Тени Королевской впадины - Владимир Михановский

— Понятно.

— Если ты это как следует усвоишь, все будет о'кей. Ну что, приступим?

— Но я ничего не увижу…

— Не беда, — усмехнулся Миллер. — Я буду управлять в воде твоими движениями. Дай-ка сюда руку… Вот так. Ее ты забрасываешь как можно дальше, ложишься на воду, вторую руку отводишь назад…

Освежившись в бассейне, Миллер вернулся в дом.

— Ну как настроение, коммерсант? — спросил у него Четопиндо, сидевший в плетеной качалке на веранде. Судя по всему, генералу немного нездоровилось, хотя он и скрывал это.

Миллер щелкнул каблуками:

— Готов к операции, ваше превосходительство.

— Отлично!

— Скоро операция?

— Через неделю.

— Что? Разве не сегодня вечером? — растерянно переспросил Миллер.

— А ты непонятлив, коммерсант. Я имею в виду главную операцию, связанную с Гарсиа, — сказал Четопиндо. — Он слишком много знает и болтает лишнее, потому судьба его решена.

«Его шутки становятся слишком навязчивыми и плоскими», — подумал Миллер, глядя на болезненное лицо генерала.

— Что смотришь? — спросил Четопиндо.

— У тебя усталый вид, Артуро.

— Пустое, — махнул рукой генерал. — В общем, сделаем так. После операции — на сей раз я имею в виду твою пластическую операцию — ты останешься здесь на неделю.

— А ты?

— Я сейчас уезжаю с Гарсиа и потом вернусь за тобой.

— Но почему так долго?

— Потому что после операции твое лицо опухнет и будет как подушка, и отеки спадут только через шесть-семь дней.

— Не раньше?

— Не раньше. Насмотрелся я на эти пластические операции… Впрочем, это неважно. Важно, что когда мы вернемся, ты будешь в форме. Я бы сказал — в новой форме!

Миллер поморщился:

— Я бы не хотел оставаться здесь один…

— Что поделаешь, — перебил Четопиндо. — Меня ждут серьезные дела. Кстати, надо пристроить драгоценности, которые ты привез, чтобы они давали хорошие проценты. К сожалению, денег в нашей партийной кассе — не густо.

— Значит, вернешься в Королевскую впадину?

— Э, нет, — улыбнулся Четопиндо. — Порт — слишком беспокойное место, чтобы хранить там такие ценности. Иностранные суда рядом, да и докеры все время волнуются… Я же говорил, когда ехали сюда, твой багаж был доставлен в надежное место.

— Куда?

— Ну, скажем так: в центр страны, — небрежно уточнил Четопиндо, слегка раскачиваясь, и назидательно поднял палец. — Твой погибший шеф из Берлина сообщил мне, что ценности, которые у тебя имеются, предназначены для движения, что это, в сущности, партийная казна и что они будут брошены на алтарь общего дела. Разве это не так?

— Так.

— Вот и договорились. Я всегда считал, что немцы… пардон, бразильцы — сметливый народ, — сказал Четопиндо.

«Счастье еще, что он не знает, какую сумму из этой самой партийной казны я отвалил Педро, — подумал Миллер. — Узнай об этом Четопиндо, он, наверно, убил бы меня. Но еще вернее меня убил бы Педро, если бы я не расплатился с ним так щедро». Однако теперь, с пустыми руками, он, Миллер, всецело в лапах Четопиндо. Вот из этого и нужно исходить в своих расчетах и действиях. Потом, с течением времени, возможно, положение изменится, и он сумеет потребовать у Четопиндо свою долю. А пока…

В конце концов, нужно отдать Четопиндо должное. Он проявил (правда, не совсем понятно, почему) совершенно необычную заботу о незаконном иммигранте с весьма запятнанной репутацией. Эта забота простерлась до того, что Четопиндо сам занялся устройством пластической операции Миллера. Такая забота чего-нибудь да стоит!

Генерал сидел откинувшись в качалке. Казалось, он тоже о чем-то размышлял.

— Послушай, Артуро, а как же Гарсиа?.. — начал Миллер.

— Об этом не беспокойся, — перебил Четопиндо и уверенно махнул рукой. — Шофер будет при мне неотлучно. А вернусь — разберемся с ним… Гарсиа! — крикнул вдруг Четопиндо так громко, что Миллер вздрогнул.

— Иду! — откликнулся шофер откуда-то из глубины территории, погруженной в вечерние сумерки.

Через минуту Гарсиа поднялся на веранду. В руке он держал небольшой букет из осенних листьев.

Четопиндо спросил:

— Машина готова?

— Да, генерал.

— Мы выезжаем через пять минут.

Вернулся Четопиндо, как и обещал, через неделю. Машина лихо подкатила к самой веранде.

Генерал, еще больше загоревший, вышел из машины и стал подниматься по лестнице. На полпути он, покачнувшись, схватился за перила.

— Ты нездоров, Артуро? — спросил у него Миллер, который стоял в тени навеса.

— Пустяки, — махнул свободной рукой Четопиндо. — Небольшая слабость.

— Наверно, лишнюю сигару выкурил?

