Последняя (СИ) - Гусейнова Ольга Вадимовна

– Уверена, что хочешь в свои, а не мои? – совершенно серьезно уточнил Адеран.

Хватанув воздух, я замотала головой, потом заполошно закивала, поддакивая:

– Да, конечно, более чем уверена. Мне очень-очень нужно к себе.

Адеран понимающе ухмыльнулся, затем создал портал, в котором виднелась моя комната. Уже шагая в него, я увидела Кайкусь, которая наблюдала за нами, зависнув над кронами деревьев. Ну и ладно, что мне до нее.

Глава 7

Первые выбывшие

Пятый день на острове Первой зари начался с ощущения дикого голода и отчаянного желания скакать и носиться под ослепительно ярким светом Ра. Пришлось в срочном порядке идти навстречу хотя бы одному требованию своего более юного, чем сама, зверя – набить живот до отказа.

Увидев Канну у обильно накрытого стола, бурлящий в моей крови азарт и восторг вырвался радостным… шипением. Наверное, из-за неравномерного роста моего зверя.

– Доброе утро, даки Эйкана, – улыбнулась призрачная девушка. – Сегодня очередное занятие, знакомство со следующим изначальным будет проходить на поляне, где проводился отбор. Намечено активное занятие, поэтому лучше выбрать более практичную и удобную одежду.

Я согласно кивала, поглощая еду:

– Благодарю вас, Канна, обязательно воспользуюсь вашим советом!

– Давайте уложу ваши волосы, чтобы не мешались?

– Да-да, конеш-шно, – вновь сбившись на обидное шипение, закивала я, отправляя в рот очередной кусочек понравившейся не то мне, не то моему зверю кровяной колбасы.

«Вот нечего нарушать этикет и разговаривать с набитым ртом, тогда и шипеть не будешь!» – мысленно одернула себя. И пока молча доедала, Канна быстро убрала мои белые с черными прядями волосы в косу и уложила симпатичной корзиночкой. Мне понравилось!

В повседневной жизни шаграйки, обычно очень деятельные и занятые, предпочитают носить различные штаны. Нет у нас повышенного пиетета к нарядам, как в некоторых других мирах. Потому что не тряпки на Шаграе определяют статус, а запах и сильный зверь. Мой отец может хоть в рваных штанах в любой глухомани появиться, но каждый барс почует, кто перед ним, и почтительно склонит голову.

Поэтому, недолго думая, я выбрала привычный черный костюм, в котором приходилось участвовать в ритуальных охотах. Клановцы бежали на четырех лапах в мохнатой шкуре, периодически обмениваясь характерным боевым рыком. Я всегда плелась следом на двух ногах, щуплая, слабая, в черном, будто призрак. Кем, в сущности, для всех и была с почти отсутствующим запахом и зверем.

Надев печально известный охотничий костюм – короткий черный облегающий жакет со свободными брюками, сужающимися к голеням, и высокие ботинки – озадаченно уставилась на свое отражение в зеркале. Помнится, неделю назад он висел на мне мешком. Сейчас жакет слишком уж плотно сел по фигуре, у меня явно увеличилась грудь и чуть раздались плечи, к тому же он стал коротковат, не критично, но все-таки. Хорошо, манжеты нижней рубашки, украшенные кружевными рюшами, выглядывая из-под жакета, замаскировали короткие рукава. Впрочем, брюки тоже непривычно обтянули ягодицы и бедра. Короткие штанины говорили о том, что я еще подросла. И на этот случай у меня были высокие ботинки.

Причину своих изменений осознала быстро – вчерашнее знакомство с магией жизни Адерана, ускорившей рост и развитие наших со зверем физических воплощений. Однако магический резерв может не успеть за столь стремительным ростом… Видимо, поэтому я проснулась с чувством дикого, прямо зверского голода. И судя по своему состоянию – все равно ощущала себя голодной – обычной едой и даже пламенем в камине эту ненасытную «дыру» не заполнить. Но я обязательно что-нибудь придумаю. У моего отражения в зеркале согласно полыхнули синим пламенем глаза, а тишину комнаты нарушил, поддерживая меня, торжествующий рык… э-э-э, шипение. Похоже, у моего барса с клыками что-то не так. Ничего-ничего, когда вырастем, ка-ак рыкнем – все оглохнут, хе-хе!

Повесив на пояс кошель со свечой, я задумалась об украшениях. И поняла, что незачем, мало того, впервые чувствовала себя уверенно в простой одежде, без княжеских регалий, а такая, как есть, ведь внутри горел огонь моего зверя. Пока мы едины, мы сильны и со всем справимся!

