Королевский сорняк - Татьяна Гармаш-Роффе

Так она и сделала. Провалившись в глубокий, больной и знобкий сон, она проспала до позднего вечера. Встала слабая, мокрая от пота. Нехотя поплелась в душ.

И там, в ванной, тихо съехала по стенке: на зеркале была прилеплена записка:

«Говорил я тебе: учись водить! А ты меня не послушалась. Вот и делай теперь выводы!

P.S. Перестань за мной шпионить, только хуже будет».

…Если бы это происходило в кино, то тут как раз следовало бы наподдать какой-нибудь жутковатой, бьющей по нервам музыкой – она бы вполне отразила Тонино состояние. Но это было не кино, это была реальность – реальнее некуда – и ничто не могло выразить той паники, которая ею овладела. Месть Кирилла за ее давнее несогласие с ним уже явно выходила за рамки детской обиды. Тоня могла запросто разбиться в машине, тем не менее Кирилл пошел на этот риск! Неужели он был готов к ее смерти?!

Тоня набрала полную ванну горячей воды, распустила в ней душистую соль и добавила несколько капель эвкалиптового масла: будет полезно подышать его парами. Погрузившись по подбородок, она думала о том, что Кирилл сумасшедший. Яснее некуда: нормальный человек никогда бы не устроил подобного эксперимента. Нормальный человек не стал бы таким способом убеждать Тоню в своей правоте. Нормальный человек не стал бы ее наказывать за давний отказ учиться водить машину.

Надо сбегать отсюда поскорее, сказала себе Тоня. Пусть агент берет любую квартиру, где угодно, – или пусть выселяет ее упрямых жильцов, – но Тоня должна уйти из квартиры Кирилла! Она должна оторваться от него! Ей казалось, что между этой квартирой и ним существует какая-то почти мистическая связь… Словно невидимая сила соединяла заколдованный замок с его сумасшедшим владельцем, и эта невидимая сила втягивала в себя Тоню, удерживала ее внутри!

У нее на мгновение возникло чувство детского ужаса, словно при чтении страшной сказки: это злые волшебники строят козни, чтобы удержать ее в стенах заколдованного замка Синей Бороды! Это они сделали так, чтобы ее жильцы ни в какую не хотели съезжать! Это они сделали так, что нужная квартира не находилась! Они не хотят выпустить Тоню!

Надо бежать отсюда, срочно бежать!!!

…После ванной ей стало чуть получше, и она позвонила агенту. Но его телефоны не отвечали – может, и специально, чтобы его не тревожили по выходным. Стояло начало апреля, и наиболее резвые дачники уже пахали на своих участках, уже убирали сор, старые листья, уже что-то подстригали и подвязывали. И лежит сейчас мобильный агента где-нибудь в глубине дачи, и трезвонит себе напрасно, пока хозяин развлекается с граблями…

В воскресенье его телефоны тоже были глухи.

Так, вне всякого сомнения, наколдовали злые колдуны.

Глава 17

В понедельник, едва оправившись от болезни, еще слабая и бледная, она вышла на работу. Что там могло произойти в пятницу, когда она ушла пораньше с работы, она не представляла, но сегодня ее весь отдел встретил улыбками и вопросами о самочувствии. И, хоть Тоня и понимала, что улыбки фальшивы и вынуждены (начальник, видать, провел «воспитательную работу»), все равно это было куда приятнее, чем хмурые морды и вялотекущий бойкот. Виталий Григорьевич ей подмигнул и сделал знак, чтобы она зашла к нему. Но Тоня попросила перенести разговор на завтра: она еще не совсем здорова…

После работы Тоня отправилась на автокурсы и, отозвав инструктора в сторонку, предложила по сто долларов за частный урок, всего десять уроков, – итого тысяча.

– Вы так не получите права.

– Они мне не нужны. Я хочу реально научиться водить машину. А права – черт с ними!

«Главное, понимать, что делать с машиной, если вдруг подобный кошмар повторится!» – подумала она, но, разумеется, инструктору не сказала.

– …Или насчет прав можно договориться?

– Ну, я узнаю… – протянул инструктор.

– Хорошо. Но главное – научите!

Доллары Тоня взяла из тугой пачки Кирилла, которую он почему-то оставил в секретере, не забрал. Ему не нужны деньги? А на что же он живет?

Впрочем, какая разница! Он сумасшедший, это ясно. Он ей мстит тем или иным способом за каждое ослушание, за каждое несогласие. Кирилл Тоню строил, творил, лепил по своему усмотрению, полностью лишив ее права голоса.

Вечером Тоня с опаской вошла в квартиру. Слава богу, сегодня никаких записок ее не поджидало. Наглотавшись аспирина, чаю с лимоном и медом, она рано легла спать и спала почти без сновидений. Только под утро ей приснилось что-то странное и страшное: некто в черной маске заносил плетку над ней.

