Зеркало, или Снова Воланд - Андрей Малыгин

— Ну, как… вы уловили отличие той продукции, которая пользуется, как вы говорите, хорошим спросом у населения, от той, которая совсем не пользуется спросом? — дружелюбно улыбнулся «Воландин» и, видя замешательство хозяина, тут же продолжил: — И знаете, почему она не пользуется спросом? Ответ здесь на редкость очевиден — ее просто нигде нет! Да.

— А что это за сорт? — почувствовав себя значительно бодрее, в свою очередь поинтересовался Валерий Иванович. — Никогда ничего подобного не курил, прямо что-то особенное…

Он поискал глазами, куда бы стряхнуть образовавшийся пепел, и обнаружил на столе опирающуюся на хвост и передние плавники какую-то страшную колючую черную рыбину с огромной, широко разинутой пастью.

Видя его неуверенность, гость утвердительно кивнул головой.

— Конечно, особенное. Не вы и никто другой вообще никогда не курили… разумеется, кроме меня. Это специальный заказ… Лучшие сорта табака и другие травы, всего двадцать шесть наименований… Одного табака только тринадцать сортов, ну и такое же количество трав… Оригинальная рецептура… А что курите вы и все другие, уважаемый? Все ведь хорошее познается в сравнении… А так, извините меня, сдуру можно и опилки курить… И попробуйте опровергнуть, — откинулся он на спинку кресла, — не получится, заранее вам говорю. Глупость она беззащитна. Она только тогда сильна, когда нет достойного соперника… Ну скажите мне, пожалуйста, чье имя носит фабрика, выпускающая ваш пользующийся спросом замечательный ширпотреб?..

— Имени Ленина — вождя мирового пролетариата…

— Вашего Владимира Ильича, — перебил собеседник, — я отлично знаю… но это уже другой вопрос. А я говорю о том, какое отношение имел ваш достопочтенный вождь к этой сигаретной фабрике и ее продукции? Если он даже никогда не курил! А уж тем более на ней никогда не работал!.. Да ровным счетом никакого! Так, глупость человеческая, не больше… Но ведь должна же быть хоть какая-то мало-мальская связь между формой и содержанием, между названием и самой продукцией… Я понимаю, что привыкнуть можно к чему угодно… к любой абсурдной идее… А почему не пришло кому-нибудь в голову присвоить имя вашего вождя, к примеру… городскому кладбищу… — и зеленый глаз гостя загорелся, пристально уставившись на Шумилова.

Хозяин квартиры от неожиданности даже вздрогнул:

— Ну уж это полная чепуха, это, извините, просто издевательство над памятью человека, который столько сделал для нашей страны… для всего мира… не жалея себя… чей светлый образ и сейчас остается живым в памяти людей…

— Ну вот, видите, этот пример у вас вызвал отторжение, определенный внутренний протест. — Делая очередную затяжку, отреагировал гость. — И я сделал это намеренно, извиняюсь, в виде небольшого эксперимента. И результат меня устроил… Потому, что светлый, как вы сказали, образ вашего вождя не соответствует другому возможному его предназначению? Так ведь?.. Так почему же вы не замечаете несоответствие использования имени вашего вождя в первом примере, а? Я вам отвечу — вы просто к этому привыкли… А вообще-то вы сами хоть знаете, кто был основателем этой фабрики, — после небольшой паузы поинтересовался Петр Петрович, — раз уж об этом зашел разговор?..

— Ну, по-моему… какой-то купец или промышленник… кажется, в начале этого века… — неуверенно выдавил Шумилов. — Но, честно говоря, не припомню.

Загорелое лицо собеседника выразило разочарование.

— «… какой-то купец или промышленник…», — повторил он. — Вы, коренной житель этого древнего города, совершенно не знаете его истории! Эту фабрику, к вашему сведению, заложил Николай Федорович Дунаев, известнейший и богатейший купец, и не в начале века, а в тысяча восемьсот пятидесятом году по вашему исчислению. И вначале, естественно, она носила имя своего основателя. Что, согласитесь, вполне закономерно. Правда, потом в честь побед на Балканах, она получила название «Балканская звезда», и по переписи населения тысяча восемьсот девяносто седьмого года на фабрике уже работало целых девятьсот сорок человек… — сообщил он назидательно. — На какой-то момент она была даже крупнейшей в вашей стране… Вот так-то, любезнейший… А вообще, Дунаевы в вашем городе еще владели одной из крупнейших в России спичечных фабрик и, скажу даже больше, — понизил он голос, — первый телефонный аппарат в городе установили именно они! Так что вам как истинному патриоту города эти сведения, я думаю, будут небезынтересны… Ну да ладно, хватит об этом, — вздохнул он многозначительно, — скоро и здесь произойдут изменения.

