Морской шакал - Алексей Макеев

– Василий Терентьевич, мне кажется, вы зря его защищаете, – с трудом подбирая сдержанные выражения, сказал Сергей. – Вам троим я, к примеру, доверяю, а с Олегом мне все было понятно с самого начала. Он ограбил инкассаторов! Из-за него мы сейчас здесь паримся! Он украл продукты, убил Илью, а, наигравшись, сегодня ночью сбежал, прихватил припрятанные денежки, и сейчас он – уже в нескольких километрах отсюда, идет на восток. И если нас не найдут в течение суток, то и ему уже никто не помешает залечь на дно в каком-нибудь богом забытом Мухосранске.

Капитан не стал продолжать бесполезный спор, но заметил:

– Все равно, имейте в виду. Если Олег не убийца, то убийца по-прежнему один из нас.

Сергей усмехнулся. Однако на Дмитрия предупреждение, сделанное Седовым, подействовало сильно, по крайней мере, приподнятое настроение, которое появилось у него после исчезновения кока, мигом улетучилось, и он снова стал проявлять беспокойство.

– Поскольку я – все еще ваш капитан, – строго произнес Василий Терентьевич, – я по-прежнему запрещаю кому бы то ни было покидать лагерь одному и без моего разрешения. Даже если Олег – преступник, мы не знаем, где он. Может быть, он находится поблизости и никуда еще не уходил.

– Бросьте, Василий Терентьевич, – беспечно улыбнулся старший механик, нарочито пренебрегая субординацией. – Понятно, что вам нужна дисциплина, но зачем нас запугивать? Абсолютно ясно, что Олег чуть ли не бегом уносит отсюда ноги. У него есть деньги. Что ему еще надо?!

– До сих пор он не спешил, – напомнил капитан.

– Может быть, Василий Терентьевич, вы действительно преувеличиваете опасность? – с сомнением спросил Титов.

– Надо слушаться капитана, – неожиданно для всех прогнусавил Дмитрий. – Василий Терентьевич правильно говорит. Нельзя расслабляться. Убийца имел столько возможностей сбежать, но до сих пор этого не делал. Мы должны быть осторожны!

Титов и Сергей были вынуждены принять точку зрения капитана. Таким образом «комендантский час» в лагере был снова продлен на неопределенный срок.

После этого разговора Седов опять стал замечать, что Дмитрий как привязанный ходит следом за ним. Это было странно и даже немного забавно, поскольку особенного простора для передвижения в лагере и на берегу не было. То ли матрос решил, что, поддержав капитана, он автоматически стал его правой рукой, то ли чего-то сильно опасался. Оставшись с Дмитрием наедине, капитан решил поговорить с ним.

– Дима, с тобой все в порядке?

– Да.

– Ты чего-то боишься?

Дмитрий замялся. Потом признался:

– Боюсь.

– Чего? Ты теперь думаешь, что кок – не убийца? Подозреваешь Виктора или Сергея?

– Нет. Ребят я не подозреваю, – ответил Дмитрий. – Убийца – кок. Но я не верю, что он направился к дороге.

– Почему? – искренне удивился Василий Терентьевич. Как раз в этом он был абсолютно уверен.

– Мне кажется, он прячется где-то возле лагеря, чтобы убить еще кого-нибудь из нас.

– Я предположил, что кок может находиться недалеко от лагеря, только для того, чтобы вы меня слушались, – с сочувствием глядя на матроса, как можно убедительнее произнес Василий Терентьевич. – Сам я не допускаю мысли, что кок прячется где-то рядом.

Дмитрия было непросто успокоить и переубедить.

– Он охотится на нас, – уверенно сказал он.

– Что за чушь?! – не выдержал капитан. – Его давно уже здесь нет.

– Вы не понимаете, Василий Терентьевич, – испуганно забормотал Дмитрий. – Он мог тысячу раз сбежать, но не сделал этого. Он где-то рядом.

Капитан, в отличие от Дмитрия и двух других моряков, не был уверен на сто процентов, что убийца – именно кок. Он не сбрасывал со счетов и той возможности, что кок сбежал из лагеря только для того, чтобы не находиться под дамокловым мечом, который держал в своих руках неизвестный убийца. Однако Василий Терентьевич не стал снова напоминать Дмитрию об этом. Заставить его сомневаться в том, что именно кок – убийца, значило напугать еще больше.

Между тем странная уверенность Дмитрия в том, что кок скрывается где-то неподалеку, не только удивила капитана, но и, как оказалось, запала ему в подсознание. Вскоре Седов заметил, что непроизвольно стал вести себя более осторожно и почти каждые пять минут поглядывает на лес, словно там мог прятаться сбежавший кок.