— А может, наоборот, недокурил. Ну-ка покажись, что с тобой сделали?

Миллер вышел на свет.

— О, Шторн на сей раз превзошел себя! Славно, славно, — приговаривал Четопиндо, вертя Миллера так и этак, обращаясь к Шторну, остановившемуся рядом. Тот лишь довольно улыбался.

Позади него стоял Гарсиа, разинув от восхищения рот. Это и впрямь было похоже на волшебство, он даже в первую минуту усомнился: да полно, неужели это в самом деле тот самый человек, которого он привозил сюда неделю назад?

— Изменился ты, Карло, так, что мать родная не узнает! — подытожил Четопиндо результаты осмотра своего нового помощника.

Миллер сделал шаг навстречу.

— Но ты-то узнал меня, — сказал он.

— Я тебе больше, чем мать, — осклабился Четопиндо. — Ну, пришел в себя после операции?

— Да.

— Собирайся.

— Я готов.

— Тогда часик-другой отдохнем — и в путь, — решил Четопиндо. — Я, пожалуй, полежу немного. Нездоровится. А ты что будешь делать, Гарсиа?

Шофер, стоявший у машины, положил руку на капот.

— Поброжу по территории, — сказал он. — Здесь я цветы необычные заприметил неделю назад. Поищу, пока дожди не грянули и не побили их.

Миллер покачал головой:

— Тоже мне занятие для мужчины — цветы собирать.

— Я не для себя, — улыбнулся Гарсиа.

— Все равно, — продолжал Миллер. — Идем-ка лучше в бассейн, поплаваем перед дорогой. Кстати, посмотрим, ее забыл ли ты за неделю, чему я тебя научил?

— Ладно, — согласился Гарсиа.

Было уже довольно поздно. Великолепная луна, какая бывает только в южных широтах, выпукло освещала каждое дерево, каждый куст, каждую былинку.

Четопиндо направился в дом, и на веранде слышно было, как он окликает своего приятеля-хирурга.

Миллер сбежал вниз, разделся и спрыгнул в бассейн, поджидая Гарсиа. Тот замешкался, и у Миллера появилось чувство, охватывающее охотника, который видит, что дичь не идет в расставленные силки. Наконец и Гарсиа влез в бассейн.

На луну налетело легкое облачко, и сразу потемнело. Казалось, ночь притаилась в засаде и ждет только удобного случая, чтобы предъявить свои права.

— Гутен абенд, майн герр! — весело крикнул Гарсиа, подняв брызги.

— Руки забрасывай как можно дальше, — сказал Миллер, — дыхание не задерживай.

— А ноги?

— Ноги потом. Сначала нужно отработать подводное дыхание, — сказал Миллер. — Поплывем под вышку?

— Там глубоко. Я хочу сначала здесь, на мелком, разучить все движения, — произнес Гарсиа.

Лицо шофера смутно белело перед ним во тьме. Миллер схватил Гарсиа двумя руками за горло и опустил его в воду, лицом вниз. Гарсиа дернулся, пытаясь вырваться, но Миллер держал его крепко. Несколько секунд шла отчаянная безмолвная борьба. Неожиданно Гарсиа изловчился и изо всей силы двинул Миллера коленом в пах. От боли немец согнулся и слегка ослабил хватку. Голова Гарсиа тут же показалась над водой.

В этот момент на крыльце блеснула вспышка магния. Она осветила мгновенную картину — выпученные глаза Гарсиа, его открытый рот с вывалившимся языком, остолбеневшего от неожиданности Миллера, его руки, сжимающие горло шофера.

— Молодчина, Карло, — услышал он голос Четопиндо.

После короткого отчаянного напряжения силы Гарсиа, видимо, иссякли. Он дернулся в последний раз и замер. Миллер разжал пальцы, и тело Гарсиа медленно поднялось и закачалось на воде.

Миллер вылез из бассейна.

Четопиндо подошел к краю бассейна, щелкнул зажигалкой. Через плечо его свисал фотоаппарат.

— Люблю занятные фотографии, — сказал Четопиндо, вглядываясь в воду. — Это моя слабость. Или, как теперь говорят, хобби. Пустыня хобби!.. Недурной каламбур, а?

Миллер промолчал.

— Хочешь закурить? — предложил генерал.

— Нет.

— А я закурю. Первый экзамен ты сдал неплохо. Сейчас мы спрячем труп в багажник, а потом ступай отдохни. Сегодня в доме никого из прислуги нет.

То, что Четопиндо сфотографировал сцену убийства Гарсиа, подействовало на Миллера словно удар обухом по голове. Чего Четопиндо хочет от него? На какую роль готовит? Миллера теперь тревожило даже то, что генерал обращается к нему то на «ты», то на «вы».

— Ты что это оцепенел? — толкнул Миллера в бок Четопиндо. — Может быть, тебя обуяла тоска по жене, покинутой в Рио-де-Жанейро? А-а, понимаю. Тебя гложет раскаяние о содеянном… Не унывай, Карло, у тебя имеется исторический предшественник, на которого ты в случае осложнений сможешь сослаться.