Сахарный кремль - Владимир Сорокин

— Благодарствуйте, дедушка.

— Спаси Христос, дочка.

Старик принял медяки, вернул Арише нагревшиеся ножницы. Убирая их в кошелек, а кошелек в притулу, Ариша услышала:

— Здоров, дедуля.

— Здоров, молодец.

Рядом стоял парень, по виду из ремесленных.

— Невеста озадачила: ножни маленькие поточить послала. Наточишь?

— А то!

— Что возьмешь?

— Восемь копеек.

— Дороговато, ан делать нечего, — парень полез в карман.

Заволновавшись и покраснев, Ариша отошла, посмотрела на дом, заспешила вдоль подъездов. Нашла первый, нажала на домовой переговорухе кнопку «8».

— Слушаю, — быстро ответил женский голос.

— Я по объявлению, — сказала Ариша, справляясь с волнением. — Мне бы рассады цветочной.

— Проходите.

Дверь пискнула, Ариша вошла в полутемный, нечистый подъезд, нашла на первом этаже дверь с цифрой «8». Дверь открылась, показалось лицо немолодой женщины:

— Что вас интересует?

— Георгины.

— Проходите.

Ариша вошла в скупо освещенную, бедную, но чисто прибранную квартиру. Женщина провела Аришу в комнату, сплошь уставленную старыми книгами.

— Слушаю вас, — произнесла женщина, становясь перед Аришей.

Она была худощавой, с бледным, внимательно-спокойным и слегка грустным лицом, в длинном глухом темно-зеленом платье и высоких старомодных туфлях.

— Я от Порфирия Ивановича, — произнесла Ариша, волнуясь и разглядывая старинную брошь на груди женщины.

— Кто вы? — спросила женщина.

— Арина Лободина, дочь подьячего Земельной областной управы. Два года тому папашу моего арестовали, он в тюрьме повесился. Маму и братьев сослали в Мариинск. Они уже год там.

— Указ 8-26? — спросил, беззвучно выходя из книжного шкафа, невысокий мужчина с длинными, тронутыми сединой волосами и худым, безбородым лицом.

— Да, — быстро ответила Ариша, стараясь держаться спокойно. — Тогда все земельные управы чистили. У нас в Болшеве восемнадцать домов сожгли.

Мужчина внимательно разглядывал Аришу:

— Мариинск. Это где?

— За Чулымом.

Он кивнул, провел языком по сухим, обветренным губам:

— Не бывал. Ты к ним ездила?

— Дважды, — кивнула Ариша. — В третий — не пустили. На вокзале добромольцы посадили в обратный поезд, на спину змею прилепили.

Женщина и мужчина понимающе переглянулись.

— Кем работаете? — спросила женщина.

Ариша вытянула из притулы дальнеговоруху, включила, вызвала свою трудовую: возникла небольшая голограмма с датами и местами работы.

— Штукатур, «Загорянские столбы», — прочитал мужчина. — Вас тоже жгли?

— Сразу после ареста папаши, — кивнула Ариша. — В нашем подъезде два этажа выжгли и в соседнем — три.

— Где вы живете? — женщина подошла к занавешенному окну, заглянула за полупрозрачную занавеску с цветущими лилиями.

— Когда у бабушки в Щелково, когда в общежитии в Загорянке.

— Как вы нашли Порфирия Ивановича? — спросил мужчина, доставая пачку «России» и закуривая.

— Знакомые погорельцы на рынке рассказали, дали галку.

Мужчина кивнул, сильно затянулся папиросой:

— С вас новый рубль.

Ариша достала из притулы заранее приготовленный рубль второй чеканки с профилем государя, протянула мужчине. Он взял, сунул в карман.

В дверь позвонили. Мужчина поднял палец. Женщина пошла открывать.

— Здравствуйте, мы это самое, за рассадой цветочной, — услышала Ариша.

