Столетняя война. Том I. Испытание битвой - Джонатан Сампшен

нетрадиционными схемами, требуя службы в пехоте без оплаты. Весь вопрос об обязательной службе в пехоте был подробно рассмотрен в первом Парламенте Эдуарда III в 1327 году. Из петиций этого собрания и ответов короля на них, в целом, сговорчивых, а также в результате проб и ошибок в последующие годы сложился консенсус. Призывники не могли быть принуждены служить без жалованья, кроме как для защиты королевства от иностранного вторжения или с согласия Парламента; но если им выплачивалось жалованье, они были обязаны служить везде, куда их посылали. Города и графства обычно обеспечивали их едой, одеждой, оружием и лошадьми и платили им жалованье, пока они не пересекали границу графства (или, на севере, пока не достигали Ньюкасла или Карлайла). После этого их оплата и расходы ложились на плечи короля. Очевидно, что этот неофициальный компромисс подчинялся главному правилу разумного управления в любом средневековом сообществе — король не должен заходить слишком далеко даже в своих законных требованиях. Никакой административный механизм не мог преобладать над широко распространенным и глубоко укоренившимся чувством недовольства, и никто не мог собрать большую армию для непопулярной войны. Более того, народное безразличие, даже если оно не могло предотвратить набор армии, могло значительно задержать его. Пропаганда была важнейшим инструментом войны. Эдуард I усвоил этот урок очень хорошо, а его внук — еще лучше.

Эдуард I набирал огромные пехотные армии, но не проявлял особого мастерства в их использовании, а в некоторых примечательных случаях вообще не использовал их. При его сыне и внуке ситуация значительно улучшилась. К 1330-м годам английская система воинской повинности производила меньшее количество войск но гораздо более высокого качества, чем довольно бессистемные методы, применявшиеся на этом этапе во Франции. Более того, английские командиры разработали высокоэффективные методы их развертывания, что было особой слабостью французской военной практики на протяжении большей части XIV века. Великими учителями были шотландцы научившие англичан мудрости. Не имея собственных крупных кавалерийских армий, они отбивались от многочисленной конницы своих врагов, выстраивая пехоту в квадраты (schiltrons), их пики, воткнутые в землю перед ними, были направлены наружу, в сторону атакующих всадников. Самоубийственная атака английской кавалерии против шотландской пехоты при Бэннокберне была потрясающим уроком и вызвала много размышлений среди англичан. Это было "неслыханно в наше время", писал один из них, "чтобы такая армия была рассеяна пехотой, пока мы не вспомним, что цвет рыцарства Франции пал перед фламандцами при Куртре"[83]. Англичане научились у шотландцев тому, чему французы не смогли научиться у фламандцев. Пехота на хорошо подготовленных позициях была более чем достойным противником тяжелой кавалерии.

В битве при Боробридже (1322 г.), главном сражении гражданских войн периода правления Эдуарда II, армией короля командовал сэр Эндрю Харкли, рыцарь из Камберленда, который провел большую часть своей жизни, сражаясь с шотландцами на западе Шотландии. Он "отослал всех лошадей в тыл, собрал своих рыцарей и некоторых пеших пикинеров… и сформировал других пикинеров в квадраты по примеру шотландцев… чтобы противостоять коннице, на которую враг возлагал все свои надежды". Кавалерия графа Ланкастера была уничтожена. Граф Херефорд, "образец рыцаря, вежливости и учтивости", был зарублен на земле пешим солдатом[84]. Использование пехотных формирований, усиленных конницей, стало отличительной чертой английской тактики боя. Пять лет спустя, в 1327 году, английское правительство в начале своей кампании против шотландцев объявило, что даже самые знатные дворяне страны должны быть готовы сражаться в пешем строю[85].

Был еще один урок, который англичане усвоили от шотландцев. Столкнувшись с проблемой, что пехотные армии двигались медленно и редко могли захватить инициативу, шотландцы перешли к практике посадки части своей пехоты на низкосортных лошадей, мелких кляч, которых Жан Лебель заметил на границе в 1327 году. Их рейдовые войска, хотя за ними обычно следовали большие орды всадников, возглавлялись горсткой латников и гораздо большим числом быстро передвигающейся конной пехоты, покрывавшей большие расстояния за день, спешивающихся для боя и быстро уходившей от любого неравного столкновения. Англичане уже начали экспериментировать с подобными конными пехотинцами (известными как хобелары) в последние годы XIII века. Но именно Эндрю Харкли вновь стал ответственным за их регулярное использование. Пограничная армия, которой он командовал во время похода в Шотландию в годы после Бэннокберна, состояла из небольшого отряда рыцарей и гораздо большего числа легковооруженных всадников. В 1320-х годах хобелары все чаще использовались не только в пограничных районах[86].

Примерно в то же время англичане вооружили свою пехоту шестифутовым луком, оружием, характерным для Британских островов, которое давало им решающее преимущество на европейских полях сражений вплоть до середины XV века. Стрельба из лука была древним искусством, но по какой-то причине длинный лук традиционно не использовался в качестве пехотного оружия в каком-либо масштабе. Как и его предшественники, Эдуард I начал с использования арбалетчиков, несмотря на высокие расходы на их жалование и дорогое снаряжение, и то что ему пришлось искать большинство из них за границей. Но в ходе его войн в Шотландии длинный лук постепенно вытеснил арбалет, и в 1320-х и 1330-х годах лучники начали вытеснять другие пехотные войска. Во второй половине этого периода они все чаще становились конными пехотинцами, подобно хобеларам. Совершенно неясно, почему англичане так неожиданно и так поздно осознали военный потенциал длинного лука, но нет сомнений в важности изменений, которые произошли. Длинные луки требовали большой силы и подготовки стрелка, а также способностей, которые нельзя было приобрести в одночасье. Но они были чрезвычайно эффективны при массовом применении. Стрелы, выпущенные в небо быстрыми залпами, обрушивались на головы противостоящей армии, на их легко защищенные конечности и плечи, выбивая пехоту и кавалерию, вызывая панику в их плотных рядах и ужас среди лошадей. Великие английские победы 1330-х и 1340-х годов, Дапплин-Мур, Халидон-Хилл, Слейс, Креси и Невиллс-Кросс, все были одержаны лучниками.

Хобелар был гораздо большим, чем простонародный бандит, который традиционно считался достойным людским материалом для пехотных армий. Ему требовалась лошадь, куртка из вываренной кожи, стальной шлем и горжет, пара латных рукавиц, а также меч, нож и копье. В 1330-х годах правительство посчитало, что для содержания одного хобелара потребуется земля дающая доход не менее пятнадцати фунтов в год, что составляло доход крупного фермера. Считалось, что конному лучнику с такими же доспехами нужно столько же. Даже скромный пеший лучник со своим мечом и ножом, луком и колчаном с двумя дюжинами стрел считался человеком стоимостью в два фунта, что ставило его в один ряд с зажиточными крестьянами[87]. Только валлийцы, большинство из которых сражались как конные пикинеры, все еще набирались без разбора, как в более раннюю эпоху. Произошел не столько массовы призыв, сколько создание более многочисленного военного класса, состоящего из мужчин,