Август Хромер - Сергей Жилин

В маленьком трёхэтажном здании, архитектор которого отдаёт предпочтение плавным линиям во всех деталях, следует пройти в кабинет молчавшего всю дорогу инспектора. К слову сказать, кабинет располагается не иначе как на третьем этаже.

Внутри творится классическая сантибская рутина: приём посетителей, с каждым из которых произошла самая страшная несправедливость в мире, перебежки следователей из комнаты в комнату, где-то через неприкрытую дверь можно увидеть, как до отвращения самоуверенные рожи сотрудников работают со свидетелями…

Один раз мимо протащили вяло упирающего преступника с цепями на руках. Ещё совсем молодой парнишка старается идти с поднятой головой, старается впериться в первые попавшиеся глаза отстранённым неуютным взглядом, как у человека, находящего в некоем состоянии транса.

Один из парочки конвоиров несёт в руках странный набор вещей: сильно изогнутый кинжал, чем-то напоминающий деревенский серп, и просто-таки огромную шляпу, поля которой составляют не меньше фута в ширину. Если память не планирует мне сегодня изменять, то передо мной никто иной, как мистический сектант, которых, как писалось в газете, поймать не удаётся. Видимо, сантибы всё же соизволили взяться за дело.

Но я вспомнил о Ганарилли.

Молчание инспектора кажется подозрительным. Даже зная строгий и вымуштрованный характер сотрудника, не терпящий пространственных разговоров не по делу, чувствуется неладное. Словно знает что-то такое, о чём сильно боится проболтаться. В таких случаях нередко действует самый банальный приём – спросить в лоб с небольшим нейтральным вступлением:

– Можно поинтересоваться, инспектор, – требовательным тоном начал я ему в спину, – Экзорцисты клятвенно заверяют, что ни одна тварь не успела выбраться из иного мира. Но кровь повсюду говорит об обратном. Так что же произошло?

– Я не могу разглашать эту информацию, – коротко и беспрекословно ответил Ганарилли.

А мы уже вошли в кабинет, и дверь за нами захлопнулась. Уединённые места, как у бога за пазухой, никто никогда не узнает, что здесь произошло, если, конечно, не начать самым примитивным образом болтать языком в местах с чуткими ушами. У нас алиби – мы пришли за вознаграждением…

Здесь Ганарилли моментально сменил позицию:

– Нескольких работников вокзала убили сектанты, проникшие в зал ожидания, – приступил к подробному отчёту инспектор, – Началась паника, но мы прибыли быстро и застали преступников на месте. В случившейся перестрелке была убита почти вся группа фанатиков, троим удалось сбежать, один попал в тюрьму. Порядок восстановили быстро, свидетелей допросили и отпустили, строго запретив распространяться о случившемся.

– А что им было нужно на вокзале да ещё и ровно в то время, как там открылся портал? – закатив глаза, пробубнил Истериан.

Ганарилли неуверенно произнёс малологичный ответ:

– Как нам сказали экзорцисты, Блик – дело рук фанатиков.

Сегодняшний день – прямо карнавал безумия! Это что-то новенькое!

– Как они это сделали? – выплёскивая весь свой гипертрофированный скептицизм в одной фразе, спросил я.

– Мы не знаем.

– А зачем им это?

– Мы не знаем, – не моргнул глазом Ганарилли.

Стало понятно, что дальнейший допрос инспектора ни к чему не приведёт, потому что мы уже упёрлись в ту стену, что ограничивает знания человека. Ганарилли явно не осведомлён полнее, и ответы на часть вопросов можно узнать разве что у красных, но они гарантированно будут молчать. Если люди умеют открывать Блики, это, конечно же, не так хорошо, как хотелось бы…

– Ваши деньги, – инспектор вручил легковесный кошель, заполненный купюрами, намекая тем самым, что разговор закончен.

Не собираясь спорить, я и Истер покинули кабинет инспектора. Возле двери я краем глаза заметил знакомую бумажку, вставленную в застеклённую рамку. С доброй порцией пищи для рассуждения я покинул здание отделения Сантиба.

Глава IV

На площади Париса

На следующее утро, такое же пасмурное и седое, Истериан проснулся достаточно рано. Я работал в мастерской недолго и примерно час провёл в гостиной, где играл на рояле, естественно, не касаясь пальцами клавиш, чтобы не поставить на уши весь дом. Мне и так отлично известно, какой звук издаст тот или иной прямоугольник из слоновьей кости. Получалось не так хорошо, но тем не менее…

– Снова издеваешься над инструментом? – вместо «Доброе утро» произнёс Истериан, стоило ему войти в комнату.

– Если тебя не устраивает такая манера игры, – ответил я другу, – То в следующий раз могу обеспечить тебе бессонную ночь.

– И Арике?

Нет, с девушкой я так жестоко поступать ни за что не стану:

– Мы с ней будет играть в четыре руки.

Истериан вывалил язык и закатил глаза, представляя себе, сколь неприятен будет ночной концерт. Перекошенное лицо, пожалуй, у него будет точно таким же, если меня всё же надоумит посреди крепкого сна домашних сыграть Ференца Киру(8). Я, если подумать, могу пойти и на такое злодейство.

К счастью для Истера, всё в его руках…

– Ты обещал заняться рунами для Вулкана, – напомнил мне длинноволосый товарищ.

Я и в самом деле обещал:

– Помню, Истер. Давай сюда своего питомца – обновим клетку. И запасные тоже – проверю и их.

Полукровка унёсся в каморку практически мгновенно. А ведь он просто чуть поддал ходу, когда же Истериан разгоняется до своей предельной скорости, ветер поднимается.

Смотреть, как я обновляю руны на специальных патронах-клетках, Истериану, отчего-то, очень интересно, хотя сам процесс не отличается зрелищностью. Скорее всего, любопытного большого мальчика привлекает сама суть процедуры. Руны – это, как-никак, те крохи, что остались от некогда распространённой… пусть это будет называться магией.

Много лет назад на Альбионе было немало магов. Доступна магия была, правда, не всем, что привело к очевидной в такой ситуации вражде обычных людей и магов. Люди за долгие годы смогли придумать достойнейший ответ – науку. Её достижения стали плотно входить в жизнь людей, они стали заменять собой многие способности древнего искусства, наука стала во главе человеческой цивилизации. Маги не сумели ничего ей противопоставить. Доступная всем наука вытеснила доступное избранным искусство. Скоро её гниющие останки исчезнут.

Я ещё сохранил некоторые знания и умения, которым меня выучил настоятель Франц. Передавать их первому встречному запрещено Кодексом, а тем, кому я полностью могу довериться, их просто не передашь: ни у Истера, ни у Арики нет ни малейших предрасположенностей к магии.