— Что, другие сигареты будут выпускать? — насторожился Шумилов.

— Для начала исправят допущенную несуразность с названием фабрики, — уверенно проговорил собеседник, — а уж потом и за продукцию возьмутся. Но это обязательно случится, уверяю вас, и прошу не сомневаться!

— И что… вы можете сказать… когда все это произойдет… и даже назвать время, когда эти самые изменения наступят? — недоверчиво спросил хозяин квартиры.

— Конечно же, уважаемый! Не сомневайтесь! Для нашего ведомства это — пустяк! Ровно через пять лет вернется ее старое и более благозвучное название — «Балканская звезда», а потом уже и все остальное… И я даже больше могу вам сказать, — пристально посмотрел на хозяина гость, — и вы тоже здесь сыграете отведенную вам роль…

Валерий Иванович еще больше удивился.

— Интересно, какую? Уж не работать ли я там буду? Может быть, райком партии или горком меня туда направит?..

— Не все сразу… Не надо спешить, любезнейший, — уверенно и властно произнес «Воландин», — но твердо могу заверить, что никакой райком вас никуда не направит. Сделать это… тогда он просто уже не сможет, и работать в том учреждении вы не будете… В этой области вы ведь не специалист. Или, может быть, я ошибаюсь? — взглянул он вопросительно.

— Ну, в общем-то, конечно… — стушевался и покраснел Шумилов, — нас просто иногда и не спрашивают об этом… Решения вышестоящей организации для нас, членов партии, обязательны…

— Нет, никаких решений не будет… но свое положительное слово вы скажете… Вот и все, и ничего другого, более конкретного, я вам пока сказать не могу… Всему, уважаемый, свое время… И, кстати, если у вас возникнет желание еще закурить, прошу не стесняться, — и с этими словами он выложил на стол свой уникальный портсигар.

Необычность портсигара сразу же бросалась в глаза. Ничего подобного раньше Валерию Ивановичу видеть не приходилось. На его темной сверкающей поверхности выделялся громадный выпуклый и мохнатый паук, отливающий золотом. Глаза насекомого, как живые, мерцали зелеными огнями, а на спине всеми цветами радуги переливался громадный прозрачный камень овальной формы, по-видимому, бриллиант, к краям туловища, от которого разбегались золотые паутинки. По периметру диковинной вещи кровавыми каплями горели рубины. Зрелище было просто завораживающим.

Шумилов попытался вспомнить описание того… другого, упомянутого в книге портсигара, который, кажется, был из «червонного золота» с каким-то треугольником на крышке.

— Да, это совсем не тот, что описан Михаилом Афанасьевичем, — глухо подтвердил Петр Петрович, — и это вас не должно удивлять. Надеюсь, уважаемый, вы не думаете, что все мои вещи в единственном экземпляре или что я уж такой несносный консерватор. Да и сами вы того же мнения, что разнообразие… полезно для здоровья. Здесь даже можно выразиться и гораздо определеннее — разнообразие есть основа мироздания… Хотя в отличие от некоторых людишек моему здоровью, как вы понимаете, ничто не угрожает, — и зеленый глаз его опять загорелся.

От этого страшного намека Валерию Ивановичу стало не по себе, и, убаюканный разговором, он еще раз невольно осознал, с кем ему приходится иметь дело.

— Зачем так волноваться, — спокойно заговорил «Воландин», — вас это никоим образом не коснется. В ближайшие… — он пристально посмотрел на Шумилова и после некоторой паузы произнес, — ну, в общем, пока вам тоже ничто не угрожает… Как и многим другим. Поэтому беспокоиться никакой необходимости нет… Это вы твердо должны уяснить. Но вскоре, в недалеком будущем, все изменится… — продолжил он с бесстрастным лицом, — и, к сожалению, для многих, не так, как бы того хотелось. Будет и обратная сторона сегодняшнего времени…

Он вздохнул и посмотрел куда-то поверх головы Валерия Ивановича.

— К большому сожалению, любезный хозяин… все дело в самом человеке. И заключается оно в том, что человек просто несовершенен, а иногда даже чудовищно несовершенен. Хотя многие известные в вашей идеологии так называемые классики и мечтали о противоположном. Эх, если бы было именно так… Много еще прольется крови, много будет предательства и больших потрясений…

От этих мрачных прогнозов собеседника Шумилову вдруг представилось, что снится ему какой-то необыкновенный сон, в котором происходят такие странные события…