Огонь и ветер - Екатерина Белецкая

– Нет слов, – покачала головой Берта. – Как будто нога вернулась… почти настоящая.

– Ну что вы, какая нога, – Марк покачал головой. – Так, эрзац. Я посмотрел сейчас – вторую ногу тоже придётся полечить, вы слишком долго её перенагружали, поэтому нужно поправить и сосудики, и сустав… Как же вы так сильно запустили проблему? – упрекнул он. – Ведь это действительно могло кончиться плохо.

– Контракт, – виновато пожал плечами Ит. – Пока нам не выплатили сумму, которой хватило на дорогу и на оплату ваших услуг, мы не могли никуда уехать. При всём желании.

– Это очень печально. А благотворительные фонды или что-то подобное?..

– Мы жили в человеческом мире первого уровня, – объяснил Ит. – У нас даже не было адекватной связи. Раз в полгода, и с двумя целями – передать отчёты и забрать ферменты. Я рауф, если вы не заметили. Без ферментов мы с братом рисковали просто умереть с голоду.

– Заметил, и как раз хотел спросить, как это вышло, что вы…

– Наша мать специалист по Сонму, – Ит улыбнулся. – В некотором смысле тоже династия, так же, как и у вас. Мы с братом пошли по её стопам, правда, ушли несколько дальше, чем она. Сейчас переживаем за племянницу, она, кажется, тоже решила заняться социологией.

– Вы занимаетесь Русским Сонмом? – с интересом спросил Марк.

– Да, – кивнула Берта. – Последние восемьдесят лет так и вообще… безвылазно.

Острячка, подумал Ит. Берта лучезарно улыбнулась.

– Может быть, вам стоит попробовать обратиться в Русский клан? – предложил Марк. – Мне кажется, они обязательно вам помогут.

– Мы обязательно обратимся, – пообещала Берта. – Может быть, вы подскажете, как это сделать?

– Давайте я вас порекомендую, – предложил Марк. – Правда, не сейчас, а где-то через месяц. Думаю, дочь со мной будет солидарна. Сначала надо подлечиться, а уже потом…

– В чём я с тобой должна быть солидарна, пап? – спросил удивленный женский голос. – Здравствуйте. Меня зовут Найти Лурье, я ваш лечащий врач. Роберта, пройдёмте. Папа мне перебросил информацию, и время нам лучше не терять.

– Сейчас? – опешила Берта.

– А когда? – удивилась врач, подходя к ним поближе.

Отец и дочь были очень похожи. Тот же разрез глаз, та же худоба, только у дочери волосы просто светлые, без подкраски «под седину». На дочери одежда оказалась тоже неяркая и гораздо больше похожая на униформу – бледно-сиреневый кардиган, под ним глухая, под горло, блузка и почти белые брюки, тоже с каким-то сиреневым отливом.

– Идёмте, идёмте, – приказала она. – Папа, вызови мне, пожалуйста, Мари, и отмени приём у Сати и Гунна, ладно? Тут случай действительно очень серьёзный и срочный. Зачем вы заплатили так много? – упрекнула она Ита. – Мы же ещё даже не начали.

– Я думал, так положено, – пожал плечами тот.

– Давайте договоримся следующим образом. Я вам сама скажу, когда и сколько вы будете платить. – Она, казалось, рассердилась. – Просто сейчас… ох, действительно… Лучше папа объяснит. Берта, идёмте, пожалуйста. Вы заберёте жену? – спросила она Ита. – Это желательно сделать после восьми. Если вы не можете, Мари проводит.

– Мы хотели прогуляться вечером, если это возможно, – с сомнением сказал Ит.

– Только если полетать по окрестностям, долго ходить будет нельзя. Или посидеть на природе, внизу… Ладно, сейчас не до того.

Она решительно взяла Берту под руку и потащила за собой из приёмной куда-то в глубь клиники.

– Действительно, зачем вы заплатили такую сумму? – упрекнул Марк. – Я даже не сообразил сперва.

– Что мне сейчас делать? – робко спросил Ит в ответ.

– До вечера вы свободны, мы вас вызовем сами. Не бойтесь, всё будет хорошо, – Марк улыбнулся. – Я вижу, что вы расстроенны и взволнованны. Не переживайте. Клянусь вам чем угодно. Всё действительно будет хорошо.

Большую часть дня они потратили на обсуждение ситуации, но из мозгового штурма ничего толком не вышло – слишком все были уставшие и соображали пока что неважно. Единственное, что стало понятно уже окончательно, так это то, что задерживаться действительно нельзя. Следовало максимально быстро «проявиться», причём желательно подальше от Окиста, чтобы не подвести Берту. Обсуждали эту проблему Скрипач и Ри, а Ит в это время сидел с каталогом мебели, но на мебель почти не смотрел. Скрипач заметил, что он мрачен, явно расстроен чем-то, стал допытываться, что случилось, но наткнулся лишь на стену всё того же угрюмого молчания, так и не получив никакого адекватного ответа.

– Да ну тебя, – с досадой констатировал он после очередной неудачной попытки поговорить. – Вобьёшь себе в голову какую-нибудь хрень…

– Всё нормально, – невпопад ответил Ит.

– Что нормально? – вызверился Скрипач. – Что нормально-то, я спрашиваю?!

– Всё.

Вечером Ри со Скрипачом и Мотыльками остались ждать мебель, которую ещё предстояло как-то расставить, а Ит отправился за Бертой. По дороге он заказал катер и пилота из местных, оплатив на всякий случай четыре часа полётов – конечно, так долго они кататься не станут, но пусть лучше время в запасе будет, мало ли что.

Когда он пришёл, Берта уже ждала его в приёмной, о чём-то разговаривая с Марком. Ит удивился – выглядела она во сто крат лучше, чем утром, и, кажется, успела подстричься, по крайней мере, волосы сейчас были какие-то другие, совсем не такие, как утром…

Подстричься?! Волосы?!

До него вдруг дошло.

Утром Берта, конечно же, пошла в клинику так, как ходила последние годы… после бесконечных химиотерапий. В шапочке – потому что от волос у неё осталось всего ничего. А сейчас – он видел её такой, какой вообще уже не надеялся увидеть.

– Ит! – она встала ему навстречу, встала гораздо легче, чем утром, и даже легче, чем когда Марк привёл её обратно с новым протезом. – Привет. А мы тебя как раз ждали.

– Привет, – рассеянно отозвался он. – Бертик, что это у тебя на голове такое замечательное?

– Заметил, – удовлетворённо констатировала Берта. – Видите, Марк, как хорошо быть замужем за гермо. Вы утверждали, что он не обратит внимания.

– Беру свои слова обратно, – покачал головой Марк. – Пустяк на самом деле. Особенно в свете заплаченной вами суммы. Просто восстановили…

– Так быстро? – немного удивился Ит. Вот уж что, а это он отлично помнил – как после нескольких операций у него потом волосы отрастали почти месяц, причём с каким-то стимулятором, а не сами по себе.

– Ну, шесть часов – это не очень быстро, – самокритично ответил Марк. – Мы эту технологию купили лет десять назад, но используем нечасто. Для вашего случая оказалось самое оно.

– Это было щекотно, – Берта хмыкнула. – Марк, спасибо вам большое. И, если можно, передайте ещё одно спасибо Найти.

– Завтра сами скажете. Утром мы вас ждём.

– Какой будет план? – поинтересовался Ит.

– Смотрите, – Марк открыл панель терминала и пододвинул поближе к Иту. – Первые два месяца Берте придётся посещать клинику каждый день и проводить тут по четыре часа. Дальше – мы снижаем частоту посещений. Три-четыре раза в декаду. Сейчас самое главное полностью остановить процесс, изолировать все поражённые участки и максимально приблизить к норме обменные процессы. По сути, это как раз экстренная часть. Потом будем разбираться с проблемой на другом уровне, искать причину возникновения этого процесса и корректировать уже её. Ещё позже – подготовка к операции, и полгода уйдёт на то, чтобы вырастить ногу…

– А сколько блоков для воссоздания сейчас на планете? – невзначай поинтересовался Ит.

– Полных? Три, но два законсервированы. Заказов очень мало, это слишком дорого. А вот для конечностей и органов – больше ста, так что тут проблем не возникнет, – успокоил Марк. – Вообще, общее воссоздание теперь стоит столько, что от него, по-моему, решили отказаться. Почти год идёт процесс, больше сотни человек обслуги, представители основных конфессий, мистики… Да, это не новую ножку вырастить. Причём результат всё равно сомнителен. Не знаю, читали вы что-то по теме или же нет, но…

– Кое-что читал, но, боюсь, мало, – признался Ит.

– Понятно. У нас сейчас с заказами совсем плохо, – признался Марк. – Сами подумайте. Полмиллиарда – это цена только за само воссоздание. А ещё реабилитационный период, и это если будет кого реабилитировать. Раньше заказы размещали рауф, которые нас курируют, но даже они, кажется, признали нецелесообразность этого процесса. Жизнь любого разумного стоит гораздо дешевле, согласитесь. В некоторых местах она не стоит вообще ничего.