Это был голос молодого ремесленника, точившего ножницы после нее. Мужчина открыл книжный шкаф, сделал Арише знак следовать за ним. Через шкаф они вошли в соседнюю комнату, ведущую в коридор. В коридоре уже никого не было — женщина сразу провела парня в комнату-библиотеку. Мужчина открыл входную дверь:

— Поднимайся на чердак, тихо стукни в дверь два раза. Когда откроют, скажи: «белок». Ясно?

Ариша кивнула, вышла, поднялась на старом, грязном лифте на седьмой этаж, вышла, огляделась, прошла к чердачной вонючей, усыпанной слоями окурков лестнице, осторожно поднялась по ней до чердачной двери, обитой жестью. Согнула палец колечком, осторожно стукнула в дверь: раз, два. Дверь тут же бесшумно открылась.

— Белок, — произнесла Ариша.

Густобородый, широкоплечий человек молча кивнул ей головой, посторонился, приглашая войти. Она вошла в большое, плохо освещенное чердачное помещение.

— Ступайте прямо, — сказал ей бородач.

Ариша пошла по бетонному полу, залитому гудроном, и увидела группу людей, сидящих прямо на полу. Она подошла к ним. Сидящие посмотрели на нее.

— Двадцать пятая, — произнесла полная женщина со шрамом на лице. — Садись, дочка с нами.

Ариша быстро огляделась и молча села рядом с бритоголовым мужчиной.

— Чего опаздываешь? — мрачно спросил мужчина.

— Я… не знаю, — Ариша пожала плечом.

— Первый раз? — спросила ее сидящая сзади девушка.

— Да, — обернулась Ариша.

— Она новенькая, — пояснила девушка мужчине.

— Новенькая, старенькая… какая разница… — пробурчал тот и замолчал.

Все сидели молча. Ариша разглядела сидящих. В основном это были люди плохо или скромно одетые, но не из низших сословий.

«Погорельцы», — догадалась она.

Вскоре вошел тот самый парень-ремесленник.

— Двадцать шестой, — кивнула головой полная женщина. — Садись, соколик.

Парень сел неподалеку от Аришы. Ариша глянула на него. Он подмигнул ей без улыбки.

Прошло еще несколько минут и сразу вошли двое — девушка вела под руку хромого старика, опирающегося на костыль.

— Кворум! — громко произнес идущий за ними бородач, и сидящие возбужденно зашевелились.

Бородач и девушка помогли стрику усесться на пол. Тяжело дыша, он вытянул ноги и положил на них свой костыль.

— Надежда, приступай, — произнес бородач, садясь рядом со стариком.

Полная женщина со шрамом вытянула из-под себя небольшой плоский металлический кофр, открыла его, встала. Ариша заметила надпись по-английски на кофре:

VENGEANS — 28

Женщина достала из кофра таблетку и протянула сидящему рядом мужчине:

— Скушай, соколик.

Тот с готовностью открыл рот, женщина положила таблетку ему на язык. Сидящая рядом с мужчиной старуха с трясущейся головой тоже открыла рот, вытянула язык.

— Кушай на здоровьице, бабушка, — Надежда положила ей на язык таблетку.

Все сидящие стали по очереди открывать рты и высовывать языки. Надежда двигалась между ними, держа на весу раскрытый кофр, доставая из него таблетки и кладя на языки:

— Кушайте, милые, кушайте, родимые…

Наконец, дошла очередь и до Аришы. Она открыла рот, вытянула язык и увидела, как женщина вынимает таблетку из кофра. Внутри кофра было что-то вроде сот: женщина прорывала очередную ячейку, доставала таблетку. Ариша догадалась, что всего в кофре 28 ячеек.

— Кушай, дочка, — Надежда положила таблетку на вытянутый язык Ариши и двинулась к старику.

Ариша втянула язык с таблеткой в рот. Таблетка сразу стала приятно таять. Во рту посвежело и попрохладнело. Таблетка таяла, холодя язык и щекоча нёбо. Посасывая таблетку, Ариша осторожно вдохнула, оглядываясь на принявших таблетки. Все они расслабились и сидели уже не так напряженно, как вначале. Некоторые с удовольствием причмокивали, посасывая таблетки. Женщина со шрамом вложила предпоследнюю таблетку в рот бородача, последнюю — себе, и с неожиданной яростью швырнула пустой кофр в угол. Бородач поднял руки и показал два больших пальца. Надежда неуклюже плюхнулась на пол рядом с бородачом, обняла его и радостно шлепнула по плечу.

