В муках рождения - Церенц

Как он жалел, что выступил с таким маленьким отрядом!.. «Если бы мне тысячу человек, вместо моей сотни!.. Я бы сейчас рассеял эту тридцатитысячную разбойничью орду!.. Может быть, Ашоту Арцруни улыбнется счастье. Мне достаточно одной его небольшой удачи, и я через неделю приду на помощь с двумя тысячами».

Так он раздумывал, когда вернулись воины и рассказали о своем подземном походе. «Прекрасно, дети мои, молодцы!» Услыхав эти слова из уст Овнана, очень скупого на похвалу, молодые горцы обрадовались так, как радовались бы придворные византийского императора, если бы самодержец наградил их высокими титулами.

Уже темнело, когда Овнан во главе своего отряда через подземный ход дошел до церкви. Сасунцы осторожно вышли из дверей и тут же стали продвигаться к Мохраберду. Шли они всю ночь и к утру дошли до места. Полуразрушенная крепость Мохраберд была хорошим пристанищем для Овнана. Воины легли отдыхать, а сам Овнан, как всегда неутомимый и озабоченный, осмотрев внимательно окрестности, спустился к берегу, уселся там и стал наблюдать за озером, которое, волнуясь, то заливало пустынные берега, то, расширяя свои границы, прикрывало прибрежные села. Это была картина его родной Армении, захваченной сейчас врагом: и это озеро с прибрежными селами, и крепость Мохраберд, омываемая вздымающимися волнами.

Думы его прервало появление двух больших парусных лодок, которые, подгоняемые легким ветром, плыли мимо острова Ахтамар, на запад. Овнан радостно охватил сасунское знамя, представляющее собой красный крест на белой ткани, и стал махать им в воздухе. Скоро лодки поплыли к берегу, и хотя были еще далеко, острый взор Овнана заметил на них несколько княжеских семейств, которые, очевидно, спасались бегством. Когда лодки подошли ближе, Овнан разглядел мужчину среднего роста, стоящего у кормы с веслом в руке, и несколько женщин с детьми, которые, сидя на дне лодки, тихо плакали. Восемь человек юных азатов с поломанными щитами, опираясь на мечи, смотрели на Овнана. По их окровавленной одежде было видно, что они только что с поля боя. Вторая лодка имела такой же вид.

— Слава избавителю, князь Хосров! — воскликнул Овнан, узнав акейского князя, стоявшего у кормы.

— Слава тебе, господи! Слава тебе за всех, господи, слава тебе! — грустно ответил тот, поднимая глаза к небу и тяжело вздыхая.

На лодке спустили парус. Несколько человек выпрыгнуло на берег, лодка причалила, за ней вторая, и все вышли на сушу.

— Брат, — сказал Хосров, — надеюсь, под знаменем этого креста мы в безопасности?

— На день смогу обеспечить вам безопасность, — ответил Овнан. — Но теперь, в эту минуту, я не знаю, может ли владетель арцрунцев обещать хотя бы столько же?

— Как можно обещать, находясь в цепях?

— Как? Уже в цепях?

— Да, и сам он, и его сын Григор, Ваган Арцруни с сыном Гагиком, княгиня Рануш и князь Мушег, великая княгиня Рипсимэ и еще много знатных людей связаны, погружены на верблюдов и отправлены из Атрпатакана[52] в Багдад.

— Но и вы, очевидно, спаслись от резни, об этом говорит ваш вид.

— Мы получили свободу с божьей помощью и благодаря нашим мечам, а они — свои цепи, благодаря низким поступкам предателей.

— Кто же эти предатели?

— Зачем помнить имена этих нечестивцев?

— Не только надо помнить, их надо выжечь огнем, высечь на скалах, рассказывать о них детям, чтобы их проклинали и на их примере учились ненавидеть, а взрослые при первой же возможности уничтожали бы их. Кто же такие эти нечестивцы?

— Мушег Вагевуни, Ваграм Труни и Ваграм Гнуни привлекли на свою сторону полк азатов и послали тайного гонца к Буге, обещав предать в его руки князя Ашота с приближенными, которые вместе с ними ютились в крепости Нкан. Узнав об этом, князь сам пошел и предался врагу. Мы вынуждены были последовать его примеру, но когда увидели караван с нашими женами и детьми, которых отправляли в Багдад, мы — благо по своему неразумию враги не обезоружили нас — напали на арабский отряд, рассеяли его и освободили караван.

Куда нам было деться? Враг гнал нас в сторону крепости Амик, а мы предпочитали утонуть, чем попасть в плен вместе с женами и детьми. За нами было глубокое озеро, а перед нами — полчища врагов. «Держитесь! Найдены лодки!» — раздались вдруг голоса, умножившие наши силы. Мы отчаянными усилиями отбросили врага, женщины и дети сели в лодки, эти восемь юношей прыгнули за ними и подняли паруса. Но какое это ужасное спасение!.. Вот они плачут о потере моей маленькой девочки; остальные, кто потерял отца, кто брата, кто сестру, которых будут оплакивать всю жизнь, ибо неизвестно, что горше — потеря тела или души.

