Роза Йорков - Жюльетта Бенцони

— Хочешь, я представлю тебя? — спросил Видаль-Пеликорн, искренне наслаждаясь произведенным эффектом.

— Ни в коем случае! Он здесь один? — В голосе Морозини угадывались явные признаки беспокойства.

— Один. Сообрази сам, если бы прекрасная Дианора была в «Ритце» или вообще в Лондоне, то, наверное, ты бы уже знал об этом. Она не из тех женщин, которые скрывают ото всех свои чувства. А теперь расскажи мне о своем посещении тюрьмы.

— Да… Ты не представляешь себе, скольких людей я сегодня повидал! После того как я вышел от Анельки, я встретил Ванду, ее горничную, а затем нанес визит Джону Сэттону. И все трое дали совершенно различные трактовки произошедших событий, так что теперь я уж и сам не знаю, на каком я свете. Напоследок я совершил небольшую автомобильную прогулку вместе с Симоном Ароновым…

— Он здесь?

— Можно сказать и так. Его шофер, кореец Вонг, похитил меня, чуть не силой посадив в темно-зеленую машину, в которой меня и ждал наш друг. По его словам, сделал он это для моего блага, устроив мне при этом приличную головомойку. Он хочет, чтобы я перестал заниматься делом Фэррэлсов.

— И мне кажется, он прав. Нельзя разом гнаться за двумя зайцами. Но ты расскажешь мне все в баре. Тебе надо выпить чего-нибудь подкрепляющего, а то ты промок и плохо выглядишь.

Адальбер почти с материнской заботливостью помог другу освободиться от промокшего плаща, передал его подоспевшему лакею и увлек Альдо в укромный угол.

— А теперь рассказывай, — попросил он, сделав заказ бармену.

Когда Альдо кончил говорить, Адальбер посмотрел на него не без некоторого недоумения и, откинув ео лба непокорную прядь, которая вечно сползала ему на глаза, спросил:

— Ну и что же ты все-таки чувствуешь?

Альдо, рассеянно прихлебывая из своего стакана виски, пожал плечами и ответил, не глядя на друга:

— Не знаю… пожалуй, смертельную усталость.

— Если ты мне доверяешь, то я бы тебе посоветовал послушаться Аронова. Ты так внезапно появился на сцене, что он испугался за тебя, и, признаюсь, я разделяю его опасения.

У тебя нет никаких возможностей спасти прелестную узницу.

Зато у Уоррена их хватает. Расскажи ему о своем свидании и предоставь полиции искать поляка. Если ты будешь продолжать вмешиваться, ты можешь только навредить делу.

Устами друга говорил сам здравый смысл. Морозини охотно признал это и пообещал Адальберу не перебегать впредь дорогу полицейским ищейкам.

— Браво! — одобрил его решение Видаль-Пеликорн, вновь сияя улыбкой и звонко чокаясь с Альдо. — А в качестве приза я приготовил тебе развлечение: этой ночью мы будем разыгрывать драму Шекспира перед китайцами.

— Перед китайцами? Что за идея? Снова Бертрам?

— Именно. Ему кажется, что он напал на след, но он хочет, чтобы мы пошли по нему все вместе.

— Почему? Он сам боится?

— М-м-м… похоже, что да. Представь себе: Кутс в обычных обстоятельствах не лишен мужества, но как огня боится китайцев. При одной только мысли, что он может попасть к ним в руки, у него начинаются приступы тошноты. Он уже воображает себе самые изощренные пытки: его бросают на съедение крысам, режут живым на тысячу кусочков. В общем, идти одному в Лаймхауз, китайский квартал, да еще ночью ему совсем не улыбается.

Альдо рассмеялся.

— Похоже, перспектива и впрямь не из приятных. Где встречаемся?

— В бистро на Стренде. Он там завсегдатай. А пока я предлагаю тебе как следует подкрепиться, чтобы к вечеру быть в хорошей форме. Здесь одно из тех редких мест, где можно не опасаться дурной стряпни.

— Прекрасная мысли! Ну, что, идем переодеваться?

— Кстати, раз уж мы заговорили об обеде, послезавтра мы приглашены на обед к герцогине Дэнверс. Вообще-то приглашен ты. Она хочет познакомить тебя со своей подругой американкой, которая просто-таки возжаждала этой встречи.

Но герцогиня, будучи воспитанной в духе высшего света, не могла не пригласить и меня, так что я буду твоей дуэньей, — заключил Адальбер со своим неизменным юмором.

Морозини, допив виски, поморщился:

— С американкой? Честно сказать, знакомство меня совсем не прельщает. У большинства американцев много денег и мало вкуса. А когда речь идет о древностях, они все путают.

— Пф! Ты ничем не рискуешь! Тебя познакомят с женщиной. Она наверняка будет говорить с тобой о драгоценностях — я бы удивился, если бы она попросила у тебя комод Людовика XV. И потом, я буду просто счастлив провести вечер в обществе высшей английской аристократии. Эту среду я знаю довольно плохо, если не сказать, что не знаю совсем.

— Ты что, заделался снобом?

— Не всерьез, но должен сказать, что близость королевского дворца, придворной знати, пышности, о которой я и представления не имею, заранее веселит меня. Думаю, что знать отличается в лучшую сторону от наших министров, у которых всегда такой вид, будто они только что с похорон. Не говоря уж о том, что приемы в Елисейском дворце просто удручающи…

— Не могу отказать тебе в удовольствии. Мы непременно пообедаем у герцогини.

Глава 4. КИТАЙСКИЙ КВАРТАЛ

—..И тогда этот паренек мне говорит: «Отвалите мне десять фунтов, и я скажу, где можно найти убийц ювелира».

Десять фунтов! Откуда я их возьму? И тут я подумал о сэре Видале. — Очевидно, вторая половина фамилии давалась англичанину с трудом и потому была опущена. — И пошел его разыскивать в гостиницу. По счастью, он оказался в номере, а то эти гостиничные портье смотрят на вас так, будто вы очистки, которые нерадивая кухарка позабыла вынести на помойку. Но зато паренек получил свои десять фунтов, а мы — необходимые сведения.

Сидя в такси на откидном сиденье напротив Адальбера и Альдо, Бертрам Кутс объяснял, как он раздобыл свою информацию.

— Десять фунтов — сумма немалая, — заметил Альдо. — И какие у вас основания думать, что он не водит вас за нос?

Журналист пожал плечами.

— Сам не знаю. У него были такие честные глаза, и мне показалось, что ему можно довериться. И тут же мне все выложил: убийцы — братья Ю: Ян и Ен. Время от времени они работают в доках Вест-индской компании и часто бывают в «Красной хризантеме», чайном домике весьма сомнительной репутации, расположенном в самом конце китайского квартала.

— Вот в это уже трудно поверить. Люди, которые вошли в магазин Хэррисона, были, по вашим же словам, очень элегантны, прекрасно одеты и приехали с шофером на «Даймлере».

— Не думаете же вы, что они работают для себя? — оскорбился Бертрам и тут же продекламировал торжественным тоном:

— «Прикрасы — вот одежды правды, что изобрел коварный век, чтоб обмануть и самых мудрых…»