Консультант по дурацким вопросам - Олег Дивов

Правая дорога, идущая мимо расстрелянного детского сада, где Мишу недавно пугали саперы, была выложена теми самыми аэродромными плитами. Но поскольку аэродромных плит немного, а население Цхинвала большое, и на всех желающих плит не хватало, побросали их на дорогу, как уже было замечено, не поперек, а в колею. Типа, кому надо — зарулит.

По идее, «Вектра» могла уйти только на правую дорогу.

Миша уже не бежал — он мчался во всю дурь.

На воротах скучал рядовой-срочник. Табельное оружие на всех постах в Южной Осетии, извините, пулемет Калашникова модернизированный, чтобы мало никому не показалось, в том числе и солдату. Выглядел боец даже не сонным, а мертвым. Сами попробуйте так постоять: на плече тяжеленный ПКМ с тяжеленным коробом, жарко до одури, киношники эти задолбали в козырную маму, хуже, чем родной сержант, потому что, твари, катаются туда-сюда, и, в общем, жизнь солдату не мила, а до дембеля еще чуть-чуть осталось, и развлечений тут, наверху, просто никаких… Правда, когда приехала съемочная группа, он думал, будет развлечение, а оказалось мучение: открой ворота, закрой ворота, открой ворота, закрой ворота…

Поэтому в какой-то момент солдат просто оставил ворота открытыми. Ну а чего — чужие здесь не ходят, а киношники пускай мотаются.

«Вектра» нацелилась на выезд, и Миша заорал во всю глотку:

— Ворота закрой!

— А?

— Слышь, придурок, ворота закрой!!!

— Чё?..

Блин, подумал Миша, я в камуфляже, но без знаков различия, и камуфло — не стандартная армейская «флора». Непонятный человек.

Но раз кричу, значит, наверное, имею право?!

Солдат критически оглядел Мишу и кивнул. Мол, сейчас, погоди, машина выкатится — чего перед ней закрывать. Проедет, тогда и закрою.

— ВОРОТА! — надрывался Миша. — ВОРОТА!

«Вектра» проскочила ворота, и тут чужак на секунду притормозил, думая, куда ему лучше. То ли сворачивать налево и скакать по колдобинам, рискуя в любой момент намертво зацепиться брюхом, то ли уходить направо и ехать по более-менее ровной, но колейной дороге, где тоже не разгонишься: чуть дал руля в сторону — и застрял.

Солдат не спеша закрывал ворота. Прорычав что-то нечленораздельное, Миша прыжком вылетел в оставшуюся дырку и подскочил к машине. Одной рукой вцепился мертвой хваткой в зеркало, а другой стукнул в окно: слышь, придурок, дверь открой!

Придурок, не выпуская сигары из зубов, улыбнулся, кивнул — и на всех четырех дверях опустились флажки. После чего придурок начал спокойно копаться в фотоаппарате.

Миша наконец-то подробно разглядел чужака: на вид крепко за полтинник, даже под шестьдесят, не по-нашему гладкий и лоснящийся, такой с детства сытый и довольный жизнью дядя. Абсолютно белая аккуратная бородка, лысина блестит, ну прямо Хемингуэй, только пузо отрастил. Симпатичный в целом тип, располагающий. Глаза добрые-добрые, спокойные. Уверен в себе — железно. Зачем тогда убегал?

Миша сделал несколько глубоких вдохов, чтобы можно было нормально говорить, и постучал сильнее.

— Уважаемый! Вы поймите, я вас не имею права никуда отпустить до приезда российских военных властей! В связи с тем, что вы отказываетесь представиться, а находились вы на территории российского военного объекта…

Уважаемый молча достал какой-то документ, раскрыл его и приложил к окошку, дескать — отстань. Паспорт гражданина Южной Осетии, туда-сюда…

Диксон Фрэнсис Александрович.

Место рождения — Соединеные Штаты Америки.

Штат Висконсин.

Когда человек говорит, что у него от ужаса встали дыбом волосы на заднице, он обычно преувеличивает. У Миши дыбом встало всё. Что у нас имеется? Гражданин США явный — раз. Явно радиоразведывательный объект — два. По территории лазают телевизионщики, мельтешат, создают неразбериху, ответственный старший за всю эту херню некто Клименко, и пока он занимался херней…

Уж точно Фрэнсис, мать его, Александрович Диксон не снимал, как москвичи занимаются херней. Снимать это мог только такой же, как они, московский идиот.

Но даже если предположить на секундочку, что Фрэнсис, конь педальный, Александрович — действительно идиот и ему интересно, как русские снимают кино, остается маленькая неувязочка: он зашел туда, куда ему без разрешения нельзя. А с разрешением — нельзя два раза. Обоих повяжут — и того, кто приперся, и того, кто ему это позволил.

В общем, понял Миша, вывернут меня мехом внутрь. Что со мной будет, я даже представить себе боюсь.

Территория российского военного объекта, на которую забралось это чудо из Висконсина, а старший, сука, я!

