Незаконная деятельность адвокатов в уголовном судопроизводстве, средства предупреждения и нейтрализации - Юрий Гармаев

В случае если член ОПГ (ОПС) попал в поле зрения правоохранительных органов, такой адвокат мгновенно прибудет, чтобы приступить к защите на как можно более ранней стадии расследования, а при необходимости, станет адвокатом свидетеля, чтобы, по меньшей мере, информировать организованное преступное формирование о ходе расследования по делу (См., например, 1.11; 5.9 и др.). По делу с участием такого защитника подозреваемый (обвиняемый) вряд ли будет признавать вину и содействовать расследованию, если только по какой-то причине это будет выгодно самому преступному формированию.

Так, защитник иногда «сдает» следователю эпизоды дела, которые изначально проиграны. Практике известны случаи, когда преступные группы сдают через защитника не только проигранный эпизод, но самого исполнителя. Иногда преступные группы сдают такого второстепенного члена для «расчетов» с оперативными правоохранительными службами для создания видимой активности раскрытия. По тюремной классификации этих людей называют «громоотводами», которые нередко сознательно берут на себя чужую вину, чтобы создать иллюзию раскрытия преступления, а после полугода расследования через адвокатов представляют неоспоримое алиби… что для следователя является ловушкой[132].

Особенно безнадежно дело, если верхушка преступного формирования имеет прямые или опосредованные коррумпированные связи с руководством правоохранительного подразделения. В этом случае следствие превращается в фарс, а следователь из процессуально самостоятельного лица превращается в заложника, «ложась между молотом и наковальней», где «молот» – собственное коррумпированное руководство, а «наковальня» – организованное преступное формирование[133].

Свидетелей по делу, где участвует вовлеченный защитник ОПГ (ОПС) может не быть вообще или они в дальнейшем изменят свои показания. Как отмечает Л.В. Брусницын, очевидно, что участие в посткриминальном воздействии защитников не является типичным, но, тем не менее, защитники проявляют интерес к адресам и другим данным свидетелей не только для получения характеризующих свидетелей сведений, но и для оказания на них воздействия со стороны «связей» преступников; передают от содержащихся под стражей подзащитных оставшимся на свободе соучастникам указания, на кого из потерпевших, свидетелей и каким образом воздействовать; будучи предупрежденными о недопустимости разглашения данных следствия, сообщают их заинтересованным лицам, осуществляют связь между членами организованных преступных групп, содержащимися под стражей и находящимися на свободе, наконец, непосредственно участвуют в посткриминальном воздействии[134].

Криминальные структуры в своем регионе, как правило, знают лучших, наиболее квалифицированных и популярных адвокатов, имеющих наиболее обширные связи в правоохранительных органах. Именно они больше всего подвержены риску быть вовлеченными в организованную преступную деятельность. Соблазн весьма велик и очень жаль, что ему часто ничто не противостоит, кроме профессиональной чести и совести адвоката.

В общем, «вовлеченный» и при этом высококвалифицированный адвокат[135] в нынешней криминальной обстановке – это одно из самых опасных проявлений преступного мира, организованной преступной деятельности. Это самый сильный, жестокий и беспринципный противник, точнее враг правоохранительных органов. На борьбу с «вовлеченными» адвокатами необходимо обратить самое пристальное внимание всем правоохранительным органам. Не должна остаться в стороне и наука. Между тем, этот вопрос мало исследован в науках криминального цикла.

Диагностируя процессуального противника, прежде всего следователя, «вовлеченный» защитник не только огорчается его высокой квалификации и опыту и радуется неопытности и безграмотности, но и тестирует следователя на предмет его склонности к коррупции, взяточничеству, отношению к незаконным компромиссам с преступностью[136].

Настоящий праздник для «вовлеченного» адвоката – встретиться со слабым, неопытным, с низкой квалификацией процессуальным противником (впрочем, как и для любого другого адвоката). Но если к тому же следователь (дознаватель, прокурор и др.), склонен к коррупции, незаконным компромиссам с преступниками, демонстрирует недовольство своим материальным положением, «вовлеченный» адвокат уже заранее празднует победу. Напротив, если на пути такого защитника стоит опытный, грамотный и принципиальный следователь, порядочный человек – главной, стратегической задачей незаконной защиты станет замена, либо физическое устранение, дискредитация такого процессуального противника. Для этого в ход пойдут сбор и распространение компрометирующих материалов, шантаж, провокация взятки, клевета, доносы, надуманные ходатайства об отводе и т. п.

