По закону клумбы - Лана Роговская

«Выдержанная особа! Никакой реакции!» – мелькнуло у Пищиты.

– В день смерти Чеснокова вы поручали Пироговой убирать его кабинет?

– С утра были операции. Я все время находилась наверху. Могла…

– Ну что ж, Наталья Григорьевна, спасибо. Позовите мне сюда бухгалтера, пожалуйста.

Наталья вышла и набрала по мобильному бухгалтеру.

– Да, я уже иду! – отозвалась та.

Впереди по коридору открылась дверь одного из кабинетов и оттуда выплыла бухгалтер с кучей ведомостей и накладных.

Женщины кивнули друг другу и разошлись в противоположных направлениях.

Глава 17

Метаморфозы в НИИРе

Ирина Борисовна приехала на работу с опозданием. Но утром она позвонила в отделение и предупредила, что задерживается.

Из полиции она вышла вместе с Игорем. После беседы с Водопьяновым им стало как будто легче. По крайней мере, выговорились.

– Доброжелательный полковник, умный, правда? – обратилась она к супругу.

– Да, приятный. Но ведь многие энкаведешники тоже были милейшие люди, однако расстреливали всех подряд…

– Типун тебе на язык! – не выдержала Ирина Борисовна.

Прием уже начался. Вместо Маркевич пока принимал дежурный врач.

– Как дела? – спросила она в ординаторской Наумкину. – Что нового?

– Инессы Петровны утром не было. Поэтому все тихо. Следователи по делу Чеснокова еще работают. Жду вот очереди.

Сегодня Светлана Владимировна была с прической, нарядная, хотя обычно не заморачивалась насчет своего внешнего вида и выглядела блекло. Наумкина вся была «в науке». С мужем находилась в разводе, дочь училась за рубежом.

– Ты что такая красивая сегодня?

– В командировку уезжаю после работы. Хоть переключусь ненадолго. Настроения никакого, да еще холод смертный…

– Понятно. Ну, я ушла на прием.

Ирина Борисовна погрузилась в работу. В течение приема возникли осложнения при проведении некоторых процедур, поэтому думать было некогда. В четыре часа она освободилась и на нее опять нахлынули переживания. Она позвонила Никите. Тот коротко ответил, что все в порядке. Игорь еще днем прислал эсэмэску и сообщил, что освободится в пять.

Прибежала маленькая Мадина и сказала, что Ирину Борисовну ждет у себя заведующая.

Общаться с заведующей не хотелось совсем. Особенно после того, что она узнала от Марины Биденко. «Как она могла? Без их с Игорем согласия? Хоть бы сказала… Знала ведь все. И про то, что дети ходят на одни подготовительные курсы, знала! – Ирина Борисовна вспомнила, что сама об этом говорила не раз, когда устроила туда Ника. – Как теперь с ней общаться? По физиономии дать, как Никита? Следователь просил пока ничего никому не говорить. Может, просто не ходить»?

Но Бацкая специально не позвонила ей по телефону, который мог быть отключен, а прислала маленькую Мадину. Все знали в отделении, что Мадина – не только уши и глаза заведующей, но нечто большее. Ей скоро уже сорок, но ни семьи, ни детей у нее не было. Последние лет пятнадцать своей жизни она полностью посвятила Бацкой. Она была у нее и за шофера, и за повара, и за курьера.

Ирине Борисовне казалось, что большинство сотрудников в отделении, возглавляемом Инессой Петровной, находились в перманентном состоянии полупоклона. Это Бацкой очень поощрялось и даже культивировалось. Если выпрямился – молниеносный и незаметный для других укус. Не высовывайся! Лишнего – не говори! Молчи! А уж маленькая Мадина отвечала всем требованиям начальницы как нельзя лучше. Она наверняка уже доложила Баскервилю, что прием у Маркевич закончился и что Ирина чем-то расстроена и озабочена.

– Придется идти, – вздохнула Ирина Борисовна и вышла в коридор, где столкнулась с оперативником Бычковым.

Он сегодня работал в архиве, изучил истории болезней тех пациентов, которые шестнадцать лет назад в одно время лечились методом ЭКО. Карта Маркевич была на месте. Никаких документов, связанных с Биденко, он обнаружить не смог.

– Меня как раз вызывает к себе Инесса Петровна, – доложила Ирина Борисовна старшему лейтенанту.

– Очень удачно, пойдем вместе. Я как раз планировал с нею побеседовать, но ее с утра не было на работе. Войдете первая, а я чуть попозже. И как бы между прочим можете сказать про подозрение, будто Чесноков умер от удара Никиты. Но не более того! – рекомендовал Бычков и отступил в сторону.

Заинтригованная Ирина Борисовна вошла в кабинет к заведующей.

Бацкая была как всегда при прическе, макияже. Она всегда, сколько Ирина Борисовна ее помнила, следила за собой и за выражением своего лица на публике. Местная институтская парикмахерша ее стригла и обихаживала, а педикюрша приходила прямо в рабочий кабинет. Сотрудникам часто приходилось ждать у двери, пока она наводила красоту. Ногти на ногах у нее были всегда не по возрасту алыми, рот густо накрашен.