— Бог милостив и справедлив. Меружаны и Васаки не уйдут от его гнева. Посмотрим сейчас, в чем нуждаются ваши женщины и чем мы можем вам помочь.

— Я, правда, сам не знаю, кто в чем нуждается, Одно мне известно, что уже три дня мы ничего не ели.

Овнан обернулся и, заметив, что несколько хутинских парней вышли за ним на берег, велел им в одной из лучших комнат замка разостлать сухого сена, принести сыра и ячменного хлеба, кувшины с водой, чтобы беженцы могли немного подкрепиться и отдохнуть.

Пока они вкушали сасунское гостеприимство, Хосров уединился с Овнаном и стал расспрашивать о его намерениях: долго ли он собирается остаться в этой разрушенной крепости. Овнан заявил, что оставаться долго в этом краю он не может, тем более, что местные жители не имеют возможности сопротивляться врагу.

Жирак со своими войсками не останется долго у крепости Востана и, конечно, двинется на поиски сасунского отряда, чтобы отомстить за потери, нанесенные его войскам храбрыми горцами. Овнану необходимо вернуться в Сасун и подумать о дальнейших действиях.

— Сколько у тебя воинов? — опросил Хосров.

— Почти сто человек.

— Значит, наши лодки могут всех вас вместить и повезти, куда желаете.

— Хорошо, тогда этой же ночью пустимся в путь, и если ветер будет попутный, доберемся до Датвана, Если вы согласны погостить у нас в Сасуне, пока не окончатся наши бедствия, мы будем очень рады.

— Мы жалкие скитальцы, где нам дадут пристанище, там и будем жить.

Позвали лодочников и спросили их мнение. Они подтвердили, что, если к ночи поднимется хотя бы слабый ветер, лодки рано утром доберутся до Датвана, Так и поступили.

К утру Овнан, Хосров и все их спутники благополучно причалили к Датвану. Сасунцы усадили жен и детей на мулов и коней и поднялись в горы, кишевши уже беженцами, так как во всей окрестности это было единственным надежным местом.

Но на душе у Овнана было неспокойно. Сидя в ущельях с кучкой горцев, передвигаясь и нанося удары врагу, он не переставал жадно интересоваться, что делает вражеский военачальник, кто его окружает, что делают спарапет Смбат и его сын Ашот, что делают и где нахарары и азаты, предавшие владетеля арцрунцев. Обо всем этом он получал самые достоверные сведения. От очевидцев он узнавал о том, что Смбат очень огорчен тем, что Ашота Арцруни предали, и что ему удалось лестью добиться у Буги освобождения всех васпураканских пленных. Кроме великих князей, всех их удалось вернуть на родину. Спарапет следил за точным выполнением своей смелой и опасной просьбы. Сын его Ашот старался быть подальше от врага. С другой стороны, Овнану стало известно, что предатели — Мушег Вагевуни и два Ваграма, как близкие и верные люди Буги, с независимым видом разъезжали во вражеском стане.

Налеты сасунцев на арабские войска, наконец, серьезно забеспокоили арабского военачальника, и он велел поставить дозор в горах Хута. Но Овнан прибегал к хитростям, и нередко его видели в арабской одежде, с арабским знаменем в руках нападающим на арабов же.

Но чем были героические усилия Овнана по сравнению с великими бедствиями? До него дошла новая весть о том, что Гурген Арцруни, брат великого князя Ашота, несмотря на большую победу, одержанную над войсками Буги в области Ворсиранк, где он разбил наголову тысячу восемьсот человек, по своей глупости, предался врагу, поверив его обещанию, что будет назначен великим князем Васпуракана вместо брата.

Храбрость, зло, предательство и глупая доверчивость создали такую сумятицу в голове бедного Овнана, что он, привыкший презирать армянских нахараров, предпочитал молчать и не говорить об этом при народе.

Когда же он узнал, что Буга со своими войсками выступил из Хлата, чтобы перезимовать в Двине, Овнан решил и сам поехать в Хлат для исполнения своего замысла.

Хлат был тогда одним из красивейших городов Васпуракана. Дома его утопали в садах, а фрукты славились на всю Армению. Расположенный на косогоре, спускающемся к Ванскому озеру, Хлат славился своими церквами, сильной крепостью, увенчанной башнями, и великолепными дворцами.

В то время, когда вся Армения попиралась вражеской пятой, Хлат не видел никаких разрушений и, кроме кафедрального собора, превращенного в мечеть, в городе все было цело. Арабы наводнили Хлат добычей из Тарона и Васпуракана, и в городе шла оживленная торговля. Поэтому, когда Буга собрался выступить с войсками, жители не очень-то были этим довольны не только потому, что с уходом войска и полководцев торговля пришла бы в упадок, но еще и потому, что с отъездом из города самого Буги появлялось множество мелких начальников. Хлатцы боялись этого и, пораньше закрывая лавки, старались засветло укрыться в своих домах.