Проклятие Евы. Как рожали в древности: от родов в поле до младенцев в печи - Диана Максутовна Юмакаева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Одной из первых выпускниц Женских врачебных курсов стала Прасковья Николаевна Тарновская. Прасковья Николаевна была дочерью начальника Петербургской медико-хирургической академии Н. И. Козлова и женой первого русского венеролога В. М. Тарновского. Но этой выдающейся женщине не было суждено прозябать в тени именитых родственников, ведь Тарновская провела колоссальную исследовательскую работу, которая сыграла принципиальную роль в развитии новой науки – криминальной антропологии.
В 1876 году итальянский психиатр Чезаре Ломброзо (1835–1909) опубликовал свой эпохальный труд «Преступный человек», где пытался описать черты, объединяющие преступников. Свои суждения основывал на эволюционной теории Чарльза Дарвина и статистических методах. По мнению Ломброзо, всех мужчин-преступников отличают физические дефекты, являющиеся результатом атавизма[74]. Внешние морфологические аномалии, стигматы (например, узкий скошенный лоб, чрезмерно развитые массивные челюсти или лицевая асимметрия), свидетельствуют и о психических нарушениях. Эти особенности как бы говорили, что такой человек стоит на низшей ступени эволюции, в отличие от нормального среднестатистического человека, – иными словами, представляет собой что-то вроде первобытного дикаря, склонного к насилию. Стоит также отметить, что Ломброзо считал, что наказание не может исправить «врожденных» преступников: он ратовал за длительные сроки тюремного заключения и смертную казнь. Такая точка зрения пользовалась какое-то время значительным влиянием, а работа Ломброзо переиздавалась в течение десятилетий сразу на нескольких языках.
После своего триумфа психиатр взялся за изучение женской преступности. К выходу его следующего труда «Женщина-преступница и проститутка» (1893), написанного совместно с историком Гульмо Ферреро, многие антропологи стали применять теорию о «прирожденных» преступниках к женщинам. Прасковья Николаевна Тарновская, известная на Западе Paulina Tarnowsky, занималась сбором статистических данных по женщинам-преступницам. Ее разработки легли в основу книги Ломброзо.
Психиатр хорошо изучил статью Тарновской от ноября 1887 года под названием «Антропометрические исследования проституток, воровок и здоровых крестьянок – полевых работниц». В нем Прасковья Николаевна представила физиогномические портреты 150 петербургских проституток и 100 преступниц-рецидивисток. Одновременно с этим исследовательница проводила сопоставление с портретами схожих добропорядочных женщин. При отборе проституток Тарновская основывалась на тех, кто самостоятельно выбрал древнейшую профессию, отсеивая тех, кого к этому вынудила нищета. Тарновская стремилась исследовать «нравственный уровень данного класса женщин, чтобы выяснить, не сочеталось ли их психическое состояние с некими физическими отклонениями и не претворялось ли в признаки вырождения» [56].
На Международном конгрессе по криминальной антропологии 1896 года в Женеве Тарновская представила доклад о женской преступности, который привлек к дискуссии ведущих экспертов в этой области, включая самого Ломброзо. Судя по опубликованной версии доклада, на сей раз она не использовала данные по проституткам. Вместо этого Тарновская сосредоточила внимание на женщинах-убийцах, предвосхищая появление своей работы «Женщины-убийцы: антропологическое исследование» (1902). Даже на этой стадии нового исследования Тарновская понимала, что социальные условия и малодоступность женского образования являются важными факторами формирования преступного поведения, тем самым опровергнув концепцию Ломброзо о врожденных преступных наклонностях как единственном решающем факторе. Например, она отметила, что мужеубийство часто случалось в сельской местности, поскольку крестьянских девушек родители насильно выдавали замуж в очень юном возрасте. Тарновская также указала, что с точки зрения закона убийство супруга или супруги каралось одинаково. Тем не менее муж занимал главенствующее положение в доме (что не регламентировалось законом), и, поскольку развод в среде крестьянства был невозможен, случаи мужеубийства происходили чаще, нежели случаи женоубийства [58].
Анна Николаевна Шабанова
(1848–1932)
Анна Николаевна Шабанова, уроженка Смоленской губернии, получила домашнее начальное образование, затем училась в частном пансионе для девочек. Сдав экзамен на аттестат зрелости в 1865 году, она стала искать пути для продолжения учебы. В 1871 году девушка была зачислена в виде исключения на естественный факультет Императорского Александровского университета в Гельсингфорсе (Хельсинки).
Анна Николаевна Шабанова в 1873 году поступила на врачебные женские курсы сразу на второй год обучения, имела диплом лекаря с отличием. Лекции по детским болезням читал главный врач детской больницы принца Петра Ольденбургского, профессор Карл Андреевич Раухфус – выдающийся врач и основоположник отечественной педиатрии. Благодаря ему Анна Николаевна осталась ассистентом клиники детских болезней в Николаевском военном госпитале и смогла преподавать педиатрию. В дальнейшем Шабанова продолжила врачебную практику в детской больнице, руководимой К. А. Раухфусом. В 1895 году она была назначена штатным врачом отделения для приходящих больных детей, оставаясь в этой должности до конца своей жизни.
«Хронограф здравоохранения старой Гатчины» хранит записи о враче Екатерине Карловне Витте (1865–1917):
«Витте (по мужу Фовицкая) Екатерина Карловна – врач лечебницы Рукавишникова в Рождествене (1886–1893 и 1898–1905). Позднее – врач вольной практики в Москве» [32].
С 1882 по 1888 год пост земского врача Псковской губернии занимала Мария Ивановна Покровская (1852–1927), одна из первых феминисток в России, боровшаяся за избирательное право женщин. В Рязанской губернии аналогичную работу выполняла Наталья Ивановна Гобято (1878–1911), открывшая в 1905 году сельский медицинский пункт и бесплатно лечившая односельчан и больных из соседних деревень. Спустя несколько лет село Морозово-Борки, где трудилась Гобято, захлестнула эпидемия брюшного тифа. Наталья Ивановна, спасшая сотни жизней, заразилась от одного из больных и умерла.
Насколько была тяжела работа земского врача, можно только представить. Помимо тотальной нищеты, отсутствия медикаментов и оборудования, женщинам приходилось бороться с глубоким невежеством крестьян и недоверием со стороны коллег-мужчин. Перечисленные имена лишь малая часть отважных тружениц, посвятивших себя служению русскому народу.
В сентябре 1878 года в Петербурге были открыты постоянные Высшие женские курсы с тремя отделениями: словесно-историческим, физико-математическим (естественным) и математическим. Впоследствии они были названы Бестужевскими – по имени первого директора, профессора истории Карла Николаевича Бестужева-Рюмина. Они просуществовали до 1886 года: под давлением консервативной части общества и правительства, усматривавших в них «рассадник революционных идей» [51]. Прием слушательниц был возобновлен лишь три года спустя.
В 1897 году Санкт-Петербурге открылся первый Женский медицинский институт. Интересно, что с 1899 по 1905 год директором института являлся не кто иной, как Дмитрий Оскарович Отт. На тот момент это было единственное высшее медицинское учебное заведение для женщин не только в России, но и в Европе. В слушательницы института принимались женщины христианского вероисповедания в возрасте 20–35 лет, получившие среднее образование и выдержавшие экзамен по латинскому языку. Пятилетнее обучение завершалось выдачей диплома врача, позволявшего выпускнице вести
