Двойня для Цербера - Джулс Пленти

Раздвигаю пальцами нижние губки, чтобы полюбоваться содеянным. Из нее вытекает смазка вперемешку с кровавыми выделениями. Нет у меня фетиша на дефлорации, но сейчас я испытываю какой-то больной восторг от того, что стал ее первым мужиком. Эта девчонка отныне мое наваждение, и ее непорочность тоже внесла свои пять копеек.

Как же все идеально сложилось. Ее влажная, почти мокрая, кожа покрыта мурашками от страха и холода. А в огромных глазах смесь страха, ненависти и удивительного упрямства. Первый раз я трахаюсь с девкой, которая не клянется, что любит меня и не укладывается под меня с благоговением. Это заводит. Я не про игру в «насильника». Я про жгучую смесь чувств, ведь ненависть тоже надо заслужить. И я заслужил именно то, что хотел, потому что любовь мне на хер не нужна.

Ложусь на Асю, согревая своим жаром, которым она же меня и наградила в душе. Тянусь к изголовью и провожу пальцем от галстука и до соблазнительной груди, заводясь еще сильнее от ее дрожи.

Упираюсь твердым членом в лобок, и всасываю в рот бледный сосок. Она вся мраморная с розовато-зефирными нежными местами. Живая, трепетная скульптура, которая долбила бы меня кулачками, если бы могла.

Женская грудь — мой фетиш. Не всякая грудь. Именно та, что не здоровые дойки или плоскость доски, а оформлена в виде тяжелых, аккуратных капель. У нее именно такая: молодая, упругая и стоячая, особенно когда руки вздернуты.

Выгибается под моей тяжестью, закусывает губы в кровь. Не хочет покоряться, и стонать от удовольствия не собирается.

Продолжая посасывать соски и мыча от удовольствия, вновь возбуждаю ее пальцем. Хочу проучить маленькую сучку. Пока она строит из себя гордую, ее тело будет обильно течь и просить еще.

— Ты теперь вся моя, — шепчу ей на ушко, за секунду до того, как девчонка кончит.

Упрямая как ослица. Запястье затекло, пока довел ее до оргазма, но все же получил тот самый сдавленный крик сквозь стиснутые зубки.

Накрываю приоткрывшийся ротик поцелуем и вталкиваю головку в узкую щель, которая обтягивает и сжимает чувствительную плоть так сильно, что начинает кружиться голова.

Моя маленькая злюка вновь вскрикивает, не сдержав эмоций, и сотрясает изголовье. Старается сдвинуть ноги, впившись костистыми коленками в мои бока. В следующий раз все же не стану связывать руки — пусть вцепится ноготками в спину и раздерет ее от души.

Хватаю ее за бедра, вдавливая кончики пальцев в их нежную мякоть, и насаживаю ее на член медленно, неспеша, пока Ася жалобно хнычет и противится естественному процессу. Такая уж у нее биологическая роль, принимать в себя. И лучше бы девчонке уже понять, что охочему самцу лучше не перечить. Себе дороже.

Ловлю ее полный блядского укора взгляд и чувствую, как начинаю злиться. Соплячка. Устыдить решила.

Еще шире развожу ей ноги, закидываю дрожащие коленки к ушам и начинаю двигаться в напряженном как струна теле мощно и глубоко. Наполняю ее собой под завязку, чтобы ни уголочка пустого не осталось. Это уже не так затруднительно, как в первый раз, но все равно так узко, что член горит.

Дышит поверхностно и часто, хватая воздух ртом. Закрывает глаза и склоняет голову набок. Решила, что может просто перетерпеть, но я хочу, чтобы Ася прочувствовала каждый момент наяву и не представляла на моем месте кого-нибудь другого.

Хватаю ее за подбородок и разворачиваю лицом к себе.

— Открой глаза и посмотри на меня, — требую я, погрузившись в нее максимально глубоко.

Распахивает глаза смотрит не моргая. Челюсть напряжена, а милое личико перекошено.

— Ты чудовище, — бормочет Асечка, снова и снова пытаясь, исторгнуть меня из себя или хотя бы замедлить толчки.

В моей крови бушует ядреный коктейль. Он состоит из максимального возбуждения, злости, переходящей в ярость, и чего-то нового, что я не могу определить. А еще яркО желание унизить ее за глупость и упрямство.

Выхожу из изможденного тела за минуту до ядерного взрыва и со вкусом кончаю на кукольное личико. Наблюдаю, как густые белые капли заливают губы и подбородок, мелкими жемчужинками ложатся на щеки, стекают на грудь, застревают в волосах.

Ася отплёвывается и пытается избавиться от моего семени, вертя головой и утираясь о свои же предплечья.

Я торопливо развязываю галстук, просто потому что у девчонки уже, должно быть, онемели руки, и обрушиваюсь рядом с ней.

Ася тут же отворачивается от меня, вытирает лицо краем простыни и скрючивается в позе эмбриона.

Обнимаю дрожащие плечики в каком-то мерзком приступе умиления. Гляжу на запачканные волосы и лужицу разбавленной смазкой крови под ней и улыбаюсь. После оргазма всегда пробивает на сантименты.

— Не смей прятаться от меня, когда мы вместе, — проговариваю я с вызовом, не желая отпускать ее от себя.

Обхватываю хрупкое тельце руками, чувствуя под ладонями каждое ребро, и затаскиваю Агнию на себя. Укладываю себе на грудь, словно ребенка, вынуждая ее обнять свой корпус ногами.

Утираю с лица слезы, распутываю пальцами сбившиеся в колтуны волосы и раскладываю их по плечам. Глажу ее по голове.

— Будешь хорошо себя вести, поедем в выходные в Швейцарию. Повидаешься с семьей, на лыжах покатаемся. Ты же не хочешь расстроить маму, так? — вновь напоминаю Агнии о нашей маленькой договоренности.

Упрямо молчит, заставляя меня сатанеть.

— Отвечай! — рявкаю я.

— Нет, не хочу, — хрипит сорванным от криков голосом.

Прикрывает глаза хитрюга и делает вид, что заснула. В этом вся она. Не предпринимает попыток ускользнуть от меня физически, но ментально опять занырнула в глубины себя. Отгородилась самой неприступной стеной.

Я лежу и глубоко дышу, смакуя тяжесть ее тела и новый изменившийся запах. Сладковатый молочный аромат рассеялся, заместившись чем-то феромоновым. От него башка совсем отлетает.

Курю, глубоко затягиваясь, и пытаюсь остыть. Моя рука все еще лежит на ее влажном, горячем бедре. Никак не могу врубиться, что со мной стряслось, но я словно