На привязи - Ксения Каретникова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он мне как раз, сидит прям идеально. Открытый в меру, сексуальный по-женственному. Яркий, притягивающий глаз… украшенный бисером и стразами по лифу и поясу, еще на поясе висюльки, которые тоже будут двигаться от движений…
В подобном я хотела станцевать для другого человека. А придется для Борьки.
Смотрю на свое отражение и начинаю извиваться под тут же зазвучавшую в голове музыку.
Бездумно, без эмоций, танцую как работаю. Завтра надо по-другому. Пусть сукин сын порадуется.
Приходит вечер. За ним ночь. А после утро. Просыпаюсь разбитая. Без желания.
Алешку забирают и долго не возвращают. Маюсь от ожидания, от предвкушения вечера. Как вдруг в дверь стучат. Странно, думаю, зачем стучать, если я открыть не могу? Но здесь я вижу, как под дверь подсовывают записку.
"Приду через два часа. Будь готова".
Ясно, твою же мать. Сминаю записку и иду в ванную.
Сперва я принимаю душ, долго намываюсь, затем, обтершись, крашусь. В косметичке есть все необходимое. Рисую стрелки — широкие и длинные, крашу ресницы в несколько слоёв туши… руки трясутся, давно не красилась, да и нервничаю я что-то.
После делаю причёску. Хрен с ней, пусть будет коса, в нее вплетаю платок так, чтобы можно было во время танца прикрывать одним из его кончиков лицо.
И наконец одеваюсь, аккуратно, щепетильно. Изучаю себя в зеркале. Отчасти отражением довольна. Образ удался. Но для чего, для кого он — от этих мыслей просто бешусь.
Выхожу в комнату, сажусь на постель и жду. Тут вспоминаю про украшения. Надеваю их — пару колец, цепочку с уклоном, серьги, много браслетов. Самый большой удаётся застегнуть на лодыжке, и это вызывает омерзительные воспоминания.
Борька приходит, когда и обещал. Заходит в комнату, подходит ко мне. Я встаю, позволяю ему меня рассмотреть. Его довольный взгляд вызывает очередной приступ бешенства. Ведь он думает, что я для него старалась. Осознавая, что такие его мысли мне лишь на руку, успокаиваюсь.
Он залезает на кровать, устраивается в изголовье. С улыбкой достаёт из кармана телефон и… включает на нем музыку. Разумеется, восточную.
— Танцуй, Крис, — говорит он, — танцуй для меня.
35
Восточный танец предполагает вязь, плавность, гибкость, грацию змеи, ритмичные покачивания и тряски бедрами, игру мышцами пресса. Да, сам живот в беллиденсе не нужен. Мышцы и пластичность. Я умею. Я танцую.
Украшения, все, что есть на мне, по сути, играют большую роль, поскольку они привлекают внимание, завораживают взгляд. И именно таким на меня смотрит Боря.
Я же стараюсь на него не смотреть. Я же сосредотачиваюсь на движениях, чтобы они были под музыку. Танцу, как уже говорила, я всегда отдаюсь полностью. Он моя единственная оставшаяся страсть. И я представляю, что на сцене и мне совершенно неважно, кто мой зритель.
Вспоминаю зачем-то тот день, когда меня пригласили танцевать в ВИПку и я подумала, что он, тот темненький с мальчишника. Убегая от другого мужчины, я врезалась ему в грудь. Тот запах, то тепло его тела, его глаза… парадокс, я же сих пор думаю, что любила его, хотя в любовь не верю. Так бывает? Несмотря ни на что, вспоминаешь то чувство, те эмоции с трепетом.
На секунду мне кажется, что я танцую сейчас для него. Всего секунда, но из-за нее я искренне улыбаюсь. Даже музыка, она так похожа на ту, под которую я танцевала когда-то.
Понятно, почему я провожу параллель между ним и Борькой. Да, но… почему сейчас? Почему с Игорем такого не было?
— Иди ко мне, — губами произносит Боря. А я даже не заметила, что музыка кончилась, она продолжает звучать во мне, в движениях, в изгибах.
Смотрю на пасынка. Как он довольно улыбается, как расслабленно лежит на кровати… Хотя, нет, уже не так расслабленно. В районе ширинки уже напряженно выпирает бугорок Борькиного члена.
И я ведь иду. Плавно забираюсь на кровать, ползя на четвереньках и позволяя Боре рассмотреть мою грудь в таком положении. Что он и делает — смотрит, облизывает нижнюю губу… а потом резко поднимается, хватает меня и подминает под себя.
Он гладит мой живот одной рукой, другую протискивает под сильно прилегающий лиф и теребит мою грудь. Я чувствую, как его член упирается мне в бедро. Молча жду, что он будет делать дальше, и желаю, чтобы все, что он со мной сейчас сделает, произошло быстро.
Жаркое дыхание в шею, потом долгий и мокрый поцелуй туда же. Блядь, он собирается оставить на мне засос? Да, именно так. И шеи ему мало, он ведет дорожку языком по ключице и влажно втягивает кожу на открытой части груди. Вот что за?.. Зачем?
Отворачиваюсь, чтобы не смотреть. Черт с тобой, делай, что хочешь.
Борька расстегивает лиф, отбрасывает его в сторону и сжимает обеими руками мою грудь. Не скажу, что больно, но уже не противно. Смиренно я отношусь к этому. Мальчик хочет поиграть с сиськами? Да пусть тешится, маленький.
После рук моей груди касаются Борькины губы. Поочерёдно они захватывают в плен соски, играют с ними языком. Это все же одна из эрогенных зон, и внизу живота начинает щекотать капризное желание. Потому что Борька делает не грубо, а возбуждение чаще всего не подвластно разуму.
Продолжая нацеловывать мою грудь, одной рукой Борька сползает по животу ниже, под пояс, под юбку, под трусики. Он наглаживает мой лобок, но при этом я чувствую, как один из мужских пальцев начинает надавливать на клитор… вот не надо! Не надо возбуждаться.
Однако против воли там становится мокро. Тело почти согласно принять, заняться сексом, ведь его готовят к этому, стоит признать, очень даже умело.
Стон, тихий и скорее обреченный, вырывается из горла.
Твою мать… что же ты медлишь, Боря? Твой член вовсю стоит. Что в моей промежности влажно, ты тоже чувствуешь. Раздевай, раздевайся и начинай, твою же…
Не знаю, то ли Боря не прочитал мои мысли в позе и взгляде, то ли прочитал и решил нарочно сделать наоборот… Бывший пасынок нервно целую каждый сантиметр моего живота, опускается лицом ниже. И нет, он не снимает ни пояс, ни юбку, он задирает последнее…
— Согни ноги, — велит Борька возбужденно.
Сгибаю, уставившись в деревянный потолок. При этом изучаю витиеватую люстру с пятью плафонами, сделанными в форме лилий… и вдруг чувствую, как Боря отодвигается в сторону часть трусиков, прилегающих к самому
