Тайна нефритового голубя - Евгений Константинов

– Представляешь, какое совпадение! – развел он руками. – Но мне эти гуляния как-то до лампочки, а Андрюха – романтик, небось, втюрился по-настоящему.

– Какие же вы все… – вскрикнула Настя и, выхватив конверт, убежала.

«Что это с ней?» – подумал Олег, снова беря в руки гитару и ложась на диван.

6 июля 1977 года. Настя

Заперевшись в своей комнатке, Настя села за письменный стол и стала смотреть на себя в овальное зеркало на подставке, подаренное братом на восьмое марта. Смотрела долго, не отрываясь, всеми силами стараясь удержать навернувшиеся на глаза слезы, но все же моргнула, и две слезинки, оставив на щеках короткие следы, упали на лежавший на столе конверт. Узкая ямочка полуторасантиметрового вертикального шрама, спускающегося по правой щеке к скуле, побелела, и Настя взяла в руки пудреницу. Закончив наводить макияж, она в третий раз стала перечитывать полученное сегодня послание:

Как выбираешь ты минуты!Как драгоценные цветы!Я и не жду, но почему-тоКоторый сон приходишь ты.

Когда особенно устану,Когда озлюсь на вся и всех —Глубокой ночью, утром раноЯ слышу твой негромкий смех.

И даже кажется невольно,Едва вспылю я, невзначай —Прикосновение ладониК моим измученным плечам.

– Кто же присылает мне стихи? – снова спрашивала она. – Может, все-таки Андрюша? Хоть бы это был он! Олег назвал его романтиком. Разве это плохо – быть романтиком? Да я человека лучше, чем Андрей никогда в жизни не встречала. Он добрый, он умный. Может, не очень сильный – Олежа всегда его в борьбе на руках побеждает, но зато смелый. А мужчина ни в коем случае не должен быть трусом. Да и слабаком его не назовешь.

Настя вспомнила, как Андрей носил ее на руках. Она всегда сломя голову, обгоняя подружек, неслась навстречу Андрею, как только замечала его, шедшего по улице. И он подхватывал ее на руки и кружил, и подбрасывал в воздух, ловил и снова подбрасывал. А потом обязательно угощал конфетами и ее, и всех других ребят. Андрея знали и любили дети, наверное, потому, что и он их любил и успевал поиграть со всеми.

Несколько лет назад родители Насти сдавали москвичам Шабулиным летний домик, примостившийся в глубине сада. Все три года, пока москвичи жили у них, Настя дружила – не разлей вода с дачницей Леной, которая была старше ее почти на два года. Дружила, пока однажды Лена Шабулина не шепнула ей на ушко, что когда вырастет, обязательно женит на себе ее брата Андрюшеньку.

Девочка даже не могла представить, что этим признанием нажила себе врага. Настя перестала разговаривать с Леной, подговаривала девочек с улицы не дружить с ней, не принимать в игры, а Андрея старалась к ней не подпускать.

Лена же продолжала строить Андрею глазки, а однажды, когда он, по просьбе малышни, согласился сыграть в «колечко-колечко», она нагло уселась к нему на колени и так и сидела, пока игра не закончилась. Настя от злости искусала себе все губы, и, как только Андрей с Олегом ушли по своим делам, бросилась на дачницу с кулаками. Она разбила ей в кровь нос, заставила зареветь и убежать, но прежде Лена успела царапнуть длинными ногтями Настю по лицу.

С тех пор на щеке у Насти остался небольшой шрамик. Он совсем не портил ее, но все же шрам на лице девушки совсем не то, что на лице мужчины. Единственное, что утешало Настю, так это то, что шрам достался ей за любовь, за ее ненаглядного Андрюшеньку…

6 июля 1977 года. Любовь

Андрей выпрыгнул на платформу из открывшихся дверей электрички и с наслаждением вдохнул мягкий теплый воздух любимой Истры. Сейчас он сильно пожалел, что вот также, на вечерней электричке, не приехал сюда ни в понедельник, ни вчера. В Москву можно было возвращаться каждое утро – всего-то час езды. Ведь мучился же, рвался в Истру, чтобы снова увидеть Танечку, встретиться с ней. Но что-то сладостное было в этом мучении, в этом непривычном приятном ожидании.

Он упивался чувством, испытываемым к худенькой длинноволосой красавице. Он думал о ней почти постоянно, засыпал, видя ее милое личико, слыша ее голос, чувствуя ее запах. Вот и сейчас запах Истры снова вызвал в его воображении образ Тани. Он шел по ночным улицам и снова и снова вспоминал, как впервые увидел ее на пляже.

Как давно это было – целых пять дней назад! Вспоминал, как следил за ней, влюбляясь все сильнее и сильнее, вспоминал, как ревновал, когда ее целовал другой, как познакомился с самой лучшей девушкой в мире и просидел с ней всю ночь на скамейке около дома.

«Ну почему я не поцеловал ее тогда!» – корил себя Андрей.

Сейчас он был убежден, что при прощании она ждала от него не просто пожатия руки, а чего-то большего. А он застеснялся, или, вернее, не решился. Нет, не то – не захотел получить сразу так много счастья. И без поцелуев счастья было вдоволь! Никогда еще столько не было…

Вот и улица Песчаная. Тихая, безлюдная. Андрей промурлыкал куплет популярной «Вологды» – «Где же моя кареглазая где…». А у его Тани глаза серовато-зеленые. Самые-самые красивые глаза.

Свет в ее окошке горел – значит, Таня дома. Интересно, что она делает сейчас? И что делала три вечера, пока его не было в Истре? Андрей ни в коем случае не хотел думать, что Таня встречалась с кем-нибудь, что ее опять кто-нибудь провожал. После знакомства с ним такого не должно было случиться. Пусть он не говорил ей о своих чувствах в ту ночь. Но он обязательно скажет и, возможно, даже сегодня.

Оглядевшись, Андрей приблизился к знакомому забору и в один миг перемахнул через него. Теперь если даже кто-то и пройдет по улице, он успеет спрятаться за кустами сирени и останется незамеченным. Он вплотную подошел к ее окошку и тихонько постучал по стеклу кончиками пальцев. Свет сразу погас. Через секунду занавеска отдернулась, и сердце Андрея застучало быстро-быстро.

– Танечка, здравствуй. Я так рад снова увидеть тебя, – его голос дрогнул.

Таня приложила палец к губам, после чего бесшумно открыла окно и чуточку из него высунулась.

– Ты, вроде, говорил, что только в субботу вернешься, и что мы на танцах встретимся, – Она улыбалась, и от этой улыбки Андрею захотелось вопить от счастья.

– Я не смог бы дожить до субботы, если бы хотя бы на минуту не увидел тебя.

– Почему?

– Потому, что я очень сильно люблю тебя!

– Ишь ты, какой шустрый, – окно закрылось перед самым носом Андрея. Он сначала даже не понял, почему это произошло. Может, Таню позвали родители? Не могла же она закрыть окно потому, что он признался ей в любви! Он подождал минуту, две, потом постучал в окошко и зашептал, касаясь губами стекла:

– Таня, что случилось? Почему ты закрыла окно? Я, что, обидел тебя, Танечка? Но я и вправду люблю тебя, очень люблю! Ты меня слышишь, Танечка?