Читатель на кушетке. Мании, причуды и слабости любителей читать книги - Гвидо Витиелло
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Зайдите в любой книжный магазин – и вы сможете узреть продолжение этой семейной саги. Честолюбие Мидкульта породило тысячи бумажных нуворишей и типографских парвеню, целый выводок тщеславных мелкобуржуазных созданий, неуверенных в том, какое именно положение в обществе они занимают. Это те самые несчастные книжицы: они вроде бы и не отвратительные и всеми силами пытаются отличаться от кучи триллеров и любовных романов, с коими они до смерти боятся смешаться в представлении читателя. Поэтому они появляются на большом балу книжного света в оболочке, которая упорно напоминает все требования высшего общества с точки зрения издателя: пастельные тона, авторская фотография в сепии, иллюстрации с фрагментами картин. Иногда их можно увидеть и в «верхней одежде», то есть суперобложке, сшитой по лекалам французской или американской книжной моды. Вы увидите, как эти впервые вышедшие в свет юноши и девушки танцуют, сопровождаемые суровыми взглядами опустившихся аристократов, выходцев из когда-то знатных издательских родов, чьи гербовые виньетки одно время внушали всем суеверный страх. Теперь же они суетятся, пытаясь сохранить видимость былого авторитета, и запихивают среди книг, относящихся к знаменитым сериям, те, что растеряли последние крупицы таланта. Вывод: в наши дни все сложнее судить о книге по обложке, и сам Адорно, возможно, записался бы в ряды последователей доктора Фрэнка Н. Фёртера.
Почему же мы с таким вниманием и щепетильностью создаем «одежду» для книг? Эта история настолько древняя (как, впрочем, и все на свете), что восходит к Адаму и Еве. Прародители рода человеческого осознают, что они голые, и прикрываются, как могут, фиговыми листами, вокруг которых, разумеется, по-прежнему остается нагота. Но с этой секунды все глаза на свете, взгляды поколений и поколений любителей искусства, похотливых священников и прихожан, почитающих иконы, – все они будут прикованы к этому самому листику с одним вопросом: интересно, что же под ним?.. Это первородное противоречие, связанное с одеждой. В 1909 году Георг Зиммель обозначил его в своем эссе о кокетстве:
Тот, кто украшает себя, даже частично, прикрывает или же прячет то, что украшается, но тот, кто покрывается или же прячется, привлекает внимание к себе и к своим прелестям. Это, скажем так, оптическая необходимость: первая фаза одевания должна одновременно зафиксировать и согласие, и отказ, а это и есть основное правило кокетства.
Впрочем, противоречие – не самое подходящее слово. Более удачный термин нам поможет найти последователь Фрейда Джон Карл Флюгель, автор «Психологии одежды» (1930). Он говорит, что есть три причины, по которым мы выбираем одежду: желание быть красивым, стыд и стремление защитить себя. Кажется, в этом списке нет ничего особенного, но если присмотреться получше, то это настоящее минное поле. «Главная цель любого убранства – приукрасить внешний облик тела с целью вызывать у окружающих восхищение и приковывать их взгляды»; с другой стороны, «стыд, как правило, вынуждает нас скрывать привлекательные части тела и в целом пытаться не привлекать к себе внимание других людей». Эти две тенденции – показывать и прятать – как-то не согласуются: одновременно удовлетворить и то, и другое желание, как заявляет Флюгель, просто невозможно. Поэтому обе силы, участвующие в вооруженном конфликте, должны сесть за стол переговоров и подписать мирное соглашение, прийти к компромиссу относительно выбора одежды. У психоанализа есть специальное понятие, описывающее мнимую договоренность между двумя противоположными побуждениями – «проявление невроза». Флюгель приводит в пример ситуацию, когда человек краснеет: тот, кто стесняется, хочет исчезнуть из поля зрения другого человека, и потому заливается краской. Но именно это изменение цвета кожи привлекает взгляды всех вокруг и удовлетворяет подсознательное стремление покрасоваться. «Если оперировать терминами, которые я задействовал конкретно в этом сравнении, то одежда напоминает непроходящее покраснение на теле человечества».
Двойственное желание одновременно покрыться и раскрыться, привлечь внимание тем же действием, которым его пытаются отвлечь, работает и в случае с книгами и их обложками. Безусловно, дело не в том, что книги живут своей собственной душевной жизнью, а в том, что она есть у нас, и это мы носим их с собой, выводим их на подмостки общества и с их помощью выстраиваем мизансцены, демонстрируя скромность, кокетство, бахвальство и смущение. Попробуйте просто осмотреться. Что хочет сказать вам этот бледный студент с мрачным выражением лица: он забился в угол в вагоне метро и не поднимает глаз от «Фрагментов» Гераклита, и в то же время делает это так, чтобы другие несведущие и мирно дремлющие пассажиры могли увидеть, что написано на обложке? Его двоякая поза как будто хочет сказать нам, что он не нуждается в нас и даже, вероятно, относится к нам с презрением, но в то же время не может обойтись без этой толпы презренных зрителей, так как желает, чтобы они признали его превосходство. Это противоположные явления, лежащие в основе ресентимента – сложного чувства, объединяющего в себе ненависть к другому и осознание своей зависимости от него, невозможность разорвать эту связь.
Но это не единственная причина выставлять обложку напоказ. Помню один случай из прошлого, я тогда учился в старшей школе: во время урока физкультуры девушка, которая нравилась всем парням в классе, с невероятным и наигранным увлечением читала «Тайный дневник Лоры Палмер» – будоражащую воображение исповедь героини-подростка, завязанную на сексе, наркотиках и шаманских практиках: «Твин Пикс» тогда только-только вышел на экраны в Италии. Время от времени она с рассеянным видом поднимала глаза от книги – но лишь затем, чтобы убедиться, что мы по-прежнему с восхищением смотрим на нее. Ее случай, как по учебнику (для старшей школы), воспроизводит каноны кокетства по Зиммелю: нездоровые метания между «да» и «нет», призыв и желание притянуть к себе
