Последние бои на Дальнем Востоке - Сергей Владимирович Волков

и от результатов которого зависела судьба Белого Приморья, было проиграно. Никаких существенных резервов, никаких свежих частей в распоряжении воеводы для восстановления положения не имелось. Не только восстановить положение, но даже пытаться произвести это было нечем. После короткой, но тягостной внутренней борьбы воевода признал свое дело в данный момент битым. Признав это, он нашел в себе смелость признать дальнейшее пролитие крови на полях битв бесцельным и, признав это, 14 октября отдал приказ № 1605/оп, к сожалению, час отдания этого приказа установить нам не удалось. Надо полагать, он был отдан часов в пятнадцать: «Весьма Срочно. Приморье. Комгруппам: Поволжской, Дальневосточной, Сибказачьей и Сибирской. Всем частям Поволжской и Дальневосточной групп под общим командованием ген. Молчанова отойти сегодня 14-го октября ночью в район село Михайловское, откуда генералу Молчанову направить отряд в Никольск для обеспечения своего тыла. Генералу Бородину отойти в район дер. Раковки, где соединиться с генералом Хрущевым. В этом положении необходимо выиграть 15-ое октября. В дальнейшем генералу Глебову отходить в направлении Полтавка – Гродеково на соединение с генералом Смолиным, под общим начальством генерала Толстого, а до его прибытия генерала Глебова. Генералу Молчанову отходить правым берегом Суйфуна на Пеняжино, а генералу Бородину на Раздольное – Пеняжино. Я в Раздольном присоединюсь к Поволжской группе».

Приказом этим мы и закончим главу о самом большом бое Последнего похода, решившем судьбу этого последнего уголка Белой России.

Отход четырех ратей из Приморья

Предыдущую главу мы закончили приказом воеводы № 1605/оп, предписывавшим командующим группами отвести войска в район села Михайловского (для Поволжской и Дальневосточной) и деревни Раковки (для Сибказачьей), как предварительный шаг общего отхода на Пеняжино (для Поволжской и Сибказачьей) и Гродеково (Сибирской и Дальневосточной). Отметим, что размер «предварительного шага» для Сибирской группы генерала Смолина в этом приказе не давался, из чего напрашивается заключение об отсутствии данных в штабе земрати о положении на участке Сибирской группы ко времени отдачи этого приказа.

Во исполнение только что указанного приказа, гарнизон Ивановки в 19 часов 14-го покинул свое насиженное место, двинувшись на Лефинку, куда должны были подойти остальные части группы с генералом Бородиным во главе. Отходу Ивановского гарнизона красные не препятствовали. Их не было видно перед селом целый день 14-го, но возможность их появления и новой атаки или обложения села была, конечно, вполне допустима. Кругом шел бой, и нервы пока бездействующего гарнизона были напряжены весь этот день. До самых сумерек никто не знал о том, что наступающую ночь уже не придется проводить за проволокой Ивановки, но в походном движении к Никольску. Луна должна была взойти поздно, и было совершенно темно, когда части гарнизона, вытянувшиеся в колонну, покидали село. На их пути на одной из улиц села Ивановка горела изба. Она была уже вся в пламени. Никто ее не тушил, но отчего она загорелась? Не был ли это знак красным в Ширяевке о том, что «белобандиты» уходят из Ивановки?

Итак, генерал Блохин с частями покинул Ивановку, но войсковой старшина Бологов с несколькими отважными казаками-енисейцами остался пока в ней, получив разрешение начальства на ведение партизанской работы в тылу красных.

Генерал Блохин с частями своего отряда благополучно достиг Лефинки, где ему пришлось немного подождать подхода оренбургских казаков. Наконец те подошли, и вся группа, соблюдая возможно большую тишину, двинулась по хорошей шоссейной дороге на Даниловку. Когда части Сибирской казачьей группы находились у Лефинки, то из-за горного кряжа, отделяющего Лефинку от Ипполитовки, виднелось кровавое зарево пожаров и небо всполахивалось отблесками орудийных выстрелов: кто-то в кого-то палил.

Быстро промелькнули по хорошей, гладкой и ровной дороге 8 верст, отделяющих Даниловку от Лефинки. Луна поднялась уже высоко, на бездонном небе на видно было туч. Живописный, чисто картинный вид далекой Малороссии предстал перед глазами чинов Сибказрати, – до того приукрасил лунный свет белые мазанки Даниловки и стройные, высокие деревья ее садов. Пройдя часть Даниловки, колонна свернула к югу по дороге на Раковку.

Дорога за Даниловкой к Раковке оказалась в несколько худшем состоянии, чем на участке Лефинка – Даниловка. Все же движение колонны продолжалось беспрепятственно до одной неширокой, но глубокой канавы (это была речушка Осиповка) верстах в пяти перед Раковкой. Моста через нее не имелось, и Сибказачья просидела на ней около трех часов, перетаскивая каждую повозку на руках. За это время откуда-то наползли тучи, луна скрылась, и дальнейший путь до Раковки утомленные чины группы генерала Бородина совершали в несколько худшем порядке, чем до этой злополучной канавы. Перед самой Раковкой был большой и крутой подъем, на нем колонна растянулась еще больше. Это было уже утром, вероятно часов в шесть-семь, 15 октября.

В Раковке жизнь била ключом, и это наличие в домах и на улицах мужчин и женщин казалось таким странным чинам Ивановского гарнизона, привыкшим к пустоте улиц и дворов Ивановки. Кажется, в этот день был какой-то праздник, возможно воскресенье. Во всяком случае, крестьяне приветствовали праздничным угощением пришельцев. После короткого привала в Раковке части Сибирской казачьей группы двинулись дальше и в 13 часов прибыли в деревню Глуховку, занятую дружинами генерала Хрущева, прибывшими сюда 14 октября из Никольска. Анненковская дружина в составе отряда генерала Ястребцева отходила в составе частей Поволжской группы. Конные дружины генерала Хрущева были выдвинуты в Глуховку в целях прикрытия железной дороги от возможного удара партизан, а также оказания необходимой поддержки Сибказгруппе, если красные попытаются задержать движение последней. Глуховка вполне соответствовала своему имени – это была глухая деревня с великорусским населением мрачного и неприятного вида. Надо полагать, все они симпатизировали большевикам и ждали их, а не белых.

16 октября колонна генерала Бородина, составившаяся из частей Сибказгруппы и двух конных дружин генерала Хрущева, продолжала свой путь к Раздольному. Часть пути пришлось совершить по полотну железной дороги Никольск – Раздольное. В этот день довольно сильно припекало осеннее солнце, а редкий туман плыл по холмам и долинам, значительно сокращая горизонт. По прибытии к Раздольному генерал Бородин, как и все остальные чины группы, были удивлены, найдя генерала Глебова и его части в этом месте, где им, согласно приказу, никак не полагалось находиться.

Об отходе частей Поволжской группы от Ипполитовки к Михайловскому и далее к Красному Яру сведений собрать не удалось, но, по всей видимости, он протекал в таком же порядке, как и отход Сибказачьей. Запись в дневнике полковника Ефимова под 15 октября весьма кратка. Она гласит: «Утром выехал со Штабом корпуса (употреблен старый термин, имеется в