Еще раз придирчиво осмотрела себя. Даже младшая, не наследная княжна Шаграя не имеет права и в малости уронить честь своего мира. А все невольно вспомнившееся вчерашнее занятие и знакомство со вторым женихом-драконом, виром Ульраном, виновато. Которое столь неожиданно зародившуюся веру в себя слегка поколебало. Еще и тошнота опять подкатила к горлу, грозя исторгнуть обильный завтрак. Б-р-р!

В отличие от своего огненного собрата вира Хайрана, при личном знакомстве с нашей группой вир Ульран даже не попытался растянуть губы в улыбке, хотя бы ради приличий. И познакомил нас со своими темными сторонами с первых мгновений встречи. Вместо хвалебных историй про родину драконов Ранивир или каких-либо сведений о самих изначальных, поведал нам о самых жутких ритуалах всех миров Колыбели Жизни. Особенно, как они переплетаются с обыденностью и влияют на отношение разных рас к жизни и смерти, на характеры, поведение и понятия добра и зла. С одной стороны, для будущей избранницы изначального это архиважная тема, которая позволит в будущем лучше и глубже понимать тех, кого защищаешь и чьи судьбы решаешь. С другой – дракон тьмы смаковал самые омерзительные моменты, заостряя на них внимание, дотошно и детально описывая убийства, пытки и подобные мерзости.

В результате я довспоминалась: глянув на стену в комнате, передернулась, вспомнив рассказ Ульрана об обычаях каменных людей с Гидариса. У них настолько крепка родственная связь, что по их верованиям даже смерть не способна ее разорвать. Для чего тела умерших членов семей веками замуровывают в стены домов, считая, что так выполняют сразу несколько важнейших задач.

Во-первых, специфическая магия земли, покинув тела каменных людей, укрепляет их подземные жилища и города. Во-вторых, по поверьям, умершие превращаются в хранителей семьи, оберегающих от зла и врагов, а когда приходит время, их души перерождаются в своем роду. А вот тела врагов не хоронят, их развешивают вокруг тех же домов для устрашения недоброжелателей, заодно их души не смогут вернуться к родным, а значит – переродиться, чем ослабляется род врага. Поэтому в городах каменных людей держится стойкий запах тлена, ведь они, по сути, на всеобщем кладбище живут. А самое распространенное преступление – воровство тел погибших. Либо своих родичей, чтобы вернуть в лоно семьи, либо чужих, чтобы напакостить врагам.

Передернув плечами, я поспешила из покоев. В коридоре уже почти обыденно встретила Ильдиру. Сегодня ее фарфоровая бледность сменилась серостью, да и глаза чуть припухшие, наверняка плакала. И я знала почему. На вчерашнем занятии темнейший вир Ульран выделил для себя двух невест: Ильдиру и Цирай, причем, явно с разными целями.

Ильдире он оказывал недвусмысленные знаки внимания, расхваливая ее красоту, сильный дар, ум и женственность. Ирлинга продемонстрировала невероятное мастерство дипломатии, дабы не оскорбить изначального. Старательно обходила любой его обольщающий маневр молчанием или неизменно вежливыми отговорками, обобщая себя со всеми девушками.

При этом ранивирки, ашура и феникс ревниво и завистливо фыркали, пытаясь перевести высочайшее внимание на себя, а остальные невесты напряженно помалкивали, чтобы не привлекать его. Даже темная Рисаш, жутковатая арахна и боевая василиска почему-то не горели желанием стать объектом страсти этого дракона, что о многом говорило. Я тоже сидела испуганной мышкой, мечтая поглубже забиться в любую норку от кошмарной, я бы сказала, не менее «зловонной» энергетики дракона, чем поселения каменных людей. И мысленно костерила свой злосчастный выбор первого стола, потому что, как и Хайран, Ульран половину занятия простоял возле него.

Больше всех не повезло Цирай, как оказалось, более светлой и чувствительной, чем можно было представить. Наблюдая за синеволосой тоненькой альвой с нездоровым интересом, Ульран заострял внимание на особенно кровавых подробностях. Как только ее дыхание становилось более шумным и поверхностным, он добавлял «потрохов и требухи». Пару раз я слышала жалкий всхлип Цирай. Когда речь зашла об арахнах, которые используют части тел для своих ядов и проклятий, светлая альва не выдержала: закрыв рот руками, с выпученными глазами рванула прочь из аудитории.