Преступная королева - Фергюс Хьюм

Винсент, который отныне ратовал за победу так же рьяно, как раньше изображал полное равнодушие, перед стартом снова и снова рассматривал различные детали машины, которой дорожил, будто собственным ребенком. Теперь, когда, благодаря вмешательству госпожи Джарсел, ему пришлось расстаться с машиной, изобретатель очень надеялся, что Дэн выиграет гонку, поскольку эта победа, несомненно, могла продемонстрировать превосходство его аэроплана над другими машинами, участвующими в гонке. Не то чтобы Винсент жаждал призовых денег или славы, но его мучило тщеславие, и больше всего он хотел продемонстрировать другим изобретателям, что превосходит их всех. Это тщеславие, будучи результатом дней и ночей медитации, могло быть удовлетворено лишь настоящим подтверждением тому, что он покорил небо. Винсент слишком погрузился в собственную гениальность, чтобы думать, будто Рим можно построить за день, но в любом случае он верил, что машина покажет себя как лучшее из того, что мог сконструировать человек. Насколько мог судить знакомый с авиацией Холлидей, мрачный старик и в самом деле преуспел.

– Если я и проиграю гонку, то не по вашей вине, господин Винсент, – заверил его Дэн, забираясь в кресло пилота, и изобретатель остался очень доволен такой прощальной речью. Он не ждал невозможного, но теперь был уверен, что передал любимый аэроплан в надежные руки человека хладнокровного и полного энтузиазма – качества, которое могло помочь добиться полного успеха.

День, когда Дэн начал перелет, выдался спокойным, почти без ветра, и биплан смог легко разогнаться до шестидесяти миль в час, так что можно было после полудня добраться до Лондона. Но Дэн не полетел прямо на юг, а сделал полукруг, направляясь к Регби, где собирался остаться на ночь. Дэн проболтался в воздухе часов пять и был уже на окраине города, но чувствовал усталость и перенапряжение, хоть машина и была легка в управлении. Дэн нуждался в отдыхе. Без особого труда он нашел дружелюбного фермера, который согласился поместить аэроплан на ночь в свой пустой сарай. Убедившись, что аэроплан в полном порядке, Холлидей устроил так, чтобы никто не смог войти в сарай, а потом отыскал на окраине городка недорогую гостиницу, из окон которой был виден сарай, где он оставил свое судно. На следующее утро, после завтрака, он решил продолжить полет, но, заглянув в сарай и убедившись, что с аэропланом все в порядке, на часок вернулся в гостиницу.

«Это необходимо, – решил он. – Нужно обдумать ситуацию и прикинуть дальнейшие планы». А для этого ему требовалось побыть одному. Из-за усталости он не смог все обдумать вечером перед сном.

План, который Дэн собирался привести в исполнение после того, как доберется до города, заключался в том, чтобы заставить господина Пэнна рассказать все, что он на самом деле знает о тех самых духах. Ведь секретарь совершенно очевидно врал о том, что является единственным обладателем подобных духов в Англии, поскольку госпожа Джарсел давала попробовать их своей подруге. Но почему господин Пэнн соврал, если только не существовало какого-то секрета, который он пытался скрыть? Дэн не сомневался, что именно этот запах исходил от одежды мертвеца. Юноша решил заставить господина Пэнна исповедаться, и сделать это можно было, лишь сильно напугав его. Чтобы воплотить в жизнь свой план, Холлидей написал Пэнну письмо о том, что им необходимо встретиться и переговорить, когда он прилетит в Лондон. Дэн был уверен, что Пэнн придет. Нужно было любым способом заставить секретаря лорда сесть в аэроплан пассажиром. Когда Пэнн окажется в воздухе, его страхи сыграют Дэну на руку. По крайней мере, Дэн решил, что стоит провести такой эксперимент.

