Сталь разящая - Евгений Лукин

Она не поняла, потому что конец фразы он произнес на своем языке.

– Хотя… – задумчиво продолжал он, снова перейдя на человеческую речь. – Страх – лучший сторож… Я бы на их месте и ворот навешивать не стал. Кинул бы (незнакомое слово) поперек прохода, и достаточно…

Он нагнулся и, держа факел на отлете, просунул голову в наполненный серыми сумерками проем.

– Влад! – тихонько вскрикнула Чага.

Он стоял с головой, как бы отъеденной металлом, и Чага, застонав, заставила себя шагнуть к нему. Но тут Влад подался наконец обратно и подошел к ней сам.

– Вот, – сказал он, отдавая ей факел. – Жди меня здесь…

Слабой рукой она приняла сгоревший до половины, туго обмотанный листьями корень, и в алых скачущих бликах Влад увидел ее лицо. Увидел и схватил за плечи.

– Чага! – умоляюще проговорил он. – Чага, я все понимаю! Но я не могу иначе, металл свидетель! Раз уж я оказался здесь живой, я обязан, понимаешь, я должен во всем разобраться!..

Он тряхнул ее за плечи и с надеждой заглянул в глаза.

– Жди меня здесь, – еще раз попросил он.

28

Факел догорал. Остаток смолистого корня торчал из трещины в бетонном полу, шипело брызжущее искрами крохотное пламя, а Чага сидела на корточках и в оцепенении смотрела, как обугливается, разлохмачиваясь, обмотка из влажных лентовидных листьев. Еще немного, и огонек над бьющейся на полу тенью сравняется с трещиной, потом провалится в нее и погаснет…

Машинально она потянулась к связке и вдруг поняла, что точно так же догорят и погаснут все ее корни и она останется одна в черноте этой страшной, правильной, как окоп, пещеры.

Пламя прянуло из бетонной щели и опало. Мягким оползнем навалилась глухая беззвездная ночь. Плоская металлическая громада пропала. Остался лишь узкий прямоугольник голубовато-серого предрассветного сумрака, в котором исчез Влад, да тусклый отблеск сбоку – гладкий и ровный, как спокойная вода.

Если не смотреть на этот блик, если постараться забыть, что это металл, если подойти и, не коснувшись, протиснуться боком… Чага поднялась, оброненные кистени со стуком упали на пол, пришлось их снова смотать… Ласковый смертельный блик притягивал взгляд и не разрешал закрыть глаза.

И Чага попыталась вспомнить, как это было там, у высохшей рощи, когда она подошла к Седому и, раздвинув жесткую шерсть на горбу, вынула из раны осколок… В тот раз она даже не успела испугаться, настолько быстро все произошло…

Почти теряя сознание от страха, Чага приблизилась к узкому проходу, пошатнулась и вынуждена была опереться рукой. Ладонь лизнуло гибельной металлической прохладой, и Чага, с ужасом оттолкнувшись, шагнула в проем.

Споткнулась, будто ее толкнули в спину, и сделала еще пару быстрых шагов подальше от стальной громады. Стена справа через равные промежутки как бы вспучивалась огромными дождевыми пузырями, и из этих пузырей струился серый предутренний полусвет, омывая мертвенно поблескивающие поверхности.

Дрожа всем телом, как Седой, когда он лежал с осколком в горбу, Чага двинулась по переходу, стараясь держаться подальше от стен, и чуть не вскрикнула, взглянув под ноги и увидев, что идет по сплошному рубчатому металлу.

«Я мертвая, – поразила внезапная мысль. – Мне уже все равно – я мертвая…»

После этого, как ни странно, сердце забилось спокойнее, дыхание выровнялось, и, сделав еще несколько шагов, Чага попала в гулкий, сводчатый грот, весь уставленный металлическими предметами, остановилась перед вправленной в стену вогнутой плитой из вулканического стекла. В его полупрозрачной толще изгибались белые трещины, а в верхнем углу плиты чернела рваная дыра.

Влада нигде не было. Чага огляделась и вздрогнула, увидев в разбитой стеклянной плите свое тусклое отражение. А дальше случилось то, чего она ждала и боялась: за спиной отражения шевельнулся, отходя в сторону, металл, открывая зияющую дыру в стене. И прежде чем Чага успела осмыслить этот новый ужас, резкий мужской голос скомандовал:

– Стоять!..

Как будто она лежала или сидела… Обомлев, Чага медленно повернулась и оказалась лицом к лицу с бледным худым мужчиной в рваной нелепой одежде, очень похожей на ту, что она когда-то отняла у Влада и зарыла под берегом…

Человек был невероятно грязен, смрад немытого тела заставил Чагу попятиться. Злобное изумление стыло в маленьких, глубоко упрятанных глазах мужчины, а в руке он держал стальной предмет сложной формы, напоминающий кулак с выпрямленным указательным пальцем, причем палец этот был трубчатым, как тростник, и черное круглое отверстие глядело на Чагу в упор.

– Грязные кочевники!.. – процедил мужчина, кривя бледное костистое лицо, и сделал что-то с металлом, отчего тот звонко и страшно щелкнул.

Но тут в стене справа шевельнулась, уплывая в сторону, еще одна плоская стальная глыба, и в пещеру, пригнувшись, вошел Влад.

Услышав лязг, мужчина резко обернулся, и они увидели друг друга одновременно.

– Чага, ложись! – отчаянно крикнул Влад и, схватив какой-то ярко блеснувший предмет, метнул его мужчине в голову.

Тот уклонился, и сложный слиток металла в его руке взорвался дымом, огнем и грохотом. Удар, взвизг, и что-то зазвенело, разбиваясь, за спиной Чаги. Влад кинулся на пол и тут же вскочил, как подброшенный, нечто подобное он уже проделывал когда-то у нее на глазах, отрабатывая странные, и в общем-то, бесполезные в степи приемы драки. Металл рявкнул снова, но Влад уже катился по полу, а в лицо мужчине летел еще один предмет.

– Чага, ложись!!

Она пятилась, волоча за собой оброненные кистени, и никак не могла заставить себя броситься на рубчатый металл. Потом серый полусвет внезапно начал меркнуть, и последнее, что она успела увидеть, медленно оседая на пол, были пламя и дым, вылетевшие (на этот раз беззвучно) из металлической трубки, и Влада, падающего навстречу вспышке. Медленно-медленно, как во сне, он оттолкнулся ладонями от пола, и нога его, плавно взмыв, коснулась мотнувшейся головы мужчины…

А потом все померкло, рассыпалось тихим звоном…

29

Звон оседал, затихая, сквозь него уже проступали хриплая непонятная ругань, возня, кажется, даже удары. Затем плачущий голос выкрикнул:

– Грязные кочевники!..

– Ты, что ли, чистый? – ворчливо отозвался голос Влада. – Разит от самого, как от… – Последовало непонятное слово, скрипнули затягиваемые ремни, а дальше Чага почувствовала, как ее бережно приподнимают и прислоняют спиной к чему-то пугающе холодному и твердому.

– Чага, девочка… – озабоченно бормотал Влад где-то совсем рядом, дыхание касалось лица. – Ну что ты… Я же говорил: подожди меня там… – Сильные нежные пальцы принялись осторожно похлопывать ее по щекам. Потом, кажется, Влад резко повернулся, и голос его снова стал жестким: