Хитрый бизнес - Дейв Барри

– Спасибо! – сказал Уолли. – Большое спасибо! Стром Тёрмонд только сейчас заметил, что музыка закончилась, и помахал Уолли.

– Эй, – сказал он, испустив клубы паров виски, заставивших Уолли отдернуть голову. – Сыграй эту песню.

– Какую песню? – спросил Уолли.

– Ну, ты ее знаешь, – сказал он. – Про штучку. На машине.

Уолли повернулся к Теду.

– Тед, – спросил он. – Знаешь эту песню про штучку? На машине?

– Конечно, – ответил Тед. – Сыграем ее в следующий заход.

– Ладно, – сказал Стром Тёрмонд, сделал одобрительный жест и упал. Это случилось не совсем по его вине – корабль заметно качнуло. Обычно он был очень устойчив, но в сегодняшний шторм его заметно покачивало. Медленно и крайне сосредоточенно Стром Тёрмонд вернул себе вертикальное положение. Полностью выпрямившись, он снова одобрительно махнул, чуть не потеряв равновесие опять, но удачно избегнул падения.

Уолли наклонился к микрофону.

– Леди и джентльмены, – сказал он, – сейчас для продления вашего удовольствия мы предоставим возможность мистеру Теду Брэйли, клавишные, исполнить кое-что из Вэна Моррисона.

Джонни сосчитал «два, три, четыре», и они заиграли «Лунный танец»[45] – обязательное блюдо на бесконечных бар-мицвах и свадебных приемах, песню, которую «Кровоизлияния», как большинство групп, могли сыграть и в коме. Стром Тёрмонд возобновил «Веселых Цыплят». Еще несколько человек зашли в зал – пассажиры, которые шатались по кораблю, ожидая, когда он перейдет трехмильный рубеж. Ветераны сразу направились в бар; новички подошли к буфету, от которого шарахнулись с разной степенью отвращения.

Группа, получив свою дозу музыкального удовольствия, перешла на автопилот. За «Лунным танцем» должны были последовать такие же приятные, легкие, убаюкивающие мелодии, которые в большинстве случаев почти никто не слушал – члены группы сами обычно отключались – и под которые никто не танцевал. Как только внизу открывалось казино, в зале вообще редко появлялись пассажиры. И так на «Феерии Морей» было каждую ночь.

Но сегодня случилось нечто особенное. В середине «Лунного танца» с трапа сошла компания хихикающих женщин и растеклась по «пятаку». Они были ввосьмером, слишком молодые и привлекательные для пассажиров «Феерии». Уолли предположил, что это девичник; они явно уже давно и основательно отмечали. Женщины стали танцевать прямо перед группой, и в ответ на это «Кровоизлияния», не доиграв «Лунный танец», перешли к «Кирпичному дому» «Командоров».[46] По их опыту, смотреть на танцующих под эту песню женщин, одетых в обтягивающие топы с низким вырезом, было всегда забавно. Женщинам понравилось и, когда песня закончилась, они зааплодировали.

– Итак, – сказал Уолли в микрофон. – У кого-то сегодня особые причины для праздника?

– Да, – сказали несколько женщин, указывая на миниатюрную женщину с короткими светлыми волосами. – У Конни!

– И очаровательная Конни выходит замуж? – спросил Уолли.

– Нет, – ответила Конни. – Развожусь!

– Поздравляю! – сказал Уолли. – И кто этот счастливчик?

– Говнюк, – сказала Конни.

Женщины заулюлюкали и стали хлопать друг друга по ладоням. Одна хлопнула по ладони Строма Тёрмонда, который повалился на спину, как мешок зерна. Пока женщины помогали ему подняться, Уолли спросил Конни:

– Нам сыграть для вас что-нибудь особенное?

– Да, – ответила Конни.

– Что?

Конни показала на Джока и сказала:

– Пускай он сыграет со мной в доктора. Женщины заулюлюкали; Джонни выплюнул пиво, не успев проглотить. Уолли и Тед обменялись смешками. Они привыкли, что женщины западают на Джока, но это был их внутренний рекорд.

– Что скажешь, доктор Джок? – сказал Уолли. – Хочешь сейчас сыграть в доктора с Копни? Помочь ей в тяжелую минуту?

Джок направил барабанную палочку на Конни и сказал:

– Ты сегодня отлично выглядишь.

Женщины снова заулюлюкали. Кони повращала тазом и бедрами, случайно задев Строма Тёрмонда, который опять упал.

– Я чувствую, этот зал наполнен любовью, – сказал Уолли. – Это требует очень необычной песни, очень романтической песни, очень нежной песни, которую мы споем для этой очень необычной леди, Конни, в этот очень необычный для нее вечер.

