Конкурс рассказа СССР-2061 Том6 - СССР 2061

К счастью, сегодняшнее ЧП оказалось нестрашным. Всего пара минут работы манипуляторами, извлечение из ущелья двух «техничек». Ох уж эти шахтеры с их дробящей скалы техникой! Вечно не рассчитают и сотворят что-нибудь этакое. Вот и на этот раз вышли на заглубленную полость грунта. Да так вышли, что в получившуюся дыру люди попадали. Глупо, конечно, но никто не без греха. Это еще не беда. Сергею приходилось видеть штуки и страшнее. Всякое бывало, и аварии, и несчастные случаи. Однажды пришлось нести прямо в манипуляторах «птички» колесный ровер с командой ученых, погибших в результате разгерметизации. Вот это было грустно.

Но о грустном думать не хотелось совершенно, и Сергей занялся, наконец, тем, ради чего выпрашивал у начальника жалкую минуту времени. Он увеличил тягу двигателей своей машины и почувствовал, как растет скорость. Пальцы снова ощутимо куснуло напряжением. Почему-то захотелось по-простому взяться за рычаг вместо пассов руками над фальшивыми панелями. Но он сдержал себя, ибо помнил, насколько трудно сразу приспособиться к ручному контролю. А задуманное требовало сосредоточенности и уверенности.

Летевший над неровной равниной летательный аппарат вдруг начал стремительно заваливаться набок. Всего за какие-то секунды «перепелка» Сергея повернулась вокруг своей оси так, что уже смотрела блистером кабины прямиком в поверхность планеты. Но пилот, продолжавший двигать машину, не останавливался. Несясь вперед, марсолет завершил маневр, возвращаясь в исходное положение. Обычная авиационная «бочка» уму, склонному рождать забавные образы, показалась бы похожей на вращение свиной туши не вертеле. Потомок истребителя снова совершил полный оборот, ни на градус не отклонившись от прямого маршрута. Сергей внимательно проверил показания приборов и продолжил игры. «Перепелка» снова накренилась, и на этот раз замерла, когда ее крылья оказались повернутыми перпендикулярно к поверхности планеты. И тогда пилот начал отклонение – взял ручку на себя, как сказали бы раньше. Марсолет повернул вправо, и вместо прямой линии крылатая машина принялась описывать широкую дугу. Сергей ненадолго прекратил кручение «АА-2» и позволил «птичке» вытянуть дугу вперед. Но время бежало неумолимо быстро, поэтому он торопился. Машина развернулась из неприличного положения в нормальное и тут же начала набирать высоту. Задрав нос «перепелки», пилот выжидал. Забравшись достаточно высоко, он на секунду задумался – все-таки не Земля, чтобы играться вот так, да и марсолет – штука непривычная. Однако отступать уже было некуда. И Сергей рванул нос еще выше, заставив машину подниматься вертикально вверх. На долю секунды.

Когда-то, совсем мальчишкой, он увидел эту фигуру пилотажа очень далеко отсюда, на полигоне рядом с родным городом, сидя на плечах у отца. В тот день Сергею и в голову не пришло бы, что через полтора десятка лет он сам совершит нечто подобное. Да еще и на другой планете. Когда «перепелка» начала заваливаться назад, в животе мигом завязался тугой комок, прямо как во время памятного выступления. Интересно, у того летчика тоже поджилки затряслись? Машина словно падала, распластав стальные руки-крылья. Сергей почувствовал, как руки в защитных перчатках бессовестно потеют. Он упорно продолжал удерживать управление не прекращая вращение, но вместе с тем ослабляя тягу. И «перепелка» повиновалась, совершив сальто в воздухе. И еще одно. И еще.

Поверхность красной планеты неумолимо приближалась, и закончивший кувыркаться самолет обещал ввинтиться в грунт буравчиком, уже целясь носом в ближайший холм. Сергей чуть нервознее, чем следовало бы, начал выравнивать машину. «Перепелка» избежала столкновения и пошла вверх в самый последний момент. Сердце билось предательски часто, что не могли не заметить на базе, куда шла телеметрия с его «птички». Начальник точно его покусает. Забота о здоровье работников была одной из главных задач службы.

Судя по часам на голографической панели, выделенное на игрища время кончилось. Успел. Сергей улыбнулся, буквально чувствуя, насколько бледна сейчас, после пережитого, его мимика, и начал ложиться на курс возвращения.