Ирина Борисовна взглянула на новый костюм Баскервиля, почувствовала модные дорогие духи и вспомнила один рассказ Наумкиной. Как-то Бацкую вызвал к себе директор, не старый еще мужчина и известный эстет. Инесса Петровна была в тот момент уставшая и серая. Но… мелочей не бывает! Ей предстоял важный разговор с важным мужчиной! На глазах у изумленной Светланы Владимировны Бацкая моментально начесала волосы, переодела кофточку, побрызгалась дезодорантом, намазала губы, приняла какие-то взбадривающие таблетки и пошла так, как будто на свидание. Готовая к борьбе за жизнь.

В ординаторской потом долго обсуждали эту метаморфозу.

– Соблазняет, пользуется своими женскими чарами… Несмотря на возраст… Берите пример! – заметила тогда умудренная опытом Терещенко.

Сейчас сочувственное личико изрекло мягким, почти родным голосом:

– Садитесь, Ирина Борисовна, как вы? Как дела? Вы вчера рано ушли и сегодня припозднились. Что-то случилось? С сыном все хорошо? – При этом сладком голосе глаза внимательно и колюче ощупывали лицо Маркевич. Она физически ощущала этот недобрый взгляд.

– Я была в полиции по поводу смерти Чеснокова… Моего сына подозревают… Никита что-то узнал про свое рождение и был у него в тот день… – быстро проговорила Маркевич, с чувством легкой тошноты ожидая вопросы.

– Что вы говорите? А как? А что?.. – начался обычный процесс вытягивания информации.

В этот момент раздался стук в дверь, и в кабинет очень своевременно заглянул Бычков. Он окинул взглядом сидящих друг напротив друга женщин, бодро улыбнулся и сказал:

– Здравствуйте, Инесса Петровна, я из полиции, старший лейтенант Константин Андреевич Бычков. Могу я с вами побеседовать по поводу смерти вашего коллеги Чеснокова?

– Конечно-конечно, входите. Ирина Борисовна, мы с вами попозже поговорим, хорошо? – И обратилась к Бычкову: – Или доктору Маркевич надо тоже остаться?

– Нет-нет. Мы с нею уже разговаривали.

Ирина Борисовна пошла в ординаторскую. «Спасибо Бычкову! Спас от гадкого общения». По пути она натолкнулась на профессора Скорик, которая закончила прием больных и направлялась в свое отделение. Выглядела Надежда Васильевна немного уставшей, так как обычно к ней была огромная очередь пациентов. Но профессор оставалась ровно-доброжелательной даже после самых привередливых больных.

– Здравствуйте, Ирочка! Как дела? Мне очень понравился ваш доклад позавчера. Мы сейчас готовим конференцию по теме старения. Хочу попросить вас выступить! Если, конечно, ваша начальница разрешит… – улыбнулась она.

«Вот с кем мне надо поговорить!» – пронеслось в голове у Ирины Борисовны. Ей просто необходимо было выплеснуть то, что бурлило внутри. Именно умная и тонкая Надежда Васильевна могла ей в этом помочь.

– У вас есть сейчас время? Мне надо пообщаться, – просяще взглянула она на Скорик.

– Конечно, я как раз хотела попить чаю. У меня полезный, с сагандайля, горной травкой… Она давления не повышает при гипертонии, но хорошо взбадривает.

У себя в кабинете Скорик разлила по чашкам свой знаменитый чай, разбавила кипятком и села на диван рядом с Ириной Борисовной.

– Чай этот надо с утра заваривать и пить целый день – тогда будешь свежей и бодрой! Как я! – приговаривала она, улыбаясь.

Когда-то молодая доктор Маркевич сразу после прихода на работу в НИИР начала ходить к профессору Скорик посидеть на приемах. Все знали, что Надежда Васильевна была не только прекрасным врачом, она умела так обсуждать и разбирать заболевания своих пациентов, что даже студенты на ее консультациях обучались быстрее, чем в институтах на лекциях. Малоопытные молодые врачи всегда старались попасть к ней на приемы – послушать и прояснить для себя разные подходы диагностики и лечения сложных бесплодных пациенток.

Но Баскервиль, узнав тогда про эти визиты Маркевич, вызвала ее к себе и сделала серьезное внушение. Ходить на приемы к Скорик нельзя! Можно – только к самой Инессе Петровне! Учиться только у Инессы Петровны!

Но Ирина Борисовна никогда не следовала запрету и продолжала при малейшей возможности ходить к профессору Скорик на приемы. У Скорик реально можно было учиться без конца. Она была весьма уважаемым профессором не только в стране, но и за рубежом. Первая узнавала все новое, что появлялось в мире. Именно Надежда Васильевна впервые в стране начала открыто говорить о женских и мужских проблемах климактерического периода. Она первая привлекла внимание докторов к этому вопросу и предложила методы лечения при всяких «приливах» и других жалобах. В то время женщины крайне редко обращались к врачу по такому поводу. Почему-то это считалось неприличным и даже стыдным – говорить о проблемах старения.