«Черт возьми, он и меня сумел запугать, – признался себе капитан. – В конце концов, нельзя сказать, что он совсем не прав. Кок – пока кандидат в преступники номер один. А преступник до сих пор вел себя непредсказуемо и очень, очень странно».

В отместку за переданные ему страхи Василий Терентьевич назначил Дмитрия дежурным по кухне.

Запасенных дров должно было хватить еще на одни сутки, чему капитан был несказанно рад. Он не хотел отправлять моряков за дровами. Седов вдруг понял, что с каждым днем ему становится все труднее принимать даже самые незначительные решения, поскольку цена его ошибок измерялась человеческими жизнями.

Исчезновение Олега встревожило не только моряков. Едва проснувшись, Жулик сразу стал разыскивать кока. Дворняга сильно привязалась к тому, с чьих рук получала питье и пищу. Пес долго обнюхивал людей, вещи, землю и вскоре понял, что Олега в лагере нет. Он забеспокоился, отправился искать его в лес, а не найдя там, даже совершил пробежку по берегу, вероятно, к ручью, куда кок иногда ходил вместе с ним за водой. Затем преданный пес поменял тактику – стал держаться ближе к кухне, куда, по его разумению, должен был обязательно вернуться кок. Лег на землю и стал ждать. Иногда настороженно поднимал голову и смотрел на лес.

Дмитрий, внимательно наблюдавший за псом, пришел к выводу, что кок действительно скрывается в лесу. Может быть, из-за навязчивых страхов или же от недостатка кулинарных навыков варившиеся в ведре макароны вначале слиплись, а потом, когда Дмитрий заправил их тушенкой и поставил слишком близко к огню, подгорели.

– Ну, ты, блин, кулинар, – недовольно произнес Сергей, когда приподнял крышку над ведром и почувствовал сильный запах горелого. – Как можно испортить макароны по-флотски? Это же – азбука!

– Можешь сам готовить, – недовольно буркнул Дмитрий.

– Хорошо. Только ведро будешь чистить ты. Все равно делать здесь нефиг, а загорать уже надоело.

Сергей и, в меньшей мере, Титов, после того как самовольные отлучки из лагеря были запрещены, большую часть времени проводили лежа на песке и загорая, или же ходили голыми по пояс. Их кожа темно-коричневого цвета была, кажется, уже не подвержена воздействию ультрафиолетовых лучей.

Когда сели завтракать, каждый наковырял себе из ведра более-менее приличных на вид макарон. Даже с завариванием чая матрос не справился и приготовил такой чифирь, что в кружках с чаем не было видно дна. Кроме Титова никто его за это не похвалил.

Жулику опять досталась большая часть завтрака. Дмитрий сыпанул в ведро столько макарон, что их хватило бы четверым морякам еще и на обед, и на ужин. Однако все дружно отказались питаться макаронами весь день. Жулик оказался не столь привередливым. Видимо, он не заметил недостатков у завтрака, поскольку уплетал его со звериным аппетитом.

Ближе к обеду солнце стало греть с таким ожесточением, что моряки спрятались в тень, отбрасываемую деревьями. Дмитрий почистил песком кухонное ведро, затем впервые за несколько дней, а может быть, даже и за все лето, отважился искупаться в море. Сергей, наблюдавший за тем, как он плещется на мелководье, тоже захотел искупаться и предложил приготовить на обед плов с морепродуктами. Титов его поддержал, а капитан дал согласие на промысел гребешков.

Старпом и старший механик столкнули плот в воду и отплыли на нем на шестьдесят метров от берега, туда, где сквозь толщу воды было видно песчаное дно.

Титов сидел на плоту, а Сергей нырял. Даже без маски старший механик быстро насобирал несколько десятков крупных ракушек. Титов ловко управлялся с веслом, успевая подгребать ближе к ныряльщику и ловить на лету ракушки, которые Сергей ему бросал.

Когда они вернулись на берег, капитан раздал всем ножи, и моряки за считаные минуты почистили ракушки. Часть гребешков тут же съели сырыми. Поскольку выловленных гребешков даже для четверых человек было много, моряки брали из ракушки только самый деликатесный мускул, а все остальное выбрасывали в отходы и в банку, которую Сергей приготовил для мантии, чтоб позже использовать эту часть ракушки в качестве наживки. Неудавшаяся рыбалка разожгла в нем спортивный азарт, и Рожнов собрался ближе к вечеру взять над рыбой реванш.

Когда разделали гребешки, Дмитрий понес отходы в выгребную яму – мусор сразу закапывали, чтобы не привлекать к лагерю мух.

Вернулся Дмитрий быстро, почти бегом, бледный как смерть. В его руках было все то же ведро с отходами.

Сердце капитана тревожно забилось:

– Что случилось?

– Там…