Тут он надавил на педаль дисторшн, вывернул громкость на полную и сделал запил «Хочу твою мохнатку» группы «Семенные жидкости». Джок тут же подхватил, встал справа за спиной Уолли, и через мгновение все на «пятаке», включая Строма Тёрмонда, подпрыгивали в такт и пели вместе с Уолли:

Хочу твою мохнаткуХочу твою мохнаткуХочу твою мохнаткуХочу твою мохнаткуХочу твою мохнатку

По трапу стали подниматься новые люди, привлеченные шумом. Некоторые смотрели; некоторые присоединились к танцующим, так что теперь их был человек двадцать пять. Это был лучший отклик, с каким группе приходилось сталкиваться на «Феерии»: настоящая публика, включая настоящих девиц, настоящие танцы. Ближе к концу «Твоей мохнатки» Уолли бросил взгляд на Джока, показывая, что не собирается останавливаться, и взорвался энергичными первыми аккордами, ми-ля-ре-ля песни «Чем ты мне нравишься» группы «Романтики».[47] Реакция публики была такой же, какой всегда была на эту песню, настолько танцевальную, что даже белый мужчина средних лет мог иногда уловить ритм.

По трапу продолжали подниматься новые люди. Даже типы с «Будвайзером» зарулили на «пятак», напустив на себя выражение мнимой задушевности, какое бывает у танцующих мужчин, которые подбираются к кучке кружащихся женщин, празднующих развод. Кто-то врезался в Строма Тёрмонда, и он снова упал, но на этот раз мудро предпочел остаться на полу и танцевать лежа.

После завершения «Чем ты мне нравишься» группа вслед за Уолли перешла сразу к песне «Ты трясла меня всю ночь» «Эй-Си-Ди-Си»,[48] начинающейся нежным двустишием почти шекспировского красноречия:

У этой мощной бабенкиВ порядке все шестеренки.

Посередине песни глубоко опечаленная разводом Конни стянула топ и показала грудь Джоку, хотя остальные тоже воспользовались своим местоположением. На «пятаке» уже толпились; Уолли видел людей всех возрастов и типов, старых и молодых и… Боже, это что – ракушка?

Ну конечно, в гуще толпы, явно сбитый с толку, стоял Моллюск Конрад и молотил вокруг себя розовыми руками. Он поднялся по трапу и стал искать ощупью направление к буфету, когда кто-то схватил его и вытолкнул на танцпол, где его стали кидать от человека к человеку как огромный розовый надувной мяч. Его пихнули в сторону группы, где его окружили празднующие развод женщины, которые начали имитировать сладострастные совокупления человека с моллюском, а одна из них опустилась на колени и энергично принялась за то, что было бы областью члена, если бы у моллюсков были члены. Обезумевшая толпа подбадривала женщин топотом. Стоявший у микрофона Уолли от смеха уже не мог петь.

Именно в этот момент появился Мэнни Аркеро. Ему даже не пришлось говорить группе, чтобы они прекратили; под его свирепым взглядом продолжать играть сделалось почти физически невозможно. Звук в зале будто смыло; толпа притихла, ожидая развития новой драмы. Аркеро обошел микрофон и приблизил свое лицо прямо к лицу Уолли. Ростом он был с Уолли, но тому каким-то образом показалось, что он выше его раза в три-четыре.

– Что вы тут, блядь, устроили? – тихо, однако напористо сказал он.

– Мы просто…

– Заткнись нахуй.

– Хорошо.

– Теперь слушай, – начал Аркеро. – Чтобы больше…

– Эй, – подал Строи Тёрмонд.

Аркеро повернулся и заметил старика на полу.

– Какого хрена ты там валяешься? – спросил он.

– Скажите им, чтобы сыграли ту песню, – сказал Стром Тёрмонд. – Про штучку. На машине.

Аркеро повернулся к Уолли.

– Эй! – повторил Стром Тёрмонд.

Взбешенный Аркеро резко повернулся:

– Что?

– Я, кажется, обделался.

Толпа громко засмеялась, от чего Аркеро еще больше взбесился. Он повернулся к Уолли и схватил его за руку. Это было больно.

– Слушай, – сказал он. – Такую музыку ты здесь не играешь, понял?

– Какую му…

– Заткнись нахуй.

– Хорошо.

– Ты не играешь такую музыку: громкую и звучащую так, будто кто-то здесь дубасит лопатой по мешку с кошками, от которой у клиентов сносит шифер – вот какую музыку ты не играешь.

– Но публике ведь…

– Заткнись нахуй.

– Хорошо.

– Ты играешь музыку, какую играл здесь с тех пор, как получил эту работу, – тихую, которую люди, может, чуток послушают, а потом вернутся вниз, понял?

Уолли не ответил, потому что Аркеро все равно велел бы ему заткнуться нахуй.

– Я сказал, понял? – Да.

– Хорошо. Потому что мы на этом судне зарабатываем на том, что люди внизу играют в казино. Если все наши клиенты здесь слушают, как вы дубасите кошек и смотрят, как какая-то ебаная девка отсасывает ебаному моллюску, мы тут ничего не заработаем.