Крымская война 1853-1856 гг. - Игорь Бестужев

Важным средством управления обороной Севастополя явилась система боевой сигнализации, разработанная начальником штаба гарнизона полковником Васильчиковым. Днем сигнализация осуществлялась посредством семафорного телеграфа, сигнальных флажков и вымпелов, ночью — главным образом световыми сигналами. Сигнализация была регулярной и проводилась специально выделенными сигнальщиками. Кроме того, в ходе боя широко применялась сигнализация свистком, выстрелом, рожком. Несколько позже в районе Севастополя начал действовать созданный русскими инженерами «военнопоходный электрический телеграф» — последнее слово военной техники того времени.

Четкому управлению обороной во многом содействовала хорошо налаженная система наблюдения и разведки. На каждом бастионе и редуте имелись особые наблюдатели-сигнальщики из числа опытных моряков, привыкших на кораблях зорко следить за малейшими изменениями в боевой обстановке. Кроме того, наблюдение вели секреты, скрытно расположенные в завалах перед линией обороны. Заменив под Севастополем открыто располагавшуюся прежде цепь аванпостов, эти секреты стали прекрасной формой боевого охранения войск: они своевременно доносили о каждой попытке противника напасть на тот или иной участок оборонительной линии.

Наблюдение дополнялось засылкой в расположение противника разведывательных групп, которые имели задачу «добыть военнопленника» или уточнить данные о противнике на месте. Почти непрерывно велась также разведка боем, которой являлись отчасти почти все вылазки севастопольцев.

Передовые приемы борьбы, примененные русскими войсками, привели к тому, что оборона Севастополя вышла за рамки традиционных способов обороны крепостей. Появились новые, позиционные формы войны, в которых обороняющийся проявлял не меньшую активность, чем наступающий. После серьезных неудач англичанам и французам пришлось перенимать опыт своего противника, так что, по выражению одного из немецких историков Крымской войны, «русские в своих оборонительных верках оказались учителями французов»[64].

Во второй половине февраля 1855 г. защитники Севастополя, продолжая расширять свои позиции перед главной оборонительной линией, приступили к сооружению на высотах перед бастионами Корабельной стороны двух редутов и одного люнета[65], с которых можно было обстреливать осадные работы противника продольным огнем. Понимая важность этих укреплений для дальнейшей борьбы за Севастополь, союзники не пожалели усилий, чтобы взять их штурмом до того, как на них будет установлена артиллерия, но встретили сокрушительный отпор.

Первый бой за строившиеся редуты произошел в ночь на 24 февраля. Волынский пехотный полк, прикрывавший строительство укреплений, был атакован отборной французской бригадой, наполовину состоявшей из зуавов. Нахимов и Истомин своевременно позаботились, чтобы подступы к редутам были пристреляны орудиями с главной оборонительной линии и с кораблей, поставленных на рейде непосредственно за редутами. Они заранее согласовали с командиром полка генерал-майором А. П. Хрущевым все вопросы, касавшиеся совместного действия пехоты и артиллерии, вплоть до системы боевой сигнализации. Получив от своих секретов донесение о приближении противника, Хрущев немедленно отвел свои батальоны к редутам и дал на бастионы и корабли условленный световой сигнал. Атакующие колонны французов были встречены огнем десятков заранее пристрелявшихся тяжелых орудий, а затем контратакой волынцев отброшены на исходные позиции, причем два французских батальона были полностью разгромлены.

Вскоре оба редута, названные в честь строивших их полков Селенгинским и Волынским, были включены в общую систему севастопольских укреплений.

Еще более ожесточенные бои развернулись несколько позднее за люнет перед Малаховым курганом, названный (также в честь строившего его полка) Камчатским. В ночь на 17 марта здесь была отбита атака крупного отряда французов. Подтянув резервы, они на следующую ночь предприняли атаку еще более значительными силами, но снова были отброшены с большими потерями. Тогда французское командование собрало в своих траншеях перед люнетом целых две пехотных дивизии, готовясь к решительному штурму. Но в ночь на 22 марта 11 русских батальонов под командованием Хрулева сами перешли здесь в наступление и наголову разгромили всю французскую группировку. После этого союзникам не оставалось ничего иного, как перейти к осаде этих укреплений.

