Этот неподражаемый Дживз - Пэлем Вудхауз

Чем больше я размышлял, тем больше мне нравилось это предприятие.

- Что скажешь, Дживз? - спросил я.

Дживз мягко улыбнулся и выплыл из комнаты.

- В Дживзе отсутствует спортивный дух, - заметил Бинго.

- Но во мне он присутствует. По-моему, дело верное. Клод прав. Это всё равно, что найти деньги на дороге.

- Так держать! - воскликнул Бинго. - Наконец-то передо мной забрезжил свет! Скажем, я поставлю на Хеппенстолла десятку. Когда выиграю, поставлю на Розовый Мяч в Кэтвике через неделю; когда выиграю, поставлю на Ондатру в Люисе; когда выиграю, у меня соберётся кругленькая сумма для скачек в Александр-парке десятого сентября, где я точно знаю победителя. Информация прямо из конюшен.

Для меня это прозвучало, как отрывок из "Дома, который построил Джек".

- А затем, - продолжал малыш Бинго, - у меня появится возможность навестить дядю и припереть его к стенке. В душе он большой сноб, и когда я сообщу ему, что женюсь на дочери эрла:

- Послушай, старина, - не удержался я, - не забегаешь ли ты слишком далеко вперёд?

- Да ну, брось. Естественно, окончательно ничего ещё не решено, но вчера она практически призналась, что я ей очень нравлюсь.

- Что?!

- Ну, она сказала, что любит людей, надеющихся только на самих себя, мужественных, красивых, смелых, с сильным характером, честолюбивых и предприимчивых.

- Уйди, малыш, - сказал я. - Уйди и дай мне спокойно сесть яйцо всмятку.

* * *

Позавтракав и одевшись, я добрался до телефона и, оторвав Юстаса от занятий, велел ему поставить по десятке от каждого из нас на резвую лошадку из Твинга. После ленча Юстас перезвонил мне, сообщив, что поставил семь к одному, так как шансы Хеппенстолла упали из-за слухов, что он заболевает сенной лихорадкой и может свалиться в любую минуту. Должен вам сказать, мы успели внести деньги вовремя, потому что в это воскресенье старик закусил удила и порадовал нас тридцатишестиминутной проповедью о Распространённых Предрассудках. Я сидел в церкви рядом со Стегглзом и видел, что он заметно побледнел.

У коротышки Стегглза была крысиная физиономия, а глаза всё время бегали, словно он подозревал всех и каждого в непорядочности; и как только мы вышли из церкви, он объявил, что старый Хеппенстолл теперь пойдёт пятнадцать к восьми, а затем добавил, что игра велась нечестно и, если б это было возможно, он пожаловался бы в Жокей-клуб. Естественно, столь неравные шансы отпугнули от старика всех игроков, и временно желающих делать ставки вообще не оказалось. Наступило затишье, но после ленча во вторник, когда я прогуливался в саду, наслаждаясь сигаретой, Клод и Юстас прикатили на велосипедах, бешено вращая педалями, и сообщили дурные новости.

- Берти, - дрожа от возбуждения, сказал Юстас, - если мы немедленно не предпримем каких-нибудь мер, наше дело дрянь.

- Что случилось?

- Г. Хейворд, вот что случилось, - мрачно произнёс Юстас. - Из Нижнего Бингли.

- Мы не приняли его в расчёт, - пояснил Клод. - Непонятно почему, но все его проморгали. Так всегда бывает. Стегглз его проглядел. Мы его проглядели. Сегодня утром мы совершенно случайно проезжали по Нижнему Бингли, а в церкви было венчание, и нам внезапно захотелось проверить, в какой форме находится Г. Хейворд - на тот случай, если вдруг он окажется тёмной лошадкой.

- И хорошо, что проверили, - заявил Юстас. - Он выступил с речью, продолжавшейся ровно тридцать шесть минут по хронометру Клода! И это на деревенской свадьбе! Представляешь, какую проповедь он прочтёт в воскресенье?

- Нам остается только одно, Берти, - сказал Клод. - Тебе придётся раскошелиться, чтобы мы смогли поставить на Хейворда и не потерять денег.

- Но:

- Другого выхода нет.

- Да, но послушай, это уж слишком, знаешь ли. Мы вложили в Хеппенстолла сорок фунтов.

- У тебя имеются другие предложения? Надеюсь, ты не думаешь, что старик может дать Хейворду четыре минуты форы и выиграть?

- Эврика! - воскликнул я.

- Что?

- Я знаю, как нам обезопасить нашего кандидата. Я зайду к нему сегодня вечером и попрошу сделать мне одолжение и прочитать проповедь о Братской Любви.

Клод и Юстас переглянулись, как те самые ребята из поэмы, которых осенило.

- Неплохо придумано, - сказал Клод.

- Толковый план, - согласился Юстас. - Хоть и редко, но голова у тебя варит, Берти.

- И всё-таки ты уверен, что эта проповедь, пусть шикарная, устоит перед четырёхминутным гандикапом? - спросил Клод.

- Двух мнений быть не может, - уверенно сказал я. - Когда я говорил о сорока пяти минутах, я преуменьшил. Она продолжалась не меньше пятидесяти.

- Тогда действуй, - согласился Клод.

Вечером я отправился в дом священника и всё устроил. Он был крайне польщён, что все эти годы я помнил его проповедь, и признался, что несколько раз порывался её прочитать, но после короткого раздумья откладывал в сторону, так как находил слишком длинной.

- В наши беспокойные времена, дорогой Вустер, - заявил он, - краткость священного слова становится всё более желанной даже для деревенских прихожан, которые не так заражены духом спешки, как их собратья в метрополии. Я часто спорю с моим племянником, Бейтсом, который замещает моего старого друга Спеттигю в Гэндле-на-Холме. Мой племянник считает, что обращение к пