Отцы ваши – где они? Да и пророки, будут ли они вечно жить? - Дэйв Эггерс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– У меня никогда не было собаки. Их нужно выгуливать два раза в день?
– По меньшей мере, чувак. Хотя бы дважды в день. Поэтому был бы ты начеку, а? Она точно еще раз появится.
– Ладно.
– Одну возможность ты уже упустил. Мироздание велело тебе идти к ней сегодня утром.
– Блин. Ладно, пойду. Пойду. У меня, вероятно, сколько, дня два осталось, максимум.
– Потолок. Тем весомее причина к ней подойти.
– Ладно, спасибо.
– Всегда пожалуйста.
– Мне правда очень жаль, что вы так прикованы.
– Не хочешь меня освободить? Я мог бы тебе помочь с чем угодно.
– Нет. Сами же знаете, не могу.
– Томас. Мы друзья.
– Понятно, понятно.
– Я могу тут за всем присматривать, пока ты на берегу. Что угодно могу делать. Мы теперь во всем этом с тобой вместе.
– Нет. Мне нельзя.
– Можно.
– Нельзя. Не то чтоб я вам не доверял.
– А ты доверяешь, правда?
– Абсолютно. Но сами подумайте – если станете мне помогать, превратитесь в соучастника. А я так не могу. Мне нужно, чтоб вы остались невиновны.
– Томас.
– Нет. Я знаю, что прав. Скоро увидимся.
Строение 55
– Ты проснулась?
– Нет.
– Мам. Проснись.
– Ох, Томас.
– Почему ты спишь? Сейчас три часа дня.
– Мне больно. Томас, ты меня должен выпустить. Мне так больно.
– Это у тебя просто ломка.
– Ломка от чего, дурак?
– Откуда я знаю?
– Я ничего не принимаю, Томас. Но мне шестьдесят два года. И сидеть вот так прикованным моему организму тяжко. Ты видел мою ногу?
– Уродливо смотрится, но это потому, что ты на нее забавно опираешься. Если б ты ее вытянула, как все остальные люди, она б у тебя не стала лиловой. Боже. Какая гадость.
– Тебе нужно меня расковать, Томас.
– Не могу. Ты ногу просто вытяни, и напряжение с нее снимется. Через часик уже все будет хорошо.
– Не верится, что это ты.
– Я просто зашел тебе сказать, что все это происходит не просто так.
– Ты это и раньше говорил.
– Нет. Я в том смысле, что мне кажется, цель тут более божественная.
– Только этого не хватало.
– Сегодня утром мне было видение, и я думаю, это знак. В смысле, вот я в самой глуши, и ты здесь, и астронавт, и конгрессмен, и тут я вижу эту женщину, которая мне снится лет с десяти или около того. Все это должно что-то значить.
– Томас, ты всех нас сюда привез. Это не совпадение.
– Верно, но все было только прелюдией к этой женщине на пляже. На ней было ровно то, что я всегда видел в своих грезах – джинсы и свитер в толстую косичку. И вот она, одна на берегу со своей собакой. И у меня такое чувство, будто я очень близок к чему-то. Как только я с нею поговорю, она узнает, кто я и почему мы с нею оказались на пляже в одно и то же время.
– И что? Ты скачешь по берегу и влюбляешься? Или приводишь ее сюда показать, что ты натворил? Захочет ли она остаться с похитителем? Она поведется на тебя и на твои вот эти вот чудесные достижения? Ты псих, это понятно, однако ты не настолько псих, правда же?
– Вот в чем неувязка с тобой. У тебя никогда не было никакого оптимизма. Какой же ты циник с черным сердцем. Делаешь вид, будто у тебя всякий нью-эйдж в голове, то и дело какие-то переживания, которые ты считаешь волшебными или типа того, но на самом деле ты пессимист и у тебя очень черное сердце. Поэтому ты даже помыслить не способна, что такое может произойти. Что-то чистое и доброе – например, на пляже для меня появится женщина. Ты не веришь, что иногда одно с другим складывается. Твоя жизнь – дурной балаган, и ты считаешь по умолчанию, что моя будет такой же. Ты не веришь в судьбу.
– Ну, Томас, вообще-то верю. Я верю, что тебе суждено оказаться в тюрьме, и, если повезет, осматривать тебя будет клинический психолог. Там определят, что у тебя мания величия, что поведение у тебя остро антиобщественное, огромный недостаток самоконтроля, и ты считаешь, что увидеть женщину на пляже во время твоей самоубийственной выходки с похищением людей – это судьба.
– Хорошо. Это хорошо.
– Это не хорошо. Ничего в этом хорошего нет.
– Знаешь, что вопиюще? Астронавт, с кем мы едва знакомы, больше поддерживает меня в поиске этой женщины, чем ты.
– Потому что он хочет, чтобы тебя поймали, имбецил. Конечно же, ему хочется, чтоб ты пообщался с женщиной на пляже. Он хочет, чтобы она о тебе сообщила.
– На поверхности – конечно, это могло бы показаться правдой. Но знаешь, что? Кеву действительно не все равно. Ты в курсе, что мы с ним в колледже дружили, верно?
– Ну разумеется.
– Откуда тебе это известно? А мы дружили. Поэтому он тоже тут. Он мне доверился, когда мы ходили вместе в школу, сказал мне, что хочет полететь на космическом «Шаттле», а теперь у него пролетело пятнадцать лет, и это уже ни за что на свете не произойдет. Поэтому я пытаюсь помочь ему увидеть новую стезю, и он это ценит.
– Уверена, что так оно и есть, Томас.
– И со своей женой он познакомился так же, как я встретил эту женщину.
– Похищая свою мать и пристегивая ее к свае?
– Нет! Нет. Нет. Ну почему обязательно быть такой циничной? Разве не видишь, что происходит нечто необычайное?
– Томас, я думаю, ты очень, очень болен.
–
– Куда ты пошел?
Строение 52
– Уже вернулся? Повидался с ней?
– Я ее видел, но не ту ее. Скажите-ка мне кое-что, Кев: ваши родители, вероятно, были совершенством?
– Не были. Они разошлись и завели себе по новой семье.
– Но они все, вероятно, между собой лучшие друзья. Все вы вместе празднуете Благодарение.
– Нет, не празднуем. Никто никому не нравится.
– Но это в последнее время. Все повзрослели?
– У меня до старших классов было одиннадцать разных спален. Отец меня постоянно лупил, а однажды намеренно сломал мне руку.
– Звучит отрепетированно. Вы такое уже говорили.
– У меня из головы это нейдет.
– Но вы же все равно преуспели.
– Да. Ты не такого ответа хотел?
– Не знаю.
– Ты на пляж возвращался?
– Пока нет.
– Тебе нужно туда выйти. Никогда ведь не знаешь. Тебе совершенно точно не захочется упустить ту девушку, пока ты тут
