Агент, бывший в употреблении - Богомил Райнов

— Хорош же твой приятель украинец.

— Это не он. Это мафия. Узнали о том деле и решили воспользоваться.

— Ну что ж, заплати. Думаю, ты купил товар по бросовой цене, так что можешь себе это позволить. Кинь им кусок, чтобы отстали, и все тут.

— Не отстанут. Это как в шантаже. Заплатив раз, будешь платить до второго пришествия.

— Тяжело же тебе.

— И тебе не легче. С кем будешь иметь дело, если я отправлюсь на тот свет? Или ты и туда за мной последуешь?

— Лучше ты последуй за мной. Возвращение на родину избавит тебя от всех хлопот.

— Верно! Как это я раньше не сообразил!

Похоже, моя первая встреча с Фурманом-внуком была результатом редкого везения — или просто моего нахальства явиться в неурочный час — вкупе с его снисходительностью, благодаря которой он меня принял. Вторая встреча имела место по предварительной договоренности. А третья… А третья вообще не состоялась.

Мое представление о том, что этот одинокий представитель рода Фурманов вечно торчит в своей конторе в ожидании того, что рано или поздно ждет каждого из нас, весьма далеко от истины. Даже не вдаваясь в подробности материального положения старика, ясно, что он располагает достаточным количеством штатных и внештатных сотрудников и что его громадный мрачный кабинет — лишь верхушка огромного айсберга. Обязанность встречать и провожать клиентов возложена на другого старика, умело тасующего кабинеты, отведенные для приема; один раз он приглашает в один кабинет, потом — в другой, затем — в третий; вероятно, это делается для того, чтобы клиенты не столкнулись нос к носу друг с другом, поскольку каждому из них хочется остаться инкогнито.

Уже трижды или четырежды я имел возможность предаваться моему любимому хобби — ожиданию — в разных приемных; и при этом каждый раз визит заканчивался неизменным коммюнике: «Герр Фурман просит извинить, но обещанные сведения еще не собраны». И вдруг, наконец, в один прекрасный день надоевший мне рефрен сменяется кое-чем получше: «Пройдите, пожалуйста, вас ждут».

В словах, которыми меня встречает хозяин фирмы, мне слышится не столько извинение, сколько претензия. Оказывается, интересующая меня информация оказалась не только сложной для добывания, но еще и чересчур объемной, и при определении гонорара мне следует учесть это обстоятельство. Последнего Фурман не говорит, но подразумевает, и тем самым еще сильнее подчеркивает трудность, с которой ему пришлось столкнуться при выполнении моего заказа.

— Мы установили, что ваш, назовем его, клиент имеет депозитные, то есть текущие, счета в нескольких известных европейских банках, среди которых — «Банк Австрии», «Дрезднер банк» и «Юнион де банк Сюис». Мы проверим и другие банки, но к настоящему времени на его счетах не обнаружено никаких особенно значительных сумм, о которых вы говорили при нашей последней встрече. Излишне говорить вам о том, какие усилия необходимо приложить, чтобы извлечь подобную информацию, учитывая тот незыблемый принцип, в соответствии с которым тайна банковского вклада может быть нарушена только при соответствующем решении суда. Однако скажу, что самая затруднительная часть нашего расследования связана с проверками офшорных зон, разбросанных по всему миру. И вопрос даже не в том, что таких зон на данный момент более пятидесяти, а в том, что зарегистрированных в них офшорных компаний — около ста пятидесяти тысяч. Расследование подобного масштаба по силам лишь Интерполу.

— Я и в мыслях не держал, что для установления личности реального владельца вы станете проверять подряд все офшорные фирмы. Речь шла…

— Я помню, о чем шла речь. И могу вам сказать, что по некоторым признакам мы выявили несколько случаев, когда ваш клиент делал вклады от имени некоторых анонимных компаний. Все это конкретно отражено в отчете, который я вам предоставляю. Вы увидите, что в нем содержится немало интересных фактов, хотя он и не претендует на всеохватность. Поэтому у меня к вам такой вопрос: считаете ли вы необходимым, чтобы мы продолжили расследование или предпочитаете, чтобы мы остановились на достигнутом?

— А каково ваше мнение?

— Мое мнение значения не имеет. В данном случае важно только ваше мнение.

— И все-таки?

— Учитывая, что фирма «Фурман и сын» занимается исключительно предоставлением фактических сведений и не дает консультаций, мне следовало бы ответить молчанием. Но поскольку я уважаю вас, как старого клиента и человека, в какой-то мере близкого моему отцу, позволю себе предложить вам — не как вывод, а просто как информацию к размышлению — следующую скромную гипотезу.

Он умолкает, словно подыскивая для себя по возможности необязательную форму наставления, и устремляет поверх очков взгляд к потемневшему от времени потолку, словно ждет, что подходящая форма отыщется именно там. Потом говорит:

— Я допускаю, что ваш клиент обладает действительно внушительным состоянием. Но не верю, что основная его часть сосредоточена в двух-трех местах, как, похоже, полагаете вы. Напротив, оно рассредоточено по десяткам различных мест и, вероятно, в самых разных формах: денежные вклады, ценные бумаги, недвижимость и прочее.

— В чем, по-вашему, причина, такого нелепого дробления капитала?

— Для вас это, может, и нелепость, но другой бы назвал это предусмотрительностью. Вам ведь известно, что еще древние евреи советовали хранить имущество в трех видах: в золоте, в деньгах и в недвижимости. Даже простая домохозяйка перед тем, как уехать из дома на более или менее продолжительное время, не прячет свои скромные сбережения в предназначенной для этого шкатулке, а рассовывает их частями по шкафам, по матрасам и по банкам. Опять скажете, нелепость? Но она нередко дает результат: если в дом заберется вор, он сможет отыскать один или два тайника, но всегда есть вероятность, что он не сможет обнаружить всех имеющихся.

Фурман делает паузу, придавая своему взгляду за очками как можно более невинное выражение, и заключает:

— Ваш клиент, как мне кажется, предусмотрительно рассовал свое имущество в таких отдаленных частях света и в таких разнообразных формах, что, если даже он подвергнется краже — однократной или многократной, — он не слишком пострадает.

— Ваша гипотеза действительно потрясает логикой, — признаю. — Что же касается вашей дальнейшей работы, то позвольте мне сначала изучить документы, которые вы мне так любезно предоставили. Хотя могу сказать и сейчас: давайте продолжим наше сотрудничество. Будем, по крайней мере, рассчитывать на то, что, как у нас говорят, из-за куста выскочит заяц.

— Зайца могли бы и не упоминать, — сухо возражает Фурман. — Я, господин, член общества защиты животных и к тому же вегетарианец.

— У меня такое ощущение, что твой гараж под наблюдением, — говорю спустя несколько дней ТТ.

— Факт уже установлен и занесен в судовой журнал, — успокаивает меня хозяин дома.

— Полагаю, ты уже установил и наблюдателей?

— Это украинцы. А может, и кто-то другой.

Он берет из коробки сигару, снимает с нее целлофан, нюхает ее и возвращает на место.

— Не в упрек тебе будет сказано, Эмиль, но с тех пор, как в моем тайном обиталище появился ты, оно стало оживленнее венского вокзала.

Он снова берет сигару и снова кладет ее назад.

— Курить на голодный желудок вредно…

Спешу согласиться, поскольку чувствую, что и мой пустой желудок уже урчит от неудовольствия.

— Но если мы перейдем в кухню, у меня опять случится приступ булимии, — рассуждает Табаков.

Он нажимает кнопку под столом, и в кабинете бесшумно возникает Макс или Мориц.

— Приготовь два кофе, мой мальчик.

— Кофе, и только? — спрашиваю.

— И принеси гостю песочное печенье. А мой кофе — ты знаешь, каким он должен быть.

— Мне, значит, песочное печенье, а тебе — особый кофе, — замечаю после того, как парень исчезает.

— Ты мнительный, как всякий агент, — снисходительно бурчит ТТ. — Если желаешь кофе без кофеина, то скажи.

И, немного помолчав, продолжает:

— Ты позавчера спрашивал, зачем мне эти два парня — для охраны или для виду? Теперь понимаешь?

— Они — супер. Почти супер.

— Опять недоволен. Опять претензии. Почему «почти»? Разве ты не видел их в деле?

— Они способные, не отрицаю. Но им не хватает грозной внешности. Пока не дойдет до дела, трудно понять, чего они стоят. А весь вопрос в том, чтобы до дела не дошло. Если бы у них был устрашающий вид, противник подумал бы, прежде чем лезть на рожон.

— И, значит, я должен таскать с собой двух орангутангов, чтобы внушать уважение?

— Орангутанги или гориллы, все едино…

— Не все едино. Это вопрос стиля. Гориллы могут подойти мафиози, но они не в стиле бизнесмена. Тон делает музыку, как говаривал тот, с трубкой.