Сидящий неподалеку старик с костылем застонал, покачивая белой головою. Лицо его выражало блаженство и словно помолодело: брови поднялись, глаза полуприкрылись, сосущие губы растянулись в улыбке. Ариша вдруг почувствовала во всем теле приятное оцепенение и поняла, что не может оторвать глаз от этого улыбающегося старческого лица. Лицо старика молодело, морщины разглаживались, кожа подтягивалась, розовела.

«Какое красивое лицо! — восторженно подумала Ариша. — Какие красивые глаза!»

Глаза старика потемнели. Лицо его стало обрастать бурой шерстью. Это было божественно. Ариша перестала дышать от восторга. Старик открыл пасть и глухо зарычал, обнажая желтые, старые клыки.

Ариша зажмурилась от охватившего ее восторга. Сердце ее оглушительно забилось. Она открыла глаза. И тяжко опустилась на четыре лапы. Перед ней лежала широкая площадь, залитая лунным светом. Впереди виднелся храм с золотыми куполами. Поодаль еще несколько храмов. Ариша понюхала площадь. Она пахла чужими, резкими и настораживающими запахами. Ариша сделала несколько осторожных шагов, косолапо переваливаясь и клацая когтями по камню. Остановилась. Подняла морду, посмотрела вверх. Там было хорошо знакомое ночное небо со звездами и большой полной луной. Небо окружали белые каменные зубцы. Небо пахло знакомо. Запах неба успокоил и ободрил Аришу. Она опустила голову. И увидела Старого и двух Молодых. Они выходили на площадь из-за храма. Ариша приветственно рыкнула им. Молодые рыкнули в ответ, а Старый втянул носом морозный воздух и шумно выпустил его. Из скверика с припорошенными снегом елями стали выходить Молодые и Старые. Ариша двинулась им навстречу. Каждый шаг доставлял ей наслаждение. Она чувствовала свое мохнатое, многопудовое тело. Оно было сильным и спокойным. Шерстяная шуба и слой сала под шерстью на спине надежно защищал его от сильного мороза. От которого слезились маленькие глаза Аришы. Она вышла на площадь. Там стали собираться Старые и Молодые. Ариша подошла к Старому, осторожно понюхала воздух возле его морды, не касаясь ее. Старый рыкнул спокойно. Ариша коснулась носом его заиндевелой морды. Старый открыл пасть и рыкнул громче, показав желтые, сточившиеся зубы. Молодой коснулся носом зада Аришы. Она быстро развернулась и слегка ударила его лапой. Молодой отпрянул. Молодая, коротко взрыкивая, легко и дружелюбно прихватила Аришу за плечо. Ариша, рыкнув ответно, прихватила ее за лапу. Другие обнюхивались, приветственно рыча. Двое молодых, встав на задние лапы, принялись возиться. Старая, глухо зарычав, схватила одного из них за ляжку. Двое старых тихо обнюхивались, ходя по кругу. Вскоре на площади собрались все свои. Все вдруг замерли. Ариша тоже замерла, поняв, что сейчас должно произойти что-то очень важное. Все подняли кверху морды и в ожидании нюхали морозный воздух. Вдруг раздался перезвон. И вслед за ним — раскатистые удары тяжкого металла, спрятанного в большой белой башне, возвышающейся рядом с зубчатой стеной. Бом! бом! бом! бом! — плыло в морозном ночном воздухе. Все внимали этим ударам. Ариша, замерев, тоже слушала их. Каждый удар звенел в ее мохнатых ушах и резонировал в крепких костях сильного, многопудового тела. Эти удары обещали что-что очень радостное, ради чего все и собрались здесь. Своими слезящимися глазами, Ариша видела верх башни, от которой плыли раскатистые удары. Наверху башни сияла в лунном свете золотая двуглавая