Лейтенант Хорнблауэр. Рука судьбы - Сесил Скотт Форестер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Эйзенбейсу явно требовалось что-то, по его мнению трудноосуществимое.
— Что же?
— Мне нужно, чтобы судно стояло на якоре. И хороший свет.
Это перевесило чашу весов.
— Сегодня же, — сказал Хорнблауэр, — наше судно встанет на якорь в защищенной от ветра бухте. Можете готовиться к операции.
— Да, сэр. — Помолчав, Эйзенбейс задал тревоживший его вопрос: — А ваше обещание, сэр?
Хорнблауэру не пришлось долго думать, лучше или хуже Эйзенбейс будет оперировать под угрозой кошек или виселицы. Совершенно ясно, он сделает все возможное из одной профессиональной гордости. Думая, что на карте стоит его жизнь, он может запаниковать.
— Я беру свое обещание назад, — сказал Хорнблауэр. — Что бы ни случилось, вам ничего не грозит.
— Спасибо, сэр.
— Дна нет! — крикнул лотовый на руслене.
— Что ж, очень хорошо. До вечера у вас есть время подготовиться.
— Да, сэр. Спасибо, сэр.
Эйзенбейс вышел. Хорнблауэр просидел меньше минуты, обдумывая побудительные причины своего решения. «Атропа» сейчас входит в Родосский пролив, и ему надо быть на палубе.
— Ветер стал южнее на румб, сэр, — сказал Стил, козыряя.
Это было первое, что Хорнблауэр увидел, поднявшись по трапу, — «Атропа» по-прежнему идет так круто к ветру, как только можно. Стил и Тернер действовали точно, не беспокоя капитана.
— Очень хорошо, мистер Стил.
Хорнблауэр вынул из кармана подзорную трубу и обвел горизонт. С одной стороны дикий, скалистый берег, с другой же — низкий, песчаный. Он склонился над картой.
— Справа мыс Ангистро, сэр, — сказал рядом с ним Тернер. — Мыс Кум позади левого траверза.
— Спасибо.
Все, как и должно быть. Хорнблауэр выпрямился и направил подзорную трубу на турецкий берег. Он был крутой, обрывистый, вдалеке вздымались высокие горы.
— Лишь в это время года они зеленые, — пояснил Тернер. — Все остальное время — коричневые.
— Да.
Хорнблауэр прочитал о Восточном Средиземноморье все, что мог, и о климатических условиях кое-что узнал.
— Людей здесь немного, сэр, — продолжал Тернер. — Крестьяне. Пастухи. Кое-где в бухточках рыбачьи поселки. С Родоса иногда заходят торговые каики — теперь редко, сэр. Воды эти кишат пиратами, по причине вражды между греками и турками. Торгуют понемногу медом и лесом.
— Да.
Удачно, что ветер стал южнее, даже так ненамного. Это снимало одну из бесчисленных сложностей в непростой жизни Хорнблауэра.
— Вдоль всего берега руины, — бубнил Тернер. — Города… дворцы… просто удивительно, сэр.
Здесь некогда процветала древнегреческая цивилизация. Здесь стояла Артемизия и десяток других греческих городов, пышущих жизнью и красотой.
— Да, — сказал Хорнблауэр.
— Деревни стоят преимущественно на месте древних городов, — продолжал Тернер. — Вокруг них руины. Половина домишек построена из мрамора разрушенных дворцов.
— Да.
При других обстоятельствах Хорнблауэр заинтересовался бы сильнее, но сейчас Тернер только отвлекал его. Хорнблауэру было о чем подумать. Ему предстояло провести «Атропу» в Мармарисский залив, вступить в переговоры с турецкими властями, решить, как начинать подъемные работы. Оставался вопрос, жгучий, животрепещущий вопрос — выживет ли Маккулум. Оставались рутинные обязанности, — глядя вокруг, Хорнблауэр видел, что офицеры и матросы толпятся у борта, с интересом разглядывая берег. Меж мусульманских селений попадались и греческие поселки — об этом важно помнить, чтобы не дать матросам раздобыть спиртное. Надо будет наполнить бочки водой, купить свежие овощи.
