Искусство невозможного (в 3-х томах) - Борис Березовский

— Оно ведь действительно было перенесено.

— Да. Но в эти дни с нами никто не встретился, никто ничего не обсуждал. Тогда я назначил себя генеральным директором ТВ-6, исходя только лишь из того, что если все же нам придется договариваться с властью, то лучше это делать со мной.

— То есть вся ситуация была подвешена на эти договоренности и об этом знали только вы с Березовским?

— Да. Она была подвешена до того момента, пока они не начали в открытую с нами бороться. Тогда произошла и вся эта история с Глушковым. Когда его перевели в больницу, у нас появилась иллюзия, что наши договоренности увенчаются успехом. А потом началось самое интересное. В самом начале апреля охранники ФСБ позволили Глушкову покинуть клинику и поехать домой. Он провел там всю ночь, а утром следующего дня вернулся обратно в больницу.

— То есть сбежал с разрешения охраны, насколько я понимаю, лефортовской.

— Повторяю. Это было хорошо известно охранявшим Глушкова сотрудникам ФСБ и, как я теперь понимаю, было первым шагом провокации.

— Почему «провокации»?

— Глушкову должно было это понравиться — ходить домой, а у окружения должно было возникнуть желание, чтобы один раз он из этой отлучки обратно в заключение не вернулся. Замысел был такой. ФСБ продолжило провокации и позволило Глушкову второй раз покинуть клинику — 11 апреля. Но в этот раз его обманули, сказав, что с ним конфиденциально хочет поговорить следователь Филин, который вел его дело. И как только Глушков покинул клинику, его тут же арестовали. Решили, видимо, больше не рисковать. Сотрудники ФСБ прекрасно знали, что Глушков никуда не собирается бежать и вернется обратно.

— 11 апреля вы были в Москве?

— Нет.

— Я все же не понимаю: если вы вели переговоры с властью, то почему ФСБ должно устраивать провокацию? Они знали о ваших переговорах с властью?

— У меня тоже было смешное представление, что все эти силы — и те, с кем я веду переговоры, и те, кто слушает телефоны, и те, кто занимается Колей, — они как-то действуют заодно, что это единый механизм, который работает на власть. А оказалось, что каждый работает на себя. Хотя это дело политическое, в нем участвует огромное количество структур, и каждая считает себя главной. ФСБ — отдельно, прокуратура — отдельно, администрация президента — отдельно.

— Кстати, о телефонных разговорах. Собственно, прослушка, если я правильно поняла, и стала для прокуратуры основанием для предъявления вам обвинения. Но вы не очень разговорчивый человек в жизни, и не очень верится, что более разговорчивы по телефону.

— Мне удалось ознакомиться с содержанием телефонных разговоров, которые приписывают мне. Насколько мне известно, первоначальная экспертиза не подтвердила, что они имеют отношение ко мне. Поэтому следующую экспертизу делали уже в лаборатории ФСБ. Но и подделка оказалась топорной. В самом первом, предъявленном ФСБ следствию телефонном разговоре между якобы мной и помощником Глушкова Владимиром Скоропуповым последний говорит о необходимости «срочно уехать (Глушкову) из страны, если его выпустят».

— Но вас наверняка слушали.

— Вся игра довольно просто прочитывается. Мы уже говорили: сначала создать условия Глушкову для отлучки. Дальше дать возможность окружению Глушкова задуматься о том, что в один прекрасный день он ведь может и не вернуться, исчезнуть. И поэтому они

и начали усиленно записывать все телефонные разговоры. Учтите, что это совпало с моими переговорами с властью о том, чтобы они отпустили Глушкова взамен на наши акции в СМИ. Они как раз и использовали эти телефонные записи. Но я-то имел в виду, что это с позволения власти все происходит. Что они его сейчас отпускают, и мы его увозим. А они сейчас инкриминируют мне это как попытку организации побега.

— Где проходили ваши встречи с Ивановым?

— В правительственной резиденции на Косыгина, 34, 2 и 13 марта. Весьма конфиденциально. Меня завозили туда в машине. Тем не менее информация каким-то образом просочилась в прессу. Иванов мне высказал по этому поводу претензии. Я ответил, что я не заинтересован в утечке этой информации, так что все вопросы к вашему окружению. Он тогда сказал: вы тогда учтите, что если меня будут спрашивать, я буду отказываться. Я ответил, что для меня главное решить вопрос с Колей, а от чего он будет отказываться, меня не интересует. Я думаю, что Иванов не играл. Он просто хотел выполнить поручение Путина — встретиться со мной и договориться. А с другой стороны, хотел максимально от этого абстрагироваться и не иметь к этому отношения. Поэтому, видимо, он и не смог до конца все это довести. Не было желания. Иванов сделал один шаг: встретился со мной. Потом второй: дал поручение Алекперову. А потом абстрагировался. А прокуратура жила своей жизнью, ФСБ — своей. В итоге получилось дело о попытке побега.

