Страхослов - Джоанн Харрис

– Потом сто́ит снять с нее скальп, – предложила Малита. – У нас бывает мало рыжих… и париков не хватает.

Все это не очень-то воодушевляло.

– Зачем я здесь? – осведомилась Кэйт.

– Кэти, ты станешь звездой сцены, – объяснила Клара. – Изюминкой сегодняшнего après-minuit в Театре Ужасов. Как обычно говорят? Только одно представление!

Если… нет, когда она выпутается из этой передряги, она отомстит. Значит, Клара знаток пыток? Что ж, миссис Ватсон не училась в ирландской школе…

Клара нагнулась, делая вид, что целует Кэйт в щеку, и прошептала:

– Courage[150]. Доверься мне. Ангелы навсегда.

Затем, помахав ручкой, она вышла из комнаты.

– Что, дешевое местечко на этот раз выбрала? – бросила ей вслед Кэйт.

– Ни пуха ни пера! – ответила Клара. – По меньшей мере…

Может быть, Кэйт ее неправильно поняла? Если все это – часть сложного плана, чтобы разведать тайны Алого Круга, Кларе стоило бы предупредить своих товарищей. Или, быть может, Падший Ангел мучила ее ложной надеждой на спасение?

Малита подошла с расческой и принялась укладывать волосы Кэйт. Такую прическу она еще никогда не носила.

С объективной точки зрения, прическа Кэйт понравилась.

Но, учитывая сложившиеся обстоятельства, ей было непросто поблагодарить свою гримершу.

Après-minuit не означало, что занавес поднялся, как только часы пробили полночь. Пока Кэйт была без сознания, Гиньоль устроил обычное вечернее представление. После этого зрители и большинство работников театра ушли, и начались приготовления к постановке для Алого Круга.

Малита спрятала веснушки Кэйт под толстым слоем пудры (на это, казалось, ушло несколько баночек), накрасила ей губы алым и нарумянила щеки. Затем, взяв красный карандаш, женщина добавила последний штрих – мушку на верхней губе.

С Кэйт сняли оковы и силой заставили ее надеть костюм дешевой шлюхи: блузку с низким вырезом, цыганскую юбку, берет, побитую молью красную шаль, лакированные сапожки. Кэйт подумалось, что она выглядит смехотворно – как кукла на витрине лавки мадам Мэндилип, дешевая кукла, которую никто так и не купил.

Малита поволокла ее из гримерки. Идти в этих сапожках на высоких каблуках и с толстой подошвой было непросто. Кэйт провели по коридору, подняли по лестнице – и она очутилась на сцене. Занавес был опущен, декорации изображали опушку леса и какие-то мраморные статуи. На полу была разложена грязная клеенка. Работники сцены стояли наготове с ведрами и швабрами.

Султан надел маску, но снял перчатки. Его руки, сжимавшие охотничье ружье, были перепачканы черным.

Хотите увидеть что-то по-настоящему страшное? Вот вам горилла с оружием.

Здесь собрались и другие люди – одетые в странные костюмы и загримированные.

Молодой человек в белом галстуке и фраке о чем-то спорил с невозмутимым Морфо. Кэйт узнала Жанно-у-Гримерки, которого заметила во время своего первого посещения Театра Ужасов. Его букет черных цветов увял. Наверное, он все-таки пробрался за кулисы, надеясь воздать должное la belle[151] Берме. Другие – куда более жалкие – были трезвы в достаточной степени, чтобы испугаться. Старая карга, переодетая герцогиней, но вонявшая, точно нищая прачка. Две худенькие девочки в костюмах животных – Генриетта и Луиза, пропавшие сироты, сбежавшие в цирк. Однорукий и одноглазый солдат в военной форме – он гордо заявил, что это уже его третье выступление в après-minuit. Кэйт подумалось, что актеры этого представления редко появлялись на сцене вновь.

Доктор Орлофф обвел взглядом похищенных, одурманенных или отчаявшихся бедняг.

– Вопите, сколько вам угодно, – сказал он. – У нас маленький театр, но нужно много усилий, чтобы зал был полон. Нашим зрителям нравятся громкие крики. Оставайтесь в свете рамп. Нет никакого смысла истекать кровью в темноте, верно? Вам нужно ваше мгновение славы. Если вам захочется взмолиться о пощаде, обращайтесь к зрителям. Музыканты в оркестре играют с завязанными глазами, им нет дела до того, что происходит на сцене. Другие актеры – профессионалы, они будут действовать по сценарию.

– А есть шанс, что над нами смилостивятся? – спросила девушка в ацтекском головном уборе.

– Конечно же, нет. Но мольбы, крики и плач развлекают некоторых членов Алого Круга. И раздражают других, которым просто хочется поглазеть на представление. Но многие только рады оттянуть мгновение услады. Кто знает, быть может, они проявят largesse[152] к вашим близким, если вы хорошенько их попросите. Вы здесь, чтобы вернуть долг семьи, не так ли, Нини?[153]

Принцесса ацтеков, которой была уготована роль жертвы, кивнула.

– Следуйте своим инстинктам. Я уверен, вас ждет триумф. И ваш папенька будет спасен от позора.

Кэйт даже в голову не пришло, что кто-то мог намеренно передать себя во власть Гиньоля. Очевидно, все можно купить. Чем больше она узнавала об этом кровавом деле, тем страшнее оно казалось.

Старуха упала на колени, смяв платье, и запричитала, брызгая слюной. Морфо рывком поднял ее на ноги и, влепив пощечину, заставил замолчать. Подошла Малита с пуховкой и пудрой и начала восстанавливать испортившийся грим.

Султан повесил ружье за спину и принялся карабкаться по веревке под потолок над сценой – ловко, точно настоящая горилла.

Быть может, ей удастся сбежать, если она погонится за ним? Нет, не в этой ужасной обуви.

Подняв голову, Кэйт увидела, что Султан устроился в переплетении веревок и блоков. Достав ружье, он направил дуло в сторону сцены и, посмотрев на Кэйт, обнажил губы в ухмылке – фальшивые губы под маской, повторявшей его мимику. Да, то был человек-горилла многих талантов: чревовещатель, похититель женщин, акробат, меткий стрелок…

Пока Султан сидит там, нет никакого смысла предпринимать попытки к бегству.

Едва ли удастся и заручиться поддержкой других актеров. Кэйт не знала, кто еще пришел сюда добровольно, как Старый Солдат и Нини. Большинство же тех, кого принудили выступать на этой сцене, как Жанно-у-Гримерки или Герцогиня, были не в том состоянии, чтобы помочь Кэйт – или самим себе. Сироток – одну девочку нарядили в костюм рыбки, а вторую летучей мыши – явно морили голодом.

При таком положении вещей Кэйт разве что могла рассчитывать хотя бы перед смертью получит ответы на интересовавшие ее вопросы.

Она подняла руку, как на пресс-конференции.

– Мисс… э-э… Рид, верно? – откликнулся Орлофф. – Чем могу помочь?