Расположенный на марсианской равнине Эллада город Титов не так уж и давно стал, собственно, городом. Крупная база освоителей Марса, построенная в одном из наиболее пригодных мест, стала домом сначала сотен, потом тысяч, а позже и вовсе десятков тысяч рабочих, ученых, космонавтов, их семей. В первые годы освоения Марса, когда еще использовалось устаревшее слово «колонизация», советское правительство вынуждено было запретить массовые перелеты на красную планету. Простым людям профессий, не связанных с опасностями и трудностями первопроходства, не следовало рисковать в долгом путешествии и не самой безопасной жизни. Но после того, как первая стадия терраформирования была завершена, и над всеми крупными базами землян появились климатические купола, обстановка изменилась. Жизнь стала проще, безопаснее, и титаническая работа первых лет завершилась успехом. Разросшееся население марсианских поселений обросло обширной инфраструктурой, сами базы развивались. Поэтому-то сначала была реструктурирована вся система технического и обслуживающего персонала, что позволило проекту «одомашнивания» стремительно воплотиться в жизнь. И только тогда, когда базы превратились в уютные и хорошо защищенные города, углубленные в грунт и накрытые куполами, к первым поселенцам на Марсе сумели добраться семьи. Не все, к сожалению – были и те, кого отбраковали по здоровью. Увы, не всякий человек пока мог позволить себе двухмесячное путешествие к иному миру. Однако таковых было немного, и тосковавшие по ним марсианские поселенцы получали льготные отпуска для свидания с невезучей родней.

Сергей не принадлежал к числу первопроходцев и не был одним из родственников, поспешивших к отцам и любимым. Он был выпускником открытой в 2029 году летной школы города Ефремова, что всегда забавляло знакомых. Забавляло это их потому, что сам Сергей носил фамилию Ефремов. «Ефремов в квадрате», — говорили ему товарищи. — «Внутренний Ефремов. Ефремов глубокого проникновения. Везунчик будешь, Сережка». Сам герой лишь отмахивался, не придавая значения каким-то там совпадениям. Однако летчиком он и впрямь выходил отменным, демонстрируя талант к управлению крылатыми машинами. В пилотском кресле молодость, задор, авантюрная жилка и отличный самоконтроль превращали молодого Ефремова в живой снаряд, не просто стремительно несущийся к цели, но способный контролировать собственный полет. Единственным недостатком, стоившим молодому человеку почетной медали, была вызванная все той же авантюрной жилкой склонность к выкрутасам – вроде сегодняшних. Уж очень любил Ефремов в квадрате поколдовать с самолетом, чтобы, как он сам сказал инструктору, «ух как сердце захолодело!»

Но медаль медалью, а назначение Сергею разрешили выбрать самому как входившему в тройку лучших выпускников. И, когда открылись вакансии пилотов марсианских «перепелок», он ухватился за этот вариант всеми руками, ногами и зубами. На родной планете юношу ничто не держало, а повидать звездные дали – не мечта ли любого вменяемого молодого человека?

На новом месте сразу же обнаружилось, что ученье – свет. Хотя на тренажерах курсанты и прошли полный курс пилотирования «АА-2», начальник геолого-спасательной службы Алексей Петрович Гирин не подпустил молодых специалистов к рабочим «птичкам» сразу. Всех обязали пройти краткий дополнительный курс, оказавшийся на удивление полезным. Гирин убил двух зайцев одним ударом – доучиваясь и переучиваясь, молодые летчики успели, как следует, освоиться и к первому настоящему вылету стали в Титове и на базе службы совсем своими.

Безо всяких проблем посадив марсолет в вертикальном режиме, Сергей дождался, пока взлетно-посадочная платформа опустится вниз, в ангар. Только когда в кабину проникло бледноватое освещение потолочных ламп, он убрал руки от панелей ИМК и нащупал кнопку отключения рабочего режима на шлеме. Почему-то он всегда оставался настороже до последнего.

В ангаре уже ждала делегация – и самая что ни на есть торжественная. Белобрысая Маша, одна из неунывающей и задиристой банды техников, приветливо помахала рукой, когда Сергей открыл поднял блистер и начал выбираться наружу. Ловко соскочив на плоскую голову робота-транспортировщика, молодой человек пробежал по ней и спрыгнул на пол. Невозмутимая машина лишь зажужжала, беря в любовные объятия «перепелку» и уводя машину в «стойло».

— Ковбой, — ехидно фыркнул стоявший рядом с Машей непосредственный начальник Ефремова, командир спасательного отряда. Фарух Антонович Ртутников обожал держать руки скрещенными на груди и вообще придавать себе вид недобрый и угрожающий. Однако все и каждый знали, что это всего лишь валяние дурака. Большего добряка, чем этот высокий, похожий на жердь, потомок восточных и славянских народов, найти было бы затруднительно во всей Солнечной системе. Шоколадного цвета глаза были прищурены, светлая кожа иорданского лица собралась морщинками в уголках рта. Никто не мог на глаз определить, сколько же Ртутникову лет. Он явно был старше всех пилотов и техников, самому старому из которых едва исполнилось тридцать. Но живостью характера и стремительностью физического существования этот вечно лохматый и расхристанный мужчина давал фору любому юнцу. Полностью соответствуя своей фамилии, Ртутников ни секунды не сидел на месте. Рачительный, как завхоз, он постоянно контактировал с техниками, следил за обслуживанием машин, гонял подчиненных по самым разным делам. Результатом неутомимости старшего были порядок во вверенном отряде спасателей, братание с техниками и ироничные пикировки с коллегами. Характер у Фаруха был сложный, и, несмотря на то, что был добр как плюшевый медведь, он оставался холост и не имел близких друзей.