Спираль времени. Гость из бездны - Георгий Мартынов

— Значит…

— Придется покориться судьбе. Дмитрий Волгин — человек, а не подопытное животное.

Ученые молча переглянулись. Если сам Люций так говорит, значит надеяться не на что. Ведь только благодаря ему, только имея мощную поддержку Люция сторонники оживления Волгина одержали победу. Бесполезно предлагать новую дискуссию, если заранее известно, что Люций выступит против.

Котов перевел слова Люция своим товарищам. Его выслушали с величайшим удивлением. Все знали, как горячо, с чисто отцовским чувством любил Люций Волгина.

Ксения Станиславская опустила глаза. Только она одна знала, чем вызваны слова, поразившие всех.

“А если я ошибалась? — думала она в смятении и растерянности, мучимая угрызениями совести. — Если Дмитрий погибнет по моей вине?”

Она глубоко раскаивалась в своих словах, которые вырвались у нес при встрече с Люцием сегодня утром. Но она не знала, не могла даже предположить, что они произведут на Люция такое впечатление.

Это произошло почти случайно. Она ошиблась дверью и вошла в домашнюю лабораторию Люция. Он был один, сидел в кресле перед рабочим столом и казался погруженным в глубокую задумчивость. При звуке ее шагов он вздрогнул и поднял голову.

— Извините! — сказала Ксения, делая шаг назад.

— Нет, войдите, — сказал Люций. — Мне тяжело одному. Побудьте со мной. Никого нет на Земле — ни Эры, ни Мэри.

Ее поразил звук его голоса, выражение лица, какая-то детская беспомощность во всей его мощной фигуре.

Сильный человек с несгибаемой волей был раздавлен свалившимся на него горем.

И в сердце Ксении вспыхнула нестерпимая жалость к нему. Ей захотелось обнять его, положить его голову к себе на грудь и сказать: “Плачьте, облегчите себя слезами”. Но она не могла себе даже представить Люция плачущим.

Она подошла, села рядом с ним и взяла его руку в свои.

— Вот, Ксения, — сказал Люций. — Нет больше нашего Дмитрия! Зачем я не послушал совета моего отца? Зачем позволил себе воскресить его?

— Так было нужно. И Дмитрий гордился тем, что послужил науке. Он часто говорил это мне и Марии.

— Он прожил так мало. А мог бы жить долго, очень долго. И вот тогда-то Ксения и сказала Люцию роковые слова:

— Трудно сказать, что лучше для Дмитрия. Я знаю, я слышала его разговор с Игорем Егоровым. Он мучился сознанием своей неполноценности в вашем мире. Он говорил, что лучше смерть, чем жизнь вне общего труда.

Люций пристально посмотрел на нее.

— Да, — сказал он, — я это знаю. Спасибо, Ксения! Вы напомнили мне то, чего я не должен был забывать. Я не только ученый-биолог, я его отец.

Он опустил голову на руки и долго сидел не шевелясь. Она сказала это, чтобы облегчить ему горе, стараясь сделать лучше, как могла. Если бы она знала…

Потом Люций поднял голову и прошептал:

— Да, так будет лучше.

И вот теперь Ксения поняла, какое решение принял тогда Люций.

Человек восторжествовал над ученым. Долгое молчание нарушил Ио.

— Если мы вас правильно поняли, Люций, — сказал он, — не следует делать попытки спасти Волгина?

— Если он умер. Но если он жив, мы обязаны сделать все, чтобы сохранить ему жизнь. Подчеркиваю, сохранить. Предложенный вами способ неприменим к Дмитрию.

— Пусть будет, как вы хотите.

Люций вздрогнул при слове “хотите”, но ничего не сказал. Он сел и закрыл глаза рукой.

Ио посмотрел на него и вспомнил. Вот так, в такой же позе, сидел Люций на памятном заседании Совета науки, когда впервые решалась судьба Волгина. Точно так же.

Один из ученых говорил с кем-то по карманному телеофу. Потом он повернулся к экрану.

Заросли синих и фиолетовых деревьев окружали обширную поляну, где должны были опуститься корабли эскадрильи. Далеко слева блестел купол Фаэтонграда. Темное небо, редкие звезды. Марс!

Кто-то подошел к аппарату, установленному на поляне. Голову человека закрывал герметический шлем, на спине виднелись резервуары воздуха. Он встал вплотную к экрану и, казалось, смотрел прямо на собравшихся в зале.

— Юлий! — сказал один из ученых на Земле, — расскажите, что сделано для быстрейшей реализации нашего плана. Какие меры вы приняли? Вас слушают тридцать членов Совета науки. Сообщаю вам наше решение: Дмитрия Волгина не замораживать ни в каком случае.

Ксения поняла последние слова и невольно оглянулась на Люция. Он сидел в той же позе.

Итак, кончено! Если Дмитрий мертв, его не будут пытаться спасти, как других. Решение принято бесповоротно.

Она увидела, как между пальцев Люция показалась и упала слеза.

Ксения поспешно отвернулась, но не выдержала и разрыдалась.

Казалось, что этого никто не заметил. Ни один взгляд не обратился к ней.

Медленно текло время, нужное для того, чтобы вопрос с Земли долетел до Марса и пришел ответ. Марс был далеко.

Но вот губы Юлия зашевелились, раздался его голос:

— Решено накрыть “И-76” герметическим футляром, как только он опустится. Сделать это здесь, на месте. Футляр и резервуары с воздухом готовы. Вместе со мной в корабль сразу войдут еще два врача и тс, кто понесет вес необходимое для замораживания. Медлить не будем. Если экипаж жив, приготовлен арелет, который окажется под тем же футляром. Замораживание будет произведено как в случае смерти, так и при явной опасности скорого ее наступления. Исключается Дмитрий Волгин. Ваше распоряжение удивило всех. Просим, для гарантии, повторить его.

— С вами говорит Ио, член Совета. Подтверждаю — Дмитрия Волгина не замораживать ни в каком случае. Принятые вами меры одобряем Желаем удачи.

Разговор кончился.

— Подумайте хорошенько! — вырвалось у Котова. — Еще не поздно.

Люций не пошевельнулся, остальные промолчали. Несколько взглядов было брошено на Люция. Этим людям было явно не по себе, но никто не пытался переубедить Люция. Кому же решать этот тяжелый вопрос, если не ему, он имел на это двойное право.

Вдруг Люций резко отнял руку. Его лицо было белее мела.

— Если Дмитрия воскресить вторично, — сказал он хрипло, — то он не проживет больше трех лет. Для него это не имеет смысла. А мы… — Люций обвел взглядом смотревших на него ученых, многие из которых помогали ему в работе над Волгиным, — если мы допустили его гибель… Он человек, а не подопытное животное, — повторил он с горечью.

— Решено, Люций, — мягко сказал Ио — Вы правы.

— Будем надеяться… — начал Котов, но ему не дал договорить возглас одного из ученых:

— Эскадрилья!

В небе Марса показались рабочие корабли. Они летели тесным строем Было видно, что четыре корабля несут пятый, очевидно, “И-76”.