Проводник смерти - Андрей Воронин

Он резко отвернулся от окна, но страшная картина все еще стояла перед глазами. Кареев знал, что виноват во всем только он Тех, кто закладывал взрывчатку, винить было нельзя: паук не может не плести паутину, а некоторые люди устроены так, что чужая жизнь для них стоит ровно столько, сколько они заплатили за пулю, оборвавшую эту жизнь. В гибели овцы виноват пастух, не уберегший ее от волков; жертвы же террористических актов, состоявшихся в Москве, по мнению Андрея Кареева, были целиком на его совести. Он ничего не знал наверняка, но догадывался о том, что готовится. Он мог попытаться предотвратить то, что случилось, но струсил и дал стрекача, подставив напоследок единственного человека, которого считал своим другом, и унеся в клюве десять тысяч баксов.

Вспомнив о деньгах, он криво улыбнулся и вернулся на диван. Расстегнув сумку, он запустил руку под тощую стопку одежды и достал со дна сумки завернутый в грязную футболку "ТТ". В обойме было восемь патронов - вполне достаточно. Воевать он не собирался. Он вообще не собирался стрелять без нужды, у него было другое оружие - голова и пишущая машинка. Ну, а если это оружие окажется бесполезным, тогда настанет черед пистолета. По крайней мере, часть заплаченных ему за молчание денег он потратил с толком.

Небрежно бросив пистолет обратно в сумку, Андрей дотянулся до телефона и снял трубку. Трубка молчала, словно он по ошибке поднес к уху дверную ручку - телефон отключили за неуплату. "Так даже лучше, - подумал Андрей. Ну, что я ей могу сказать? А главное, что она может мне ответить? Она ведь так и не успела понять, в чем дело, из-за чего весь сыр-бор... Никто этого не успел понять, кроме, что называется, заинтересованных лиц.

Ничего, это мы поправим..."

Бросив мертвую трубку обратно на рычаги, Кареев решительно встал с дивана и уселся за свой рабочий стол. Он смахнул рукавом пыль с крышки пишущей машинки и бережно снял ее, положив, как всегда, на пол у ножки стола. Черные клавиши с белыми пятнышками литер вдруг показались ему рассевшимися на трибуне стадиона зрителями, которые замерли в ожидании пенальти. Он, Андрей Кареев, стоял сейчас у одиннадцатиметровой отметки, готовясь нанести удар, который решит судьбу матча. Разница была лишь в том, что призом за победу в этом матче была пуля в затылок, а про поражение никто не узнает. Все, кто знал о его участии в игре, уверены, что он давно ушел с поля, хромая и утирая слезы. "Укокошат они меня, - подумал он. - Как пить дать, укокошат, им это раз плюнуть. Что ж, это будет лишним доказательством моей правоты."

Он нисколько не кокетничал, спокойно думая о смерти, как о неизбежном финале всего живого. Он действительно изменился, и эти изменения не сулили ничего хорошего ни ему, ни тем, ради кого он вернулся в Москву.

Когда Андрей Кареев заправил в машинку чистый лист бумаги и положил руки на клавиши, его соседка из квартиры напротив, все еще мелко дрожа от негодования, закончила набирать номер и в последний раз сверилась с бумажкой, которую держала в руке. Ей ответили сразу.

- Але, - закричала в трубку Инга Тимофеевна, - вы слушаете?

- Не надо так кричать, - ответил интеллигентный мужской голос на том конце провода. - Я вас отлично слышу. Вам кого?

- Мне Антон Антоныча, - сказал вздорная старуха, не подозревая, что называет пароль.

- Я вас слушаю.

- Это вы Антон Антонович?

- Допустим. А в чем дело?

- Меня просили позвонить, когда он вернется. Так вот я и звоню.

- Кто вернется? Что за чепуха? Вы можете объяснить толком?

- Как же, - растерялась пенсионерка. - Как же это - чепуха" Сами заплатить обещались, а теперь чепуха?

- Ах, заплатить? - неизвестно чему обрадовался голос в трубке. - Вас, случайно, не Ингой Тихоновной зовут?

- Ингой Тимофеевной, - немного сварливо поправила старуха.

- Ах, ну да, конечно. Простите великодушно. Теперь, кажется, припоминаю. А сосед у вас, насколько я помню, Иванов Петр Степанович...

- Кареев он, Андрей Валентинович, а никакой не Иванов.

- Ах, да! Господи, совсем закрутился, скоро забуду, как жену зовут. Так он, говорите, вернулся?

- Вернулся. Только ты, мил человек, про деньги не забудь. Это тебе тьфу, а у меня пенсия маленькая...

- Об этом не беспокойтесь. Спасибо вам огромное...

- Из "спасибо" шубу не сошьешь, - кротко заметила Инга Тимофеевна.

