе как Пуделем и не называли. И тут же осекся под строгим взглядом Ивана.

— Откуда они про жадры узнали? — закончил за него я. — Не сильно-то вы этот факт и скрываете. Любой, кто здесь побывал, легко мог догадаться.

— Так уж и легко?

Нет, точно в привычку войдет. Если уже не вошло.

— Патронов к нему не найдется? — Я едва ли не с нежностью погладил приклад ружья, с которым и не думал расстаться.

И уж тем более отдавать, даже если они все дружно начнут настаивать. Эта «бенелли» мне теперь вместо девушки: мы с ней в обнимку спать будем.

— Найдется, — не раздумывая кивнул Иван. — Кстати, и к нагану штучек пять завалялось. Если хочешь, может отыскаться и что-нибудь другое, — указал он взглядом на ружье. — Причем на твой выбор: мы перед тобой все в долгу.

Кроме погибшего Мишки. Но если бы не его предсмертный вскрик, вернее, хрип, я бы, вероятно, вернулся в свой дом и снова уснул. И вряд ли бы уже проснулся. Вы в долгу передо мной, а я перед своим кошмаром, который и разбудил. Он всегда один и тот же: стою на дне промоины, вода поднимается все выше, пока наконец не доходит до конца дыхательной трубки и не льется уже туда. Не так часто в последнее время он и снится, но этой ночью мне повезло. Да и вам, кстати, тоже.

— Спасибо, мне бы только патронов, — отказался я от щедрого предложения Ивана. Вряд ли у них найдется что-то лучшее, чем я для себя добыл.

— Дима, вот еще что… В Станицу послезавтра отправимся. Жила иссякла, так что теперь хранить все в тайне смысла нет. Так что если не передумал…

— Нет, — решительно покачал головой я. — Обязательно с вами.

— Ну и ладненько. Каким будет груз, сам понимаешь. Наверное, это даже к лучшему, что с нами: лишний ствол не помешает. Послезавтра отправитесь.

Да хоть сегодня. Через десять минут.

Жанна из-за разоренных мною грядок ругаться не стала. Лишь огорченно вздохнула. И еще сказала:

— Ты молодец, Дима!

— Опасался, что с тобой что-нибудь случится.

— Со мной?!

Нет, ну и что тут такого? Если у тебя есть парень, это ведь совсем не значит, что ты мне не можешь нравиться? — Да.

Если разобраться, первым, о чем я подумал, была именно она. А уже только потом дети.

— Дима, ты мне тоже нравишься, но…

Не надо ничего объяснять. И без того все предельно ясно.

— Я все понимаю. Так ты за свои грядки не обижаешься? Нечаянно туда залетел.

Девушка улыбнулась.

— Во-первых, они не мои, общие. А во-вторых… кому они были бы нужны, если бы не ты? Ну разве что тем, кто пришел бы сюда жить вместо нас. Если бы пришли. И потом, думаю, что несколько ростков все-таки выживут.

Она показала мне грядки еще в самом начале моего пребывания здесь. И предостерегла, чтобы, не дай бог, не затоптал их и даже листика не оторвал.

— А что в них такого особенного? Они из семейства коноплевых? — Слишком уж вид у растений был подозрительным.

— Дима, это же тмиск! Ты что, никогда не слышал о тмиске?

— Не приходилось. На что он вообще похож? Вкус у него какой?

Если бы она сказала, что как у дыни или картошки, я бы нисколько не удивился. Тут всему удивляться — никаких удивлялок не хватит.

— У него вообще никакого вкуса нет. Но если тмиск пожарить или сварить с мясом — по вкусу его от мяса не отличить. С рыбой — от рыбы. И так далее. Его правильно было бы хамелеоном назвать.

— И чего в нем тогда ценного? Как будто здесь мяса или рыбы не хватает.

— Хватает. Только долго ты жареное мясо или рыбу сможешь сохранить? Холодильников здесь нет.

— Есть, Жанна, есть. И на Вокзале, и в Фартовом воочию их наблюдал. Правда, там в отличие от Хутора и электричество тоже имеется.

— У нас тоже скоро появится.

И без слов было понятно — как только продадите жадры. Нет, не опоры ЛЭП здесь поставите, а купите какой-нибудь генератор. Работающий на дровах или ветряной. Были бы деньги, а выбор имеется.

— Тмиск, в отличие от мяса или рыбы, и месяц, и больше может пролежать на самом солнцепеке, и ничегошеньки с ним не случится. Ну разве что засохнет. Но и в таком случае его достаточно кипятком залить. Его даже специально сушат. А если учесть, что по питательности он нисколько им не уступает, дальше стоит объяснять?

— Удобно, — согласился я. Настоящий сублимат получается. И легкий, и питательный, и на любой вкус.

— Единственная с ним проблема — на новом месте он очень плохо приживается. То ли почва ему особая нужна, то ли еще что… Но ты только посмотри, какие у меня всходы бравенькие!

Теперь от них осталось лишь несколько, да и у тех будущее было под вопросом.

Чистку своего нового приобретения я заканчивал уже в глубоких сумерках. Прежний владелец особым вниманием ружье не баловал. Не сказать, чтобы оно было сильно запущено, но это как комнату прибрать. Можно запихать куда попало разбросанные вещи, лишь бы не на виду, торопливо пропылесосить, и все, как будто бы порядок вокруг. А можно затеять генеральную уборку, чтобы залезть в самые потаенные уголки. Примерно так я ружье и чистил. Разобрав почти до винтика, тщательно смазал, а затем снова собрал. Ствол оказался практически неизношен, полуавтоматика работала как часы, к тому же регулируемый по длине приклад. Что будет удобно, если придется стрелять с рук в местах, где толком не развернуться.