Красные кресты - Януш Мейсснер

Такой оборот дела перепугал сеньориту; могло показаться, что шевалье де Бельмон убьет Мартена, и тогда…Нет! Этого нельзя допустить! Она ведь была единственным арбитром этой схватки. И воспользовалась своей ролью, чтобы помешать дальнейшему кровопролитию, после чего помчалась перевязать рану благородного рыцаря.

Заговорила она с ним по-французски, ошибочно полагая, что он не владеет испанским. Мартен ответил ей довольно складно, с усмешкой на крупных, веселых губах, притененных небольшими усами. Он немного поднабрался французского, но произносил французские фразы с вынужденной тщательностью, словно опасаясь каждую минуту споткнуться. Потому он поскорее оставил эти попытки и перешел на испанский, что сеньорита приняла с заметным удовольствием.

Их глаза несколько раз встречались, и Ян каждый раз испытывал непривычное возбуждение. Мария Франческа так походила на мать, и одновременно ещё больше, чем сеньора де Визелла, напоминала ему первую возлюбленную, Эльзу Ленген. Может быть причиной этого были её буйные золотисто-рыжие волосы, которые она закрепляла узлом высоко на голове на греческий манер. Зато глаза у неё были карие, живые, легко менявшие выражение, способные глядеть гордо и отталкивающе, но умевшие и соблазнительно и ласково. Ровные прямые зубы, белые как молоко, и сияющие, как, жемчуг, показывались при каждой усмешке пухлых губ цвета дозревающей малины. Двигалась она с естественной грацией и свободой, а её гибкая фигура с длинными ногами, стройными бедрами и четко обрисованной грудью наводила на мысль о Диане, богине охоты и ночных чар.

Перевязав предплечье Мартена, она собралась наконец взглянуть и на Ричарда, который окинул её испытующим взором, иронически скривив губы.

— Закончила, Мария? — спросил он и, не дожидаясь ответа, обратился к Мартену по-английски:

— Полагаю, мы могли бы теперь побеседовать по-приятельски за бокалом вина, как когда-то.

— С удовольствием, — кивнул Ян. — Я затем сюда и пришел.

Мария Франческа догадалась о значении этих слов, но не знала, что и думать о так скоро достигнутом согласии недавних противников.

Уж не совершила ли она ошибки, прервав их поединок? Чувствуя, что нельзя спускать глаз с Мартена, она опасалась, что если сейчас не сумеет добиться его внимания, может потерять исключительный шанс. Нет, нельзя позволить, чтобы они договорились без нее.

— Я бы тоже не отказалась выпить вина, — вслух заметила она.

— Это в самом деле очень мило с вашей стороны, сеньорита, — поклонился де Бельмон. — Полагаю, и Ян будет в восторге.

Мартен это мнение подтвердил. Ему показалось, что он перехватил многозначительный взгляд Марии, которая их опередила и теперь поднималась по ступеням террасы.

Они шли за ней плечом к плечу, не глядя друг на друга и сохраняя молчание. У дверей в столовую Бельмон пропустил Мартена вперед, после чего хлопнул в ладоши, а когда явился слуга-негр, велел подать вина и какую-нибудь холодную закуску.

Мария Франческа пригубила вино и с деланным аппетитом обглодала куриное крылышко, но вскоре отодвинула тарелку. Не могла она есть; её поочередно охватывали опасения, гнев и стыд. Теперь она уже жалела, что напросилась сюда. Мартен с Бельмоном беседовали по-английски дружелюбно и спокойно, словно разговор касался маловажных дел, словно о ней самой и речи не было. Или она в самом деле значила для них так мало?

Тут она подумала о нареченном. Тот никогда не разговаривал с ней иначе, как льстя и рассыпаясь в комплиментах, словно полагал, что другого она не заслуживает. Она его почти не знала; ничего о нем толком не ведала. Почему он до сих пор не явился, чтобы освободить ее?

Наморщив брови, она вдруг встретила проницательный взгляд Мартена и опустила ресницы, несколько смутившись от вновь нахлынувшей волны симпатии к этому неустрашимому корсару — симпатии, столь отличной от всех чувств, которые она до тех пор испытывала. Но одновременно она осознала свое поразительное одиночество — словно Мартен с Бельмоном находились где-то очень далеко, так же далеко, как Бласко де Рамирес. Ей стало казаться, что между ними тремя существует какой-то тайный сговор, который исключает возможность найти общий язык с любым в отдельности. И впервые в жизни её покинули задор и отвага. Теперь она испытывала страх, страх сильнее всех предыдущих опасений и даже тех ужасов, которые она порою испытывала в мучительных снах, ставших отражением недавних переживаний.

Живое порывистое движение Бельмона вырвало её из задумчивости. Ричард встал, а скорее сорвался с места, чтобы принести колоду карт с секретера, стоявшего в углу комнаты.

— Мы сыграем на высокую ставку, Мария — сообщил он ей, бросая карты на стол. — Тебя это должно заинтересовать и развлечь больше, нежели поединок на шпагах. Правда, капитан Мартен не торгуясь предложил мне сумму, равную выкупу, который должна внести за тебя ваша семья, но я не беру денег от друзей. Пусть судьба решит наш спор, раз твой novio тоже не слишком спешит.

Лицо сеньориты побледнело, потом запылало горячим румянцем.

— Мой novio, — гордо возразила она, — окажется в нужное время в нужном месте, сеньор Бельмон, чтобы вам отплатить. Не только золотом, но и шпагой. И ручаюсь, что не поскупится.

— О! — воскликнул Ричард. — Вы обещаете мне это от его имени?

— И от своего тоже! — топнула она ногой.

— Может вы сумеете придать ему отваги, — вздохнул Бельмон. — Меня не так трудно найти и склонить решить спор с оружием в руках, как его. Уже десять лет он убегает от Мартена, только пыль столбом. Но кто знает…

— Ложь! — выкрикнула она во весь голос. — Бласко никогда ни от кого не убегал.

Бельмон издевательски расхохотался.

— Спросите Яна, а если и ему не верите, то своего приятеля Пьера Каротта. Он все охотно расскажет. Как идальго де Рамирес удирал из монастыря в Сьюдад Руэда, оставив там на полу перья со своей шляпы, срубленные рапирой капитана Мартена. А заодно спросите матросов и офицеров с «Санта крус», как было дело в Кале и Мюррей Ферт, откуда su merced commandore смотался первым, как только разглядел черный флаг, развевающийся на мачте корабля Мартена. Советую при этом помнить, сеньорита, что в Мюррей Ферт ваш жених располагал шестью большими каравеллами против наших четырех фрегатов, а в Кале имел за спиной почти всю Великую Армаду против нескольких боцманов, сопровождавших капитана Мартена.

Мария Франческа смотрела на него пылающими глазами. Наверняка, если бы взгляд мог убивать, шевалье де Бельмон пал бы трупом или превратился в кучку пепла. Тут она вдруг повернулась к Мартену.

— И вы не отваживаетесь это опровергнуть? — воскликнула она.