Дикая полынь - Цезарь Солодарь

Для бывшего одессита Царика поручительство — вторая профессия. Основной источник его заработка — восторженные письма в Одессу о привольной и зажиточной жизни олим в Израиле, а заодно оперативная фабрикация вызовов от мифических родственников.

И вот в лапы таких отпетых зарабатывающих на чужой беде спекулянтов попадают олим, когда, подобно Фриде Т., им требуются деньги на неотложные нужды. Если Фриде даже удастся выплатить долг по голубой книжке, то разве простят ей ростовщики неуплату зверских процентов, почти удвоивших ее долг?

Словом, для многих, кто намерен бежать из Израиля, даже долгожданный штамп "нифра" в голубой книжке еще не означает полного раскрепощения от кабальных долгов.

В долговых тенетах катастрофически запутались и бывшие граждане других социалистических стран. Тбилисский шофер Яков Цацаношвили познакомился в Лоде с семьей рабочего подсобных предприятий аэропорта, приехавшей из Польши девять лет тому назад. Когда Яков пожаловался главе этой семьи на то, что за какой-нибудь год пребывания в Израиле его одолели непомерные долги, тот горько усмехнулся:

— Первые три года я выбивался изо всех сил — все надеялся как-нибудь выкарабкаться из долго. А теперь махнул рукой! Вижу, вырваться отсюда не удастся. И не один я такой — вот через дорогу живет фармацевт, бывший болгарский гражданин. Его так опутали долговыми записями в голубой книжечке, что он только плачет тайком от жены. А жена тайком от него…

Учтя горький опыт семьи бывшего польского гражданина, Лия, жена Цацаношвили, в Тбилиси занимавшаяся только домашним хозяйством и воспитанием детей, пошла на поденку. С ее помощью муж с трудом расплатился с долгами.

Кроме официальных голубых, многие олим познакомились и изведали "прелесть" книжечек других цветов. В них записаны долги лавочникам.

— Кто действительно рад нашему приезду, так это лавочники, рассказывает фотограф из Бендер Яков Моисеевич Файерман, вынужденный в израильском городе Пардескаце стать мусорщиком. — Лавочники не попрекают нас тем, что мы сразу же хотим жить в настоящих домах, как привыкли в Советской стране. Они не голосят, как другие старожилы, что мы за гроши согласны на любую работу и тем самым, голодранцы, такие-сякие, отбиваем у них заработки. Им наплевать, ходим ли мы в синагогу или не ходим. Для них мы прежде всего новые покупатели. И не очень разборчивые — не возражаем, если сахарный песок слегка подмочен, а хлеб — позавчерашней выпечки. Ведь они продают нам в долг. И владельцы промтоварных магазинов тоже рады — без кровати или, на худой конец, топчана не обойдешься! И вот в этих магазинах нам, как и многосемейным рабочим-старожилам, вынужденным залезать в долги, тоже отпускали товары в кредит, "на книжку".

— Зато делали надбавочку на цену каждой покупки, — уточняет жена фотографа Эстер Гершовна. — Конечно, — вздыхает она, — если бы муж имел там пенсию, какую получал в Бендерах, мы бы за продукты платили наличными. А в Пардескаце приходилось влезать в долги.

Долги, долги, долги. Как же добыть деньги, чтобы погасить долги? Ведь без этого не убежишь из Израиля!

Люди идут на самые вредные для здоровья работы, где положен укороченный трудовой день, но соглашаются работать сверхурочно.

И все же чаще всего приходится прибегать к продаже вещей, привезенных с собой. Для местных спекулянтов скупка таких вещей за полцены стала выгодной профессией. Неспроста в местных газетах изо дня в день помещаются объявления подобных скупщиков, вроде предприимчивого Володи Блума, неизменно подчеркивающего, что он из Бразилии. Во многих объявлениях проявляется особый интерес к изделиям советских художественных промыслов, золотым и серебряным вещам, пуху для подушек, телевизорам советского производства.

— Сколько унижений испытываешь, когда скупщики обращаются с тобой, как с собакой, — рассказывает Евгения Ковритар. — Но приходится стиснуть зубы и молчать — ведь мы в их руках. И отдаешь обручальное кольцо за гроши…

Не у каждого, однако, к моменту отъезда остаются вещи для продажи. Много вещей новоприбывшие вынуждены продавать значительно раньше, как говорят в Израиле, "ради куска хлеба для детей".

А что прикажут сохнутовцы делать бывшей советской пенсионерке Хае Гробман из Черновиц, если она осталась без отправленных багажом вещей? Документально установлено, что вещи одинокой женщины в Израиль прибыли. Есть подозрение, что по ошибке или по сговору они выданы постороннему человеку. Одиннадцать месяцев ходит и ходит старуха из инстанции в инстанцию города Холона, да все безрезультатно.

