О становлении личностью - Карл Роджерс

Клиентка: "Мне кажется, что я ужасно рада, что я говорила, или заставляла себя, или захотела говорить о себе. Я хочу сказать, это очень личное, внутреннее, о таком просто не говорят. Хочу сказать, сейчас я могу понять свое чувство, о котором просто не говорят... вероятно, небольшое опасение. Это, видите ли... ну, отчасти как будто я только отрицала, я хочу сказать, все, на чем основывается западная цивилизация. И мне хотелось знать, была ли я права, я имею в виду, был ли это верный путь, и еще, конечно, чувствовала, как это было правильно, понимаете. И поэтому обязательно должен быть конфликт. И затем этот... я имею в виду, что сейчас я чувствую себя хорошо, ну конечно, вот так я себя чувствую. Я хочу сказать, что это, что я как бы называю отсутствием ненависти, я хочу сказать, оно существует. Оно привходит в то, что я делаю, в то, во что я верю... Я думаю, это хорошо. Это как бы... вероятно, я говорю себе: ну, вы оглупляете меня, я имею в виду, сначала своего рода предрассудками, и табу, и неверно истолкованными теориями, и законами, и вашей наукой, вашими холодильниками, вашими атомными бомбами. Но я это не принимаю, вы понимаете, просто вам это не удалось. Я думаю, что я говорю именно то, что имею в виду, ну, я не приспосабливаюсь, и это, ну, именно так и есть".

Терапевт: "В настоящее время вы чувствуете, что хорошо сознаете всевозможное давление культуры... не всегда, но "в моей жизни это было настолько часто... что теперь мне приходится заглядывать в себя гораздо глубже, чтобы обнаружить, что же я на самом деле чувствую", и в настоящее время кажется, что это как-то отделяет вас от культуры, и это немного вас пугает, но в целом вы чувствуете себя хорошо. Это..."

Клиентка: "Ага. Ну, у меня сейчас такое чувство, что я действительно на высоте. Затем есть еще что-то – ощущение, которое начинает расти, ну почти сформировалось, как я говорю. Какой-то вывод, что я больше не буду искать чего-то ужасно плохого. Сейчас я не знаю почему. Но я хочу сказать, только... это именно ощущение такого рода. Я как бы говорю себе сейчас, ну, принимая во внимание то, что я знаю, то, что я обнаружила, – я довольно-таки уверена, что избавилась от страха, и я уверена, что не боюсь чего-то страшного... я хочу сказать, я как бы приветствовала бы это. Но... принимая во внимание места, где я побывала, чему я там научилась, и затем, отчасти, ну, принимая во внимание то, чего я не знаю, что-то вроде, может быть, это из того, что я не должна употреблять, и скажем, ну сейчас я именно... я просто не могу этого обнаружить. Понимаете? А сейчас без каких-то... без... я бы сказала, какого-то чувства извинения и притворства, есть лишь какое-то простое утверждение, что я в настоящее время не могу обнаружить, чтo во мне плохого".

Терапевт: "Верно ли я уловил суть сказаного вами? Что по мере того, как вы глубже и глубже проникаете в себя, и когда вы думаете о том, что вы обнаружили и поняли и т.д., растет очень-очень сильное убеждение в том, что независимо от того, как глубоко вы проникаете в себя, то, что вы обнаружите, оказывается отнюдь не страшным и не ужасным. Оно обладает совсем другими качествами".

Клиентка: "Да, что-то вроде этого".

В этом случае, когда она осознаёт, что ее опыт входит в противоречие с культурой, она чувствует, что обязана сказать, что ядро ее "Я" не плохое, не ужасно грешное, но представляет собой нечто положительное. Под слоем поверхностного контролируемого поведения, под горечью, под болью находится положительное "Я", в котором совсем нет ненависти. Это урок, который наши клиенты преподносили нам уже в течение долгого времени и который мы усваивали слишком медленно.

Если отсутствие ненависти кажется нейтральным или отрицательным понятием, возможно, нам следует позволить миссис Оук разъяснить его значение. В 39-й беседе, чувствуя, что время психотерапии подходит к концу, она возвращается к этой теме.

Клиентка: "Интересно, следует ли мне объяснить... мне это ясно, и, возможно, именно только это и имеет здесь значение, – мое сильное чувство, касающееся отношения к человеку без ненависти. Сейчас, когда мы обсуждаем его рационально, я знаю, оно кажется неправильным. И однако, в моих мыслях, моих... на самом деле не в мыслях, а в чувствах это... и в мыслях, да, и в мыслях тоже... это гораздо более положительно, чем... чем любовь... и мне кажется более легким, менее ограничивающим. Но это... я понимаю, что это должно бы звучать и казаться почти сплошным отрицанием столь многого, столь многих убеждений, и, возможно, это так и есть. Я не знаю. Но мне это кажется более положительным".