3.2.7. «Невовлеченный» адвокат

Это совсем не обязательно специалист более низкой квалификации. Просто грамотный адвокат, добропорядочный, законопослушный гражданин, человек с моральными и нравственными устоями никогда не пойдет в услужение к преступникам, т. е. не станет делать что-либо сверх того, что позволяет ему профессиональная этика, ни за какие деньги не допустит, чтобы на его репутацию легла тень, чтобы его жизнь и здоровье, жизнь и здоровье его родных и близких подвергались постоянной опасности.

Так, по данным следователя В.И. Каратаева из Екатеринбурга, только в 1992 году в Свердловской области правоохранительные органы предотвратили убийства двух адвокатов. Оказывается, бандиты вынесли им смертный приговор за то, что они слишком рьяно и успешно защищали заклятых врагов этой группировки, от которых гангстеры мечтали отделаться законным путем, да не вышло[137].

Как бы в противовес классификации свойств личности адвокатов на «вовлеченных» и «невовлеченных», можно с весьма высокой степенью условности выделить две группы, исходя из того, на каком уровне конструктивности отношений они находятся с конкретными следователями, дознавателями, прокурорами, а иногда и с целыми подразделениями (следственными отделами, отделами дознания и проч.).

По этому основанию всех защитников, подчеркиваем – весьма условно, можно разделить на:

– имеющих хорошие личные, профессиональные и при этом длительные (долговременные, от дела к делу) контакты с должностными лицами и целыми коллективами (далее, для краткости – «контактный» адвокат);

– не имеющих таких контактов («неконтактный» адвокат) (См. Приложение 5 п. 4.1–4.4).

3.2.8. «Неконтактный» адвокат

Ко второй группе относятся адвокаты, которые не считают для себя возможным идти на компромиссы с процессуальным противником, «закрывать глаза» на какие-либо, пусть даже не значительные нарушения и ошибки следователя, даже если это не влияет на интересы его подзащитного. По делам, где позиция обвиняемого заключается в полном отрицании вины, привлекаемый крайне отрицательно относится к сотрудникам правоохранительных органов, позиция такого защитника выглядит уместной. Однако очень часто эта позиция входит в противоречие с интересами клиента.

Например, по делу о преступлении небольшой и средней тяжести (ч. 2 и 3 ст. 15 УК РФ) следователь, при полной доказанности вины, допускает освобождение обвиняемого от уголовной ответственности по нереабилитирующему основанию (ст. 75–76 УК РФ), в порядке, предусмотренном уголовно-процессуальным законом (ст. 25 и 28 УПК РФ). Но в данных случаях речь идет, как правило, о праве стороны обвинения, а не об обязанности. Разумеется, инициатива в принятии такого правого решения может исходить, прежде всего, от защитника. «Неконтактные» защитники реже подают соответствующие ходатайства и/или добиваются освобождения клиента от уголовной ответственности.

3.2.9. Адвокат-«скандалист»

Крайним проявлением неконтактности, «экстремистами» в среде адвокатов этой группы являются «адвокаты-скандалисты». Представители этого типа в принципе не могут наладить контакт с должностными лицами стороны обвинения. Грубость, оскорбления, клевета и угрозы – самые распространенные тактические средства их защиты.

«Защитники-скандалисты» по тем или иным причинам просто ненавидят всех следователей, дознавателей, прокуроров и оперуполномоченных, а заодно и судей. Их жалобы и ходатайства часто носят надуманный, гипертрофированный, неконструктивный характер. Например, во многих прокуратурах, накапливаются целые тома материалов проверок по жалобам конкретного адвоката. Каждый опытный следователь и прокурор может назвать по памяти имена одного или нескольких «адвокатов-скандалистов», чьи характеристики, истории о которых становятся притчами во языцех всего подразделения, а то и всего города, региона. Ими «пугают» молодых следователей, по делам, где они участвуют, неизбежны нарушения сроков расследования из-за постоянных конфликтов, скандалов, жалоб, и т. п.