— Мужик, вылезай.

Мужик помотал головой.

Ну, хер с тобой.

Три недели в напряжении. Дорогие камеры, дорогое оборудование, взрывчатка, оружие… Зачем у меня ТТ за поясом? Миша вытащил пистолет, аккуратно постучал рукояткой в окошко и сказал:

— А вот теперь, мужик, вылезай, ты меня достал.

He-а. Диксон взялся за телефон, долго по нему общался, потом буквально на палец опустил окно, и наконец-то с Мишей заговорил. На внятном, хоть и слегка ломаном русском языке. Произносил слова чисто, просто одни фразы у него от зубов отскакивали, а в других он путал падежи или переводил свое родное «to be» как «есть».

— Я есть журналист! — сказал Диксон. — У меня есть аккредитация правительства Южной Осетии, вы не имеете права меня задержать. Все вопросы можете задать вот сюда…

И высунул в щелочку мобильный.

— Я не буду ни с кем разговаривать, — Миша замотал головой. — Мне это неинтересно. А вы будете стоять здесь, пока не прибудут российские военные власти, они будут с вами разбираться.

— Вы не понимать, это есть министр печати Южной Осетии!

— Мне неважно, кто там. Пока не прибудут наши военные власти, вы отсюда никуда не поедете…

Еще как поедет, сообразил Миша, и я не могу его остановить: формально мы сейчас за пределами российской военной базы. А я — конь в пальто, и пистолет у меня, как бы сказать помягче, для поднятия авторитета. И что делать? Под колеса бросаться?..

Он повернулся к солдату, который уже почти проснулся и с интересом слушал, как люди ругаются.

— Давай быстро дежурного по объекту, и пусть вызывают комендатуру!

— Ага, — сказал боец и принялся крутить телефон. — Товарищ прапорщик…

Диксон начал объяснять по второму кругу, кто он есть, Миша продолжал гнуть свое.

— Я не есть понимать по-русски, — сказал наконец Диксон.

Да и черт с тобой! Миша перешел на английский. Говорил он далеко не идеально, зато помнил много слов. А был бы я сейчас в своем праве, с тоской подумал он, хватило бы «хенде хох» и «аусвайс-контроль»…

Прошло уже в сумме минут двадцать — никто не ехал, никто не шел на выручку. Диксон это понял. Он спокойно докурил сигарку, раздавил ее в пепельнице и сказал: все, вы мне надоели, отстаньте от меня, отойдите от машины — и снова завел двигатель.

Миша встал перед капотом.

— Я поеду, отойдите.

Не отойду.

— Я вас задавлю.

Попробуй.

— Хорошо.

Диксон включил передачу и нажал на газ.

Вовремя я пистолет за пояс убрал, а то бы сейчас уронил его, успел подумать Миша.

Он лежал на капоте, вцепившись в жабры воздухозаборника, машинально отметив, какие они у «Вектры» удобные. «Опель» прыгал по бетонным плитам.

Сквозь два стекла Миша видел изумленные глаза солдата.

— Мудила! Чё ты стоишь! Нападение на пост!!!

Боец, услышав знакомую формулировку, кивнул, сдернул с плеча ПКМ и дослал патрон.

У Миши в голове поместилось ровно две мысли.

Первая: если выживу…

Вторая: порву!

Вот только нажми на спуск.

То ли боец принял телепатический сигнал, то ли у него у самого в голове переклинило. Но вместо того, чтобы нажать-таки на спуск, он бросился вприпрыжку следом за «Вектрой» — с пулеметом наперевес и криком:

— Стой, стрелять буду!

Машина постепенно набирала скорость.

— СТОП! — орал Миша в лобовое стекло. — СТОП, МАЗАФАКА!

Как тебе, гаду, объяснить, чтобы ты в зеркало глянул? Солдат не железный, и нервы у него не казенные, вот сейчас парню надоест бежать — и нам обоим каюк.

— ЛУК БЭК, Ю, БАСТАРД! ЛУК БЭК!

Я ведь не спрыгну, думал Миша, мне уже просто некуда.

А этот Фрэнсис, жопа с ручкой, Александрович — он не обернется.

— ЛУК БЭК, МАЗАФАКА!

Солдат начал заметно отставать. А Диксон ехал все быстрее, уставившись на Мишу остекленевшими глазами, совсем не добрыми-добрыми.

Что ты, падла, на меня таращишься? Оглянись! Там сзади смерть твоя бежит. И моя, блин, тоже!

— ДОН'Т ЛУК ЭТ МИ! ЛУК БЭК! ЛУК ЭТ ХИМ!

Диксон заморгал. И буквально на миг бросил взгляд в зеркало.

— ЛУК ЭТ ХИМ! ХИ'З Э ФУЛ, ХИ ВИЛЛ ШУТ!!!

Диксон оторвался от зеркала — и повернул голову, чтобы рассмотреть получше, чего там сзади такое страшное. В этот момент он чуть-чуть поддернул руль. Наверное, рука дрогнула.