Исповедь на подоконнике - Ева Таксиль

Она боялась, как никогда. В ее голову словно что-то вломилось, резало изнутри, пробиралось к каждому уголку ее бушующего подсознания. Алина была бледна, она тяжело дышала, а в ее груди словно стоял непроглядный дым, все тело наливалось страхом и покалываниями в руках и ногах. Она пошатнулась пока шла, голова закружилась. Хотелось бежать. Зачем они сейчас идут по этому уродливому в ее глазах парку? Почему потрепанная и обваливающаяся гримерка с Коровьевым казалась лучше, чем вся эта природа? В ее голове слышались шаги, звучавшие по ту сторону жизни, кровь пульсировала в висках, все казалось глухим и пустым. Алине был необходим Адам, здесь и сейчас. Но вместо него шагал этот умный, но совсем чужой Базаров. Она побледнела, повернулась в сторону Вити и тяжело вздохнула.

— Алина, любовь моя, все хорошо?

— Нет… Я себя не очень хорошо чувствую…

— Милая, зачем же мы сейчас приехали? Вот я дурак, не заметил. Любимая, извини. Поехали домой?

— Ага… Мне нужно поспать…

Она задумчиво направилась к метро, шатаясь. Базаров взволнованно приобнял ее за талию, то и дело касался ее лба, проверяя температуру. Ее не было — мучало Алину другое, то, что люди называют тревогой. То, что люди называют стыдом. Она тяжело опустилась на кресло, уткнулась лицом в ладони и постаралась успокоить дыхание. Не получалось. Витя обнимал ее за спину, гладил по голове, шептал какие-то бытовые врачебные советы, пытался вытащить хоть слово, винил себя. Он не уследил, что его девочка заболела. Нет же, Базаров, ты не уследил не это… Время тянулось долго для медика, но быстро для девушки, которая не заметила, как зашла в свою собственную квартиру, все было как в тени. Чувство, что она не с тем, разъедало Алину изнутри. Она обернулась, держась рукой за шкаф и прошептала сиплым, мерзким голоском:

— Уйди. Оставь меня.

Витя сопротивлялся, утверждал, что ему необходимо остаться, он должен быть рядом с любимой, но девушка собрала все силы и толкнула Базарова, так что тот чуть не упал с лестницы, он в последнюю секунду схватился за перила.

— Я люблю тебя… — прошептал Витя. Ответом послужил удар двери.

Алина занеслась в квартиру, упала на диван, со свистом выдохнула и заплакала навзрыд. Она не осознавала, что делала, лишь набирала знакомый до боли номер телефона, пачкая все вокруг себя прозрачными снаружи, но черными изнутри слезами.

— Алло. Адам, приезжай, прошу… — выпалила она неразборчиво и сбросила трубку. Алина повернулась на спину, закрыла лицо тонкими ледяными ладонями и плакала, так что рыдания ее заставляли волосы слепляться в одно огромное мессиво. Зря, зря она оставила номер телефона Вите тогда!

Коровьев напряженно стал перезванивать раз за разом, сам начиная трястись от неожиданных новостей возлюбленной. Не терпя ни секунды, он кинулся надевать пальто и шнуровать ботинки. Он знал, что сорвется, бросится к ней, вытрет слезы с красивого фарфорового личика, а потом, может, и поцелует. Алина должна полюбить его, Адам же так старается, он заслужил ее чувства!

— Куда собрался? — прозвучал над ухом звонкий голос Есенина, и послышались шаги Чехова.

— К Алине. Позвонила, плачет, просит приехать.

— Черт тебя за ногу… — Женя и Ваня переглянулись, потянули Адама за плечо и бросили на диван в кухне сидеть так, в одном ботинке. — Чего?!

— А почему не Вите она звонит?

— Предпочла меня, в чем проблема?

Товарищи кивнули, смотря друг на друга, и выставили перед парнем два стула, на которые опустились.

— Это его девчонка, не заметил? Она оставила номер Базарову, не тебе. Не лезь. Ты что творишь, парень? Все хорошо?

— Ребят, что вы накинулись? — пробормотал Коровьев, оглядывая Есенина и Чехова.

— Она тебе нравится? Отвечай честно, все, что ты скажешь, может быть использовано против тебя. — откинулся Женя на спинку, сложив руки впереди себя

— Тебе надо было в юриспруденцию идти… Не нравится.

— Чехов сказал тебе не врать! И я говорю то же самое! Признавайся! — сжал ручку стула Есенин.

— Да нет же…

— Хорошо, подберемся другим способом. Вы гуляли?

— Да. — кивнул Коровьев, понимая, что эти двое действительно могут разорвать его, как собаки в темном дворе, на их вопросительные взгляды он продолжил. — Всего один раз. … Ладно, она постоянно сидит на моих репетициях.

— Продолжим. Что вы делали на прогулке?

— Мы упали в воду. — усмехнулся Адам.

— Не до смеха. — наклонился к нему Женя. — Ваше общение чисто дружеское?

— Чехов, не ходи вокруг да около. Я повторяю вопрос: она тебе нравится? Отвечай, живо! — рявкнул рассвирепевший Есенин.

В комнате было темно, все словно в тумане, точнее. Две фигуры перед взволнованным Адамом казались разведчиками секретной службы, перед которыми ты не соврешь. Они образцовые работники, проблем быть не может — разве что у того, кто захочет юлить. Парни словно знали, что говорить, куда метить.

— Что вы привязались! Она еще не девушка Вити!

— Отвечай, мы тебе сказали! — прорычал Чехов.

— Да! — выпалил вдруг Коровьев и тут же заткнул рот широкой рукой.

— Как ты мог! — не сдержался Ваня и кинулся с кулаками на музыканта, крича оскорбления, но Женя резко оттянул за воротник рубашки назад. Драки еще не хватало.

— А ты ей, как думаешь?

— Наверное, да…

— Как ты мог! — тут уже едва сдержался художник. — Ладно. Сейчас разговор не о ней. Адам, ты же понимаешь, что творишь? Базаров влюблен в нее! На девчонку, которая нравится другу, даже смотреть нельзя!

— А ты гуляешь, на репетициях сидишь с ней! Да, Алина, никто не ожидал, что ты окажешься хуже, чем та возлюбленная Чехова!

— Полегче. — поставил руку прямо Женя. — Адам, открой глаза. Есть правило: на любимую девушку товарища даже не смотреть.

— Такое же правило было про маму? — вскинул бровь Коровьев.

— Черт! Помолчи! Ты понимаешь, что своим поведениемты убиваешь в первую очередь самого Витю. А он твой друг! Представляешь, как ему будет больно? Он будет рыдать, он возненавидит тебя!

— Но она еще не его девушка, парни, поймите!

— Ну и что! Она ему нравится, значит, для нас она максимум друг, товарищ, братан. Но не женщина! С ней ничего даже близко представлять нельзя! — потер руки красный от злобы Есенин.

— Вы вообще меня не слышите! Я люблю ее, люблю! Я хочу укрывать ее от грусти, обнимать, греть ее. Быть рядом в любой ситуации! Она светится со мной, неужели с Базаровым все так же? Алина говорит, что я самый лучший, она свет моей жизни, парни! Я только о ней и думаю!

— А теперь представь, что она все это время целуется с Витей и строит что-то с ним? А? Неприятно! — выпалил