Все разговоры о побеге Глушкова и подготовке нему — просто тупая спецоперация ФСБ в связи с разваливающимся делом «Аэрофлота » и маниакальным желанием власти остановить политическую активность Березовского. Вообще, я думаю, что все, кого обвиняют сегодня в организации побега, в том числе и Глушков, и я, можем подать иск в суд против организаторов этой провокации, против сотрудников ФСБ, которые это затеяли.

— Скажите, вот в новейшей истории, уже после перестройки, кто первым из коллег-предпринимателей попробовал использовать правоохранительные органы против конкурентов?

— Вопрос не вполне ко мне, но Березовский, напомню, отказался подписывать письмо в защиту Гусинского, когда тот сидел в Бутырке, сказав, что Гусинский создал механизм привлечения спецслужб для защиты своих бизнес-интересов и теперь расплачивается за это. Я думаю, не только Гусинский использовал этот механизм. Да все старались использовать.

— Это вам теперь и аукается? Не вы ли научили власть это использовать?

— Если бы мы не научили, она бы научилась сама. У власти долго не было представления, что она власть. Она не могла поверить в свои силы. Может быть, мы подтолкнули ее, чтобы она в это поверила. К тому же после развала КГБ из него ушли многие профессионалы. Пришли новые ребята, которые имели за спиной имидж старого КГБ, но сами ничего не умели и делали все топорно. И был момент, когда и эта структура оказалась втянутой в коррупцию, и многие бизнесмены стали использовать эту структуру как свою личную, для достижения своих целей. И как раз тогда и появились новые профессионалы, которые были ангажированы и действовали уже в интересах определенных лиц.

— И в ваших в том числе?

— Каков вопрос, таков ответ. Нет.

— Что будет с ТВ-6?

— Я, как акционер и председатель совета директоров, сделаю все от меня зависящее, чтобы компания продвигалась на телерынке. И чтобы та очень профессиональная команда, которая сегодня составляет костяк канала, могла нормально работать, несмотря на сопротивление власти.

— Скажите, а почему вы согласились дать свое первое в жизни интервью именно сейчас?

— Я считаю себя человеком чести, воспитан на определенных принципах, предавать огласке конфиденциальные переговоры не в моих правилах. Поэтому, поверьте, называть фамилии людей, стоящих сегодня у власти, мне не доставляет удовольствия. Меня вынудили это сделать. То, что я вам рассказал, — это та маленькая часть, которую я считаю необходимой сегодня приоткрыть. Все мои старания сегодня направлены на одно — освободить Колю. Если бы я не был законопослушным гражданином, то порадовал бы Генпрокуратуру, добавив слова «любым способом». Но у меня есть ограничения.

— А как насчет того, что вы живете по понятиям, а не по законам?

— По понятиям — для меня это значит жить по совести. И законы созданы для того же.

4 июля 2001 г. SMi.Ru, Москва

К ПОИСКАМ ПАТАРКАЦИШВИЛИ ПОДКЛЮЧАТ ИНТЕРПОЛ

Российские правоохранительные органы начали подготовку запроса в Интерпол на розыск и арест главы совета директоров телекомпании ТВ-6 Бадри Патаркацишвили, сообщает РБК. Патаркацишвили, которого СМИ называют «правой» или «финансовой» рукой Бориса Березовского, был объявлен Генпрокуратурой в розыск 29 июня. Однако, по сообщениям ряда СМИ, он в тот же день вылетел в Тбилиси, а в ночь со 2 на 3 июля на собственном самолете — в Турцию.

18 июля 2001 г. 6azeta.Ru, Москва

ОХРАННИКИ НИКОЛАЯ ГЛУШКОВА ПЕРЕСТАРАЛИСЬ

Главная военная прокуратура направила в суд дела двух офицеров ФСБ, охранявших Николая Глушкова, когда он находился в Институте гематологии. Проходят охранники бывшего замгендиректора «Аэрофлота» по довольно неожиданной в этом случае статье 286 УК «Превышение должностных полномочий».

Главная военная прокуратура направила в суд уголовное дело в отношении двух сотрудников следственного изолятора ФСБ «Лефортово », которые, по версии обвинения, не смогли обеспечить надлежащую охрану вверенного им арестанта, экс-замгендиректора «Аэрофлота» Николая Глушкова, и ему чуть не удалось совершить побег из-под стражи. Теперь разбираться в том, действительно ли виноваты прапорщики ФСБ Дмитрий Наумов и Алексей Скаливен– ко, будет суд Московского военного гарнизона.