Подошел Стил с одним из рутинных вопросов. Хорнблауэр кивнул.
— Раздача рома!
Крик разнесся по маленькому судну. Матросы отвернулись от берега — сейчас никакое чарующее пение сирен не отвлекло бы их от предстоящей раздачи спиртного. Для большинства из них это главное событие дня — сейчас они вольют в разгоряченные глотки по жалкой порции разведенного водой рома. Лишить матроса выпивки — все равно что не допустить святого в рай. Матросы заключали между собой немыслимые сделки, продавая, перепродавая и покупая свои «чарки». Но Хорнблауэр подумал, что ему нечего чваниться перед человеческим стадом, свысока представлять матросов этакими цирцеиными свиньями, глохочущими пойло. Да, это действительно главное событие в их жизни, но лишь потому, что они не видят лучшего месяцами и годами, ограниченные деревянными бортами маленького корабля, частенько не получая за это время ни шиллинга, не встречая новых лиц, ни единой человеческой заботы, никакой пищи для ума. Наверное, лучше быть капитаном и иметь слишком много забот.
Матросы пошли обедать. Мыс Кум остался позади. Солнце светило все ярче, бриз усилился. Тернер продолжал монотонно вещать.
— Мыс Мармарис, сэр, — сказал он.
Здесь берег вдавался вглубь, открывая вид на невысокие горы. Пора убирать паруса. Пришло время решительных действий — сейчас «Атропа» из мирного судна, безмятежно идущего вне территориальных вод, превратится в буревестника, чье появление в иностранной гавани способно вызвать шквал дипломатических нот, тревожа должностных лиц на противоположном конце Европы. Хорнблауэр старался отдавать приказы так, словно его не тревожит сложность ситуации:
— Все наверх! Все наверх убирать паруса! Все наверх!
Подвахтенные бежали по местам. Офицеры занимали свои посты, те из них, кто дремал внизу, поспешно выбирались на палубу. Нижние прямые паруса и брамсели быстро убрали.
— Мистер Джонс! — выкрикнул Хорнблауэр.
— Сэр!
— Ослабьте этот шкот и снимите напряжение с галса. Где вы учились управлять судном?!
— Есть, сэр, — жалобно отозвался несчастный Джонс, но приказ выполнил быстро и ловко.
Выговор был вполне заслужен, но Хорнблауэр подумал, так ли резко он выразился бы, если не хотел показать команде, что груз ответственности не мешает ему следить за всем на корабле. В конце концов, решил он горько, это все равно было излишне — ни один из спешащих по палубе людей и на секунду не задумался ни о лежащей на капитане ответственности, ни о том, прелюдией к какому международному кризису может послужить исполняемый ими маневр.
— Мыс Ред-Клиф, сэр, — сказал Тернер. — Остров Пасседж. За ним мыс Сари. Восточный проход лучше, сэр, — посреди западного подводная скала.
— Да, — ответил Хорнблауэр. На карте подробностей немного, но скала там отмечена. — Мы пойдем восточным проливом. Старшина-рулевой! Лево руля! Так держать!
С попутным ветром «Атропа», словно лань, понеслась в пролив под одними марселями и передними парусами. Вход в пролив вырисовывался все отчетливее — два крутых мыса и низменный островок между ними. Понятно, откуда пошло название Ред-Клиф, — это действительно был красный обрыв, остальные же мысы и остров заросли соснами. На возвышении виднелись прямоугольные очертания фортов.
— Там никого нет, сэр, — сказал Тернер. — Обветшали и рушатся, как и все остальное.
— Вы сказали, что восточный проход совершенно свободен?
— Да, сэр.
— Очень хорошо.
«Атропа» вошла в пролив, Хорнблауэр приказывал рулевому. Ни над одним фортом не видно было флага, значит салютовать пока не надо. Расстояние