В боях за Камчатский люнет защитники Севастополя лишились еще одного из своих выдающихся руководителей. Ближайший соратник Нахимова контр-адмирал В. И. Истомин был убит вражеским ядром. Нахимов распорядился, чтобы прах Истомина был погребен во Владимирском соборе, там, где покоились тела адмиралов Лазарева и Корнилова.

Надолго застряв перед линией передовых укреплений Севастополя, англо-французское командование снова приняло решение покончить дело одним генеральным штурмом. Для артиллерийской подготовки этого штурма оно сосредоточило на осадных батареях до 500 тяжелых орудий, т. е. увеличило количество их по сравнению с октябрем предыдущего года более чем вчетверо. Утром 9 апреля вторая бомбардировка Севастополя началась[66]. Севастопольцы, также увеличившие число своих орудий на бастионах более чем втрое, отвечали противнику метким огнем, искусная организация которого позволяла им по-прежнему решительно одерживать верх над артиллерией осаждавших. К концу первого дня бомбардировки у англичан и французов оказались подбитыми свыше 50 орудий, а у русских — только 15. Однако уже на следующий день выявилось обстоятельство, до крайности затруднившее оборону города: у севастопольцев начали подходить к концу боеприпасы. Это обстоятельство стало для защитников города роковым.

Запасы пороха и снарядов, вследствие слабости военной промышленности крепостной России и отсутствия хороших путей сообщения, всегда были в Севастополе очень ограниченными, и недостаток их чувствовался на протяжении всей прошедшей зимы, так как подвозились они с большими перебоями. Нахимов еще 14 марта 1855 г. объявил в своем приказе по гарнизону, что «трата пороха и снарядов составляет такой важный предмет, что никакая храбрость, никакая заслуга не должны оправдывать офицера, допустившего ее»[67]. Но лишь начавшаяся бомбардировка показала, в какое неравное положение попадали теперь севастопольцы при артиллерийской дуэли: на каждое их орудие приходилось в среднем всего 100 снарядов — в восемь раз меньше, чем у противника.

Снарядный голод угрожал севастопольцам полной катастрофой при продолжении бомбардировки. Поэтому русским пришлось резко сократить темп стрельбы и отвечать на каждые два-три выстрела противника одним выстрелом, а на некоторых батареях и вовсе оберегать скудный запас пороха в ожидании штурма. Одновременно русские прибегли к крайнему средству — начали спешно вынимать порох из ружейных патронов.

Вторая бомбардировка Севастополя продолжалась англичанами и французами вплоть до 18 апреля; их командование тщетно пыталось «заставить молчать крепостную артиллерию»[68]. За это время союзники выпустили по городу 168 700 снарядов, а русские ответили только 88 700 снарядами. Нехватка боеприпасов у севастопольцев не позволила им на сей раз добиться полного подавления осадных батарей противника, как это имело место при первой бомбардировке. Но и «заставить молчать» русскую артиллерию с ее более высокой организацией огня осаждавшим не удалось. Штурм Севастополя опять был отложен на неопределенное время.

V

Несмотря на этот новый успех защитников Севастополя, для русского командования после второй бомбардировки стало очевидным, что продолжение артиллерийского состязания без достаточного количества боеприпасов будет сопряжено с огромными потерями, тем более, что весенняя распутица еще более усложнила доставку в Крым пороха и снарядов, и русским артиллеристам приходилось теперь уже отвечать одним выстрелом на четыре-пять выстрелов противника. В связи с этим Горчаков признал нецелесообразным продолжение обороны Южной стороны Севастополя и в очередном донесении царю поставил вопрос о необходимости эвакуации ее, но разрешения на это не получил.

В ночь на 23 мая генерал Пелисье, сменивший Канробера на посту главнокомандующего французской экспедиционной армией после провала второй бомбардировки Севастополя, бросил на русские траншеи, расположенные на кладбище перед Городской стороной, сразу две свои дивизии общей силой до 10 тысяч штыков. В траншеях здесь дежурило, как обычно, лишь несколько десятков стрелков, которые немедленно отступили на запасные позиции. Но затем французские колонны, тоже как обычно, попали под убийственный ружейно-картечный огонь главной оборонительной линии и были отброшены контратакой подоспевших русских резервов под командованием Хрулева.