Что ж, видно, никогда уже штамп "цифра" не украсит голубой книжечки Хай Гробман, которую сохнутовцы, как она утверждает в своих прошениях, относят к оле второго сорта: она ведь не сумела прихватить с собой кого-нибудь из молодых, способных стать для "великого" Израиля дешевой рабочей силой и пушечным мясом.

ЗВУЧНОЕ СЛОВО "АБСОРБЦИЯ"

Мои собеседники назвали имена многих бывших жителей Черновиц, Вильнюса, Сухуми, Бухары, которые не могут вырваться из Израиля прежде всего потому, что не погасили кабальных долгов.

В долговой капкан попали и несколько бывших киевлян, о которых вспоминает Ева Шварцман:

— За какие-нибудь полтора-два месяца залезли, горемыки, в огромнейшие долги. Проливают слезы, но не смеют даже заикнуться об отъезде из Израиля. Они вынуждены оставаться там на положении всосанных. Поглощенных!

"Всосанных"? "Поглощенных"? Эти странные слова приводят меня в недоумение. И мне разъясняют:

— Еще в замке Шёнау всем нам говорили, что о нас в Израиле будет заботиться министерство абсорбции иммигрантов. Оно, уверяли нас и в самолете, ведает устройством олим. Абсорбция! Это звучное, прямо какое-то научное слово обнадеживало нас, завораживало. Что же мы на деле услышали по приезде от чиновников министерства с таким таинственным названием? "Работу вам могут дать частные предприниматели, а мы можем их только просить. Так что не капризничайте, соглашайтесь на то, что вам предложат. И, пожалуйста, не интересуйтесь, сколько за такую же работу платят старожилам — вам будет спокойнее". Когда мы рассказали киевлянам, ранее нас прибывшим в Израиль, как чиновники министерства абсорбции отмахиваются от нас, словно от назойливых мух, над нами горько посмеялись: "А вы разве не знаете, что означает слово "абсорбция"? Всасывание, поглощение. Дело министерства — всосать нас, поглотить. Вот мы и подтруниваем грустно сами над собой; мы здесь всосанные, из нас здесь высасывают последние соки".

Аппарат министерства абсорбции действительно понимает свой долг перед новоприбывшими довольно оригинально: разъединять семьи, вызванные в Израиль под высоким предлогом воосоединения.

"Сортировку" приезжающих начинают сразу же на аэродроме Лод.

Там на глазах у Абрама Питилашвили разлучили семью бывших жителей Бухары.

— Родителей отправим в Хайфу, а молодых людей поближе к марокканским евреям. Марокканцы, правда, не очень вас любят. Они говорят, что вы избалованы. Так что в первые дни могут затеять ссоры с вами, даже драки. Зато у них вы научитесь рожать побольше детей. А им вы докажете, что из Бухары приезжают не дикари — привозят телевизоры, умеют обращаться с холодильником.

Если новоприбывший заявляет чиновникам, что его родственники проживают, скажем, в Беэр-Шеве, автоматически следует ответ:

— В Безр-Шеве нет нужды в рабочей силе, поедешь в Марморек.

А через несколько минут в Беэр-Шеву направляют тех, кого родственники ожидают в Мармореке.

С какой целью это делается? Только ли для первой острастки, только ли для того, чтобы сразу же показать, что все решает администрации? Нет, некоторых мотивов такой сортировки чиновники даже не скрывают от протестующих олим. Родственники, дескать, будут отрывать друг у друга много дорогого времени, а вот без родственников новоприбывшие скорее изучат иврит и освоятся с непривычной обстановкой. Появление больших семей новоприбывших может, мол, еще больше разозлить старожилов, и без того испытывающих тяжелый жилищный кризис.

И только некоторые чиновники решаются прямо сослаться на закон "О распылении населения", принятый кнессетом еще в 1950 году. Заставить молодежь селиться только в пустыне и малообжитых районах — вот какую цель преследовали законодатели. В дальнейшем этот закон пытались использовать и для быстрейшего заселения оккупированных арабских земель. Однако старожилы упорно не подчинялись закону и не соглашались расставаться с детьми.

Но в последнее время власти, лихорадочно спеша заселить оккупированные территории, ретиво взялись за применение закона. "Приток новых олим должен быть направлен на новые территории, напомнил редактор усопшей газетенки "Трибуна" Даниэль Амальрис, заслуженно прозванный читателями Аморалисом, — потому что именно там определяются будущие границы Израиля. Мы потеряли много ценного времени, — забил тревогу этот писака в статье под сенсациовным названием "Раковая опухоль, которую мы сами питаем". — Мы упустили прекрасный человеческий материал, который мы могли направить в Галилею, Негев, в Рашат Аголан, Синаи и на восток от Иерусалима. И однажды история накажет нас за это!"