Тоня вскочила с кровати с бьющимся от страха и слабости сердцем. Огляделась: нет, она одна, это был всего лишь сон…

Утром, как только Тоня появилась на работе, Виталий Григорьевич утянул ее к себе в кабинет.

– Как ты знаешь, я им пригрозил, что всех уволю, оставлю только тебя, – сказал он. – Но они, видимо, не поверили. И правильно сделали: объем работы у нас большой, особенно когда выставки и салоны, и один человек ни за что не справится.

– Разумеется, – согласилась Тоня. – И, если честно, они не так уж плохи. Просто в отделе рекламы сложилось некое… – Тоня поискала слова, – халтурное отношение. Вы же видите, как повсюду, за редким исключением, низок общий профессиональный фон: что городская реклама, что по телевидению, что в газетах. Ну, люди и расслабились: «и так сойдет».

– Ты умница, ты просто прелесть! Дай я тебя поцелую – просто в щечку, по-отечески, не бойся. Приятно беседовать с умным человеком. В двух фразах ты всех точно расставила по местам!

– Ну, вы меня балуете, – смутилась Тоня. – Ничего особенного я не сказала…

– А кто говорит про особенное? Ты всего лишь сказала точно. Вот в этом и есть твой талант, Тоня! У тебя очень развито ассоциативное мышление, и потому легко ты находишь для мысли соответствующий контекст и делаешь правильные сопоставления.

– Виталий Григорьевич, – вдруг спросила Тоня, – а кто вы по образованию? Я, как вы знаете, в институт не попала, работала кассиршей… Слова «ассоциативное мышление» я знаю, я все-таки немало читаю, но никогда ими не пользуюсь, это не мой лексикон. А вы – вы торгуете винами, пусть даже и самыми лучшими и дорогими. И говорите при этом об «ассоциативном мышлении»!

Директор откинулся на спинку кресла и захохотал.

– Вот! – воскликнул он. – Вот именно об этом я и говорю: ты поймала меня на несоответствии контекста – то есть винного бизнеса – моему лексикону. Я насмешу тебя, Тоня, я заканчивал философский факультет МГУ.

– Вот это да!

– Только на философии денег не заработаешь.

– Это понятно… Многие так сделали во время перестройки, переквалифицировались. Друзья моих родителей, врачи, ушли из поликлиники и открыли туристическое бюро.

– И не жалеют?

– Нет. Хотя свою врачебную работу они любили, а эту не любят. Но она приносит им деньги, и деньги они вкладывают в досуг и в семью. Они много путешествуют, отдыхают на лучших курортах, оплатили образование детей… В результате очень довольны.

– Вот и я не жалею. Примерно по тем же причинам. А голосок-то твой сник к концу истории! Это потому, что тебе твои родители не смогли оплатить учебу?

– Вам показалось, Виталий Григорьевич.

– Не показалось. А знаешь, это мысль! Мы тебя направим на учебу от нашего предприятия, так сказать. Пойдешь учиться пиару?

Тоня покраснела от неловкости. Вышло так, будто она намекала!

Директор усмехнулся, глядя на ее пунцовые щеки.

– Ну, мы вернемся к этому разговору позже. Так слушай дальше: тогда я сказал нашим пиарщикам, что поставлю тебя начальницей над ними. Но и это на них не возымело действия!

– Не возымело, – согласилась Тоня. – Не то бы я заметила.

– А почему?! – воскликнул директор. – А потому что, циники, они снова не поверили! И были правы: в тебе нет жилки руководителя. Ты не любишь власть, ты не любишь распоряжаться. Ты любишь хорошо делать свою работу, и чтобы при этом тебя ценили и не ставили палки в колеса. Все творческие люди так устроены, уж я-то знаю, повидал на своем веку. Если однажды встретишь творческого человека, который рвется к постам, – сразу знай: ничего творческого в нем нет. Один прикид.

– Я запомню, – улыбнулась Тоня.

– И тогда я им сказал: либо вы совершенно бесталанны, либо чудовищно ленивы, и с этим надо срочно что-то делать. И посему я назначу Антонину главным редактором отдела. Такой должности у нас нет, есть только зав, – сам халтурщик, как тебе известно. Но я эту должность ввел и объявил, что через тебя будут проходить все тексты. Именно ты будешь решать, пустить их мне на подпись или отправить автору на доработку. И по итогам твоего отсева через три месяца я буду решать, кого уволю, а кого оставлю… И вот тут они мне поверили! Видела, как сразу тебя залюбили?

– Ну, насчет «залюбили»…

– А это я фильм старый цитирую, «Красную Шапочку», не помнишь, что ли? Там противный мальчишка-принц говорит: «Как дам больно, сразу меня залюбишь!» Вот, я по этому принципу. Они теперь будут стараться. И к тебе будут относиться иначе.