птица. Бом! бом! бом! — звенела башня. Наконец, она ударила в последний раз. Все замерли. Шесть Старых поднялись на задние лапы и зарычали. Этот рык Старых означал одно: «Пора!» В ответ зарычали остальные. И Ариша зарычала вместе со всеми. «Пора! Пора! Пора!» — раздавалось над площадью. Рев сотряс площадь. И все рванулись со своих мест. Ариша рванулась вместе со всеми. Она бежала среди своих, отталкиваясь лапами от холодного камня. Сердце ее уже почувствовало, куда рвутся все. Обогнув храм, все кинулись к другому зданию. Тяжкие двери были закрыты. Но разве могли они удержать яростное желание сильных? Лохматый поток сорвал с петель двери, хлынул по мраморным лестницам. Теснясь с другими, Ариша ворвалась в теплое пространство. Мохнатые лапы ее скользнули по мрамору, когти впились в ковер. Бурый поток, толкаясь, пыхтя и взрыкивая, ворвался в просторную анфиладу. Старинный паркет затрещал под могучими лапами. Попадали опрокинутые вазы, зашатались мраморные изваяния, зазвенели подвески люстр и канделябров. И раздался в темноте истошный женский крик предчувствия. Это кричала государыня. И сладким содроганием радости отозвалось большое сердце Аришы на этот крик. Она рванулась вперед, расталкивая остальных. Но где ей было состязаться с сильными и могучими! Они опережали, настигали, заваливали на ковер визжащих и воющих. Под их зубами затрещали кости государя, государыни, детей их. Ариша, рыча и толкаясь, просунула морду свою промеж сильных и мохнатых, дотянулась до трепещущего в агонии, безволосого, сладко пахнущего тела. Впилась зубами, потянула, ломая слабые кости. Оторвала, но тут же была отпихнутая другими жаждущими. Давясь, брызжа теплой кровью, проглотила трепещущий кусок. И за бурым месивом сильных и мохнатых вдруг в темноте различила маленького человека, проскользнувшего в окно. Быстрая, как вспугнутая птица, мысль пронеслась в небольшом мозгу Аришы: «догони!» И бросилась она против бурого потока, назад, к мраморным лестницам, к дверям. Пронеслась по анфиладам, скатилась кубарем вниз по лестницам скользким, прыгнула с крыльца в морозную ночь. Замерла, уши и нос насторожив. И услышала-почуяла бег маленьких детских ног. Кинулась по следу. Ножки проворные, ужасом подгоняемые, неслись по пустынной площади. Ариша косолапо бежала следом, дыша тяжело. Вдруг исчез маленький человек. Принюхалась Ариша. Поняла: спрятался. К огромной древней, самой Главной пушке тянулся след порывистый. Догадалась Ариша. Подошла вперевалку. Встала на задние лапы, заглянула в черное жерло пушки. В темноте сладко пахло маленьким наследником государя. Всунула морду Ариша, лязгнула зубами. Да не достала: забился вглубь маленький. Рыча от нетерпения, уперлась спиной в пушку, напряглась. Тяжела была Главная пушка. Но страсть и ярость Аришы сильнее оказалсь: зашаталась пушка, повалилась. Выкатился из жерла наследник, кинулся прочь. Но и пяти шажков не успел сделать, как лапа когтистая сбила его, позвонки ломая. Сомкнулись клыки Аришы вокруг шейки теплой. Только хрип изо рта наследника выполз. Дрожа от счастья и нетерпения, стала жрать Ариша наследника. Раскололась, как яйцо, голова под клыками, затрещали кости, брызнула на камень бесценная кровь. Давясь и урча, глотала Ариша теплое мясо. От счастья и наслаждения слезы густо из глаз полились. Уж и видеть перестала Ариша, а носом и языком ощущала и сладость молодых хрящей, и нежность потрохов, и пьянящее тепло маленького сердца…