Конечно, молодой человек не подозревал, что миссис Джарсел может быть хоть как-то связана с преступниками. До сих пор только странные духи с Суматры были единственной цепочкой между госпожой Джарсел и сэром Чарльзом Муном, с промежуточным звеном в лице господина Пэнна. И еще было довольно странно, что госпожа Пелгрин намекнула на секреты, имеющиеся у госпожи Джарсел. Конечно, она ничего не уточнила, но сказанного хватило, чтобы ее собеседники поняли: госпожа Джарсел не столь открыта и откровенна, как хотела бы казаться. Хозяйка гостиницы удивлялась, откуда хозяева особняка Гранж берут деньги? Почему госпожа Пелгрин так удивлялась, если не имела доказательств, что они зарабатывают деньги нечестным образом? И почему она без всякой необходимости завела этот бессмысленный разговор о железнодорожной станции и своем племяннике, станционном грузчике, которому госпожа Джарсел настолько симпатизировала, что готова была оставить молодому человеку часть своего наследства? Богатая дама не стала бы без особой причины дружить с носильщиком на железной дороге. И Дэну очень хотелось узнать обстоятельства этой странной дружбы. Действуя весьма дипломатично, он узнал у госпожи Пелгрин, что ее племянник – единственный житель Шипика, работающий на станции. Следовательно, он был единственным человеком, который знал госпожу Джарсел и все о ее перемещениях. Не исключено, что дама подружилась с молодым человеком для того, чтобы тот не рассказывал о ее визитах в Лондон. Но зачем ему это делать, если совесть госпожи Джарсел была совершенно чиста? А еще три этих автомобиля! Совершенно излишний автопарк для дамы-затворницы, особенно если она, по ее же собственным словам, выезжает очень редко, большую часть времени проводя с мисс Армоир. Хотя подозрения были косвенными, Дэн предположил, что госпожа Джарсел определенно не выносит дневного света. До сих пор – она ведь помогла Дэну одолжить биплан – молодой человек не хотел вмешиваться в ее сельские дела, конечно, если не считать вопроса с духами. Дэн надеялся, что разговор с Пэнном выявит, как связаны госпожа Джарсел и преступление в Хэмпстеде… Сама мысль об этом казалась чудовищной, и все же Дэн, презирая себя за глупость, написал послание господину Пэнну. Нечто более сильное, чем он сам, заставило его пойти на почту и отправить письмо.

Чтобы избавиться от неприятного ощущения, молодой человек написал любовную записку для Лилиан, рассказав ей, каким образом получил аэроплан.

Вы с госпожой Болстреаф должны съездить в Блэкхит и посмотреть на старт гонки, – написал Дэн. – Твое присутствие меня вдохновит, и тогда я уж непременно одержу победу. Многое зависит от моей победы в этой гонке, так как я хочу получить приз, заработать денег и использовать их для поисков убийцы твоего отца!

Тут Холлидей прервал рассказ о своих делах и принялся излагать Лилиан, что обожает ее до безумия, и убеждать как можно реже встречаться с лордом Карберри. Наконец, он написал о том, что жаждет снова увидеть ее ангельское личико и что, вернувшись в Лондон, непременно увидится с ней, несмотря на запрет сэра Джона. Там было много пылких слов в том же духе, а заканчивалось письмо клятвой в преданности. Если бы Дэну показали это письмо, сказав, что его написал кто-то другой, то Дэн посмеялся бы излишней горячности автора, поскольку тот сам бросался под ноги мисс Мун, готовый к тому, чтобы быть «растоптанным». Но так как Дэн сам являлся автором данного послания, он лишь жалел, что не смог написать более пламенного письма. В любом случае его признание в любви выглядело довольно приземленным, ведь Холлидей, хоть и гордился собой, был типичным порождением материалистического века – времени, когда люди не верили в то, чего не могли увидеть, потрогать или почувствовать.

Письма были отправлены, счет оплачен, черный саквояж упакован, и Дэн вновь отправился к сараю дружелюбного фермера. У больших дверей уже собралась целая толпа, так как новость о том, что по соседству приземлился биплан, быстро расползлась по крошечному городку. Фермер не пожелал брать плату за то, что «приютил» самолет на ночь, но охранял его так тщательно и с такой заботой, что авиатор настоял и все-таки вручил фермеру мзду за его доброту. Затем, с помощью трех или четырех зевак, Дэн выкатил биплан на поле, на краю которого стоял сарай. Уже ближе к полудню, под восторженные крики зрителей, Дэн завел мотор. Зеваки ахнули в благочестивом ужасе, а потом закричали от восторга, когда биплан огромным летучим змеем взмыл в небо, затянутое облаками. Желая порадовать зрителей, ведь аэроплан был редким зрелищем в этом районе, Холлидей специально сделал круг над городом, спикировал и резко набрал высоту и, прежде чем отправиться дальше, помахал рукой на прощание. Он слышал, как восторженно закричали люди внизу, и развернул свою машину на юг. Он и сам был в восторге от того, с какой легкостью отзывался самолет на любое его движение. Иногда ему начинало казаться, что он летит, оседлав живое существо, все мускулы и нервы которого послушны его воле. Машина напоминала огромного летающего жука; крылья неподвижно раскинулись, поддерживая корпус подобно передним крылышкам насекомого, в то время как пропеллер, яростно вращаясь, действовал навроде задних крылышек, несущих жука вперед. Дэн когда-то видел подобное сравнение в одном из журналов и решил, что Винсент тоже мог прочитать об этом, чтобы сконструировать свой биплан похожим на насекомое. Но вскоре авиатор отбросил в сторону подобные размышления, занявшись исключительно своим делом – ему нужно было как можно быстрее добраться до Лондона. Впрочем, учитывая скорость биплана, это было не так уж сложно.