Путь эльдар: Омнибус - Энди Чемберс

— Ты собираешься дать им сбежать? Мне не хотелось бы заполучить Кхиадиса во враги.

— Он не вернется, — ответила Маэнсит. — Даэтронин вдалеке от Комморры, и нет никаких гарантий, что мы ещё будем здесь, когда закончится ремонт крейсеров. Кроме того, несмотря на всю его досаду, Кхиадис не осмелится признаться в кабале, что стал жертвой настолько простого трюка. Нет, он вернется с историей о том, как чудом спасся от многократно превосходящих сил и продолжит жить в огромном шпиле, замышляя против своего архонта и шагая по головам подчиненных. Большинство иерархов удовлетворяются этим.

— А что там за переговоры ты упомянула мгновение назад? — уточнил Саидар.

— Разве не ясно? Твое соглашение с командующим Де’ваком нарушено. Ты привел врага в его звездную систему, и тебе больше нельзя доверять. Чтобы Лазурное Пламя по-прежнему принимали в Даэтронине, нам придется заключить новый, намного более выгодный для губернатора договор.

— Нет причин предполагать, что командующий решит, будто я был соучастником нападения, — возразил Иритаин.

— Поверь мне, — улыбнулась комморритка, — я постараюсь, чтобы Де’вак пришел именно к такому выводу.

Она отрубила голоканал и заблокировала корабельную сеть, преграждая Саидару путь к выходу на связь с «Фаэ Таэрут» без разрешения.

— Иритаин частично прав, — заметил Арадриан, жестом приглашая Таэлисьета вернуться за пульт управления огнем. Когда офицер занял боевой пост, изгой подошел к Маэнсит и взял её за руку.

— И в чем же он прав? — спросила она.

— Угроза тебе со стороны Кхиадиса ещё существует. Он расскажет твоему прежнему кабалу, где найти тебя, и я боюсь, что это закончится скверно.

— Да, я покинула Багровый Коготь как воровка и дезертир, но не стоит переживать за мое будущее, — ответила капитан. Подняв руку, которую по-прежнему сжимал Арадриан, она поцеловала изгоя в запястье. — Меняем курс, идем на сближение с кораблем Дарсона Де’вака, пока Иритаин снова не опередил нас.

С важным и самодовольным видом алайтокец шагал по застланному ковровой дорожкой проходу в парадной приемной имперского командующего. Располагалась она на борту какой-то прогулочной яхты, которая в сравнении с любым звездолетом эльдар того же класса выглядела как неуклюжий буксир на плазменных движках. Сам корабль находился на орбите главного мира системы Даэтронин, которую люди упорно продолжали называть «Карасто».

Арадриан чувствовал себя совершенно уверенно, несмотря на ряды солдат, стоявших навытяжку слева и справа от него, и небольшой отряд снайперов, замеченный корсаром среди металлических балок, поддерживающих высокий потолочный свод. Изгой ощущал их взгляды через прицелы, словно чьи-то злобные взоры — когда-то он и сам так смотрел вдаль через удлиненную винтовку странника.

Помимо вооруженной охраны, у имперского губернатора Де’вака имелось множество советников, писцов и вестовых, околачивавшихся в зале для аудиенций. Алайтокец прекрасно слышал их перешептывания, будто сам участвовал в разговорах, но, по большей части, эти восклицания и высказывания отличались незамысловатостью. В основном они крутились вокруг Арадриана — как факта его присутствия на борту, так и манеры одеваться.

Последнее действительно заслуживало внимания, поскольку лейтенант основательно подошел к выбору наряда для столь важной встречи. После того, как Иритаин решил отбыть, не рискуя недовольством людей, оставшиеся звездолеты Лазурного Пламени поспешили открыто передать воинам на «Фаэ Таэрут» свои благодарности и заверения в преданности. Вскоре стало ясно, что Саидар не был популярным вожаком, а всё возраставшие требования командующего Де’вака начинали заметно сказываться на доходе и терпении корсаров. Появление комморритов предоставило им общего врага и объединило флот, но, после решения этой проблемы, пираты с радостью присоединились к Маэнсит и Арадриану, получив обещание честного дележа трофеев и права голоса при любом обсуждении.

Изгой предложил подруге сохранить её лидерство в тайне от людей, чтобы защитить женщину от любых махинаций губернатора, и, как и в случае с его сыном, отправился ко двору Де’вака под видом принца корсаров, облачившись в одеяния, достойные такого звания. На алайтокце был плотно обтягивающий пурпурно-золотой комбинезон, поверх него — черный плащ до колен, широко расходящийся у бедер и украшенный на плечах крохотными звездочками белого серебра. На широких лацканах, отделанных по краям тем же металлом, висели цепочки изящной работы, тоже серебряные; они пересекали грудь Арадриана, как утонченная насмешка над безвкусными золотыми галунами и аксельбантами, накрученными на мундире имперского командующего. Завершали облик лейтенанта высокие сапоги из мягкой кожи яркой леопардовой расцветки, черного, красного и желтого цветов, а также многочисленные кольца, браслеты и пирсинг в виде удлиненного черепа у виска. Волосы эльдар собрал в высокую прическу, дополнительно указывая на свое превосходство в росте над недоразвитыми людьми, а на лицо нанес аккуратный макияж, выделяющий его широкие и яркие глаза на фоне запавших шариков собравшихся.

Губернатор Де’вак стоял, облокотившись на кресло с высокой спинкой, и казался таким же крепким, как этот трон из дерева и бархата. Его щеки и верхняя губа скрывались под густыми седеющими волосами, но на выбритом подбородке все могли видеть три тонких шрама. Носил командующий темно-синий парадный мундир и фуражку того же цвета, козырек которой нависал над раскидистыми бровями. Судя по плоскому носу и расплющенным ушам, он был привычен к рукопашным стычкам — скорее всего, тренировочным, решил Арадриан, увидев в шрамах на подбородке следы от какого-то тонкого дуэльного меча. Кроме того, человек крепко сжимал кулаки с грубыми костяшками, а большие пальцы держал за широким поясом, на котором, касаясь бедер, висели пистолет и изогнутый, сужающийся к острию клинок.

Как и командующий, изгой был вооружен пистолетом и мечом, но только для вида: если бы план провалился, и лейтенанту пришлось бы хвататься за оружие, его быстро прикончили бы несколько десятков солдат, державших гостя на прицеле. Хорошо понимая, как эффектно он выглядит для этих неловких, нескладных людей, алайтокец изящно прошагал по черно-золотому ковру к имперскому губернатору, ступая так, чтобы выглядеть одновременно спокойным и целеустремленным.

Зал для аудиенций был уставлен тяжелой деревянной мебелью, покрытой темно-красным лаком. Через каждые двадцать или около того шагов с потолка свисали знамена, расшитые орлами и прочими символами Империума. Пол украшала замысловатая мозаика, хотя Арадриан в данный момент не мог разобрать, абстрактный ли это рисунок или какая-то картина; над тронным помостом располагался балкончик, с которого, наверное, и следовало смотреть на изображение.