- Совершенно верно, - серьезно согласился незнакомец. - Будьте дома, наш сотрудник сегодня же к вам заедет и передаст условленную сумму. Даже не так. Я, пожалуй, сам к вам заскочу. Часиков в пять вас устроит?

Вот и славно. Еще раз спасибо. Вы оказали неоценимую помощь.., гм, следствию.

Старуха положила трубку и мстительно покосилась на дверь.

- Стрикулист, - выругалась она, обращаясь к своему соседу, и пошла на кухню пить чай с баранками.

Глава 8

Нагаев притормозил напротив пивного ларька и окинул взглядом истоптанную, покрытую полужидкой снеговой кашицей площадку, на которой сиротливо мокли железные скелеты парусиновых зонтиков и неистово потребляли сильно разбавленное водкой пиво всепогодные алкаши. Он без труда отыскал взглядом щуплую фигуру в кургузом пальтишке из дерматина и дурацкой клетчатой шляпе с мизерными полями, из-под которых торчали огромные красные уши и унылый, вечно шмыгающий нос. Обладатель этого набора что-то увлеченно втолковывал своему соседу по столику, уткнув нос в пивную кружку и жестикулируя свободной рукой с такой энергией, словно дирижировал симфоническим оркестром.

Сосед, находившийся на полпути к нирване, время от времени тяжело кивал головой, причем было не понять, то ли он выражает согласие со словами оратора, то ли просто утратил способность держать голову. Нагаев склонен был признать верным второе предположение.

Наконец оратор поднял голову от бокала и заметил "десятку" Нагаева. В лице его что-то неуловимо переменилось, и он поспешно допил пиво, прервав на полуслове свою пламенную речь, чего его собеседник, кажется, даже не заметил.

Нагаев тронул машину и медленно свернул за угол, огибая "водопой". Он проехал еще два квартала и свернул во двор. Заперев машину и для верности подергав все дверцы, он закурил и двинулся напрямик через детскую площадку, глубоко засунув руки в карманы кожанки и надвинув кепку почти до самых глаз.

Отодвинув державшуюся на честном слове доску в заборе, капитан с трудом протиснулся в узкую щель и оказался перед нежилым двухэтажным флигелем, медленно разрушавшимся в глубине квартала в ожидании сноса. Какие-то кусты из той породы, что лучше всего чувствует себя именно на свалках, руинах и пепелищах, уже успели подняться в человеческий рост, до половины заслонив своими голыми прутьями окна первого этажа.

Капитан растоптал окурок подошвой своего тяжелого ботинка, огляделся по сторонам, быстро нырнул в полуобвалившийся оконный проем, сразу же оступившись на куче битого кирпича и чуть не угодил ногой в скромно прикрытую мокрым обрывком газеты кучу дерьма.

Коротко выматерившись, Нагаев восстановил равновесие и прошел вглубь помещения, под прикрытие уцелевшего потолка, внимательно глядя под ноги.

Он успел выкурить еще одну сигарету, прежде чем в соседней комнате послышалась какая-то возня. Там что-то упало, кто-то охнул и зашипел, и в дверном проеме появился обладатель дерматинового пальто и клетчатой шляпы.

- Здогово, начайник, - шмыгнув носом, произнесла эта личность, стоя на одной ноге. Вторая была поджата - видимо, ушастый сексот сильно зашиб ее, споткнувшись о кирпич.

- Привет, Игогоша, - невольно ухмыльнувшись, сказал капитан.

Это была не кличка. Владелец знаменитого на весь район дерматинового пальто звался Игорем. Сам себя он называл Игорешей, что в его исполнении звучало как Игогоша - он не выговаривал добрую треть алфавита, что делало его совершенно неоценимым кадром, поскольку никто не принимал косноязычного алкаша всерьез.

- Какие дева, начайник? - спросил Игогоша и опять шмыгнул носом. Закутить дашь?

- На, - сказал Нагаев, протягивая стукачу открытую пачку, наваливайся, голытьба. Не пойму, куда ты деньги деваешь. Неужто пропиваешь все до копейки?

- А чего там пгопивать? Жавкие ггоши, вот и все мои деньги.

Говоря, Игогоша ловко подцепил скрюченными, давно не видевшими мыла пальцами сразу три сигареты и вороватым движением вытянул их из пачки. Две он быстро сунул в карман своего треснувшего на сгибах лапсердака, а третью вставил в губы. Капитан, сделав вид, что не заметил наглого грабежа, поднес ему спичку. Игогоша закурил и с блаженным видом выпустил дым из ноздрей.

- Хогош табачок, - похвалил он, жадно затягиваясь и шмыгая носом. Пги моих доходах тойко на свиданке с тобой и покугишь по-чевовечески.

- А скажи, Игогоша, - не удержался Нагаев, - правду говорят, что ты свое пальто из чьих-то дверей пошил?

- Бгешут, - авторитетно заявил Игогоша и мастерски сплюнул на груду битого кирпича в углу. - Это они от зависти, педегасты пассивные.