Терапевт: "Вы понимаете, что для кого-то это могло бы звучать как отрицание, но что касается значения этого переживания для вас, оно не кажется вам таким сковывающим, таким собственническим, как любовь. Кажется, что это выражение действительно более... более широкое, более годное для использования, чем..."

Клиентка: "Ага".

Терапевт: "...любое из этих более узких слов".

Клиентка: "Действительно, для меня это так. Это легче. Ну, в любом случае для меня легче чувствовать так. И я не знаю. Мне кажется, это действительно путь из... нет... Найти себя там, где тебя не принуждают ни награждать, ни наказывать. Это... это так много значит. Мне просто кажется, что это способствует как бы свободе".

Терапевт: "Г-м. Г-м-м. Вам кажется, что там, где избавляешься от необходимости награждать или наказывать, есть именно больше свободы для каждого".

Клиентка: "Верно. (Пауза.) Я готова к нескольким срывам на этом пути".

Терапевт: "Вы не ожидаете, что это будет спокойным плаванием".

Клиентка: "Нет".

Эта часть рассказа, сильно сокращенная, передает открытие клиента: чем глубже она заглядывала в себя, тем меньше ей нужно было страшиться; вместо того чтобы найти в себе что-то очень плохое, она постепенно открывала ядро своего "Я", которое не хочет ни награждать, ни наказывать других; "Я" без ненависти, "Я", глубоко социализированное. Осмелимся ли мы на основе такого рода опыта сделать обобщение, что, прорвавшись вглубь к нашей организмической природе, мы обнаружим, что человек по своей природе благ, положителен и представляет собой животное общественное? Это – предположение, вытекающее из нашего клинического опыта.

Быть своим организмом, быть своим опытом

Основная мысль, пронизывающая большую часть ранее представленного материала этой главы, заключается в том, что психотерапия (по крайней мере психотерапия, центрированная на клиенте) это процесс, в ходе которого человек становится своим организмом – без самообмана, без искажения. Что это значит?

Мы говорим здесь о том, что имеет место на уровне переживания – феномен, который нелегко выразить в словах, и, если мы пытаемся понять его только на словесном уровне, он уже искажается благодаря самому этому факту. Возможно, если использовать ряд описательных формулировок, читатель сможет почувствовать хотя бы слабый опытный отзвук сказанного и сказать: "Ну, сейчас я понимаю на основе моего собственного опыта что-то из того, о чем вы говорите!"

Кажется, что психотерапия возвращается назад к основному сенсорному и висцеральному опыту. До психотерапии человек склонен часто непроизвольно задавать себе следующий вопрос: "Как, по мнению других, мне следует поступить в данной ситуации? Что мои родители и культура хотели бы, чтобы я делал? Что я должен делать?" Таким образом, он постоянно действует исходя из образцов, в соответствие с которыми должен приводить свое поведение. Это не обязательно значит, что ему всегда приходится соглашаться с мнением остальных. Он может, конечно, пытаться действовать вопреки ожиданиям других людей. Однако даже в этом случае он действует, отталкиваясь от ожиданий других людей (реальных или представленных в его внутренней картине мира). Во время психотерапии индивид начинает задавать себе вопросы в отношении все расширяющихся сфер жизни: "Как я ощущаю это? Что это значит для меня?" Он начинает действовать на основе того, что может быть названо реализмом – реалистичным балансированием между удовлетворением и неудовлетворением, доставляемым ему от каждого действия.

Возможно, тем, кто, как и я, привык думать с помощью точных клинических терминов, поможет, если я выражу некоторые из этих мыслей в виде схематических представлений о процессе, через который проходят различные клиенты. Для одного клиента это может значить: "Я думал, что я должен испытывать только любовь к своим родителям, но обнаружил, что переживаю и любовь, и горькое чувство обиды". Для другого: "Я думал, что я плохой, недостойный человек и только. Сейчас я ощущаю себя иногда очень достойным человеком, а иногда – не очень достойным и бесполезным. Возможно, я – человек, который может чувствовать себя в разной степени достойным". Для третьего: "У меня было представление, что никто не может действительно любить меня самого по себе. Сейчас я испытываю теплоту чувств ко мне другого человека. Возможно, я могу быть тем, кого любят другие, возможно, я и есть такой человек". Для еще одного: "Меня воспитали так, что я чувствовал, что не должен ценить себя, но я ценю. Я могу плакать над собой, но я могу также и очень нравиться себе. Возможно, я внутренне богатый человек, который может мне нравиться и которого я могу жалеть". Или взять последний пример из беседы с миссис Оук, которая думала, что где-то в глубине она плохой человек, что самые глубинные ее качества должны быть ужасными и страшными; но она не ощущала этого плохого, а скорее испытывала положительное желание жить и давать жить другим, и что, возможно, она могла бы быть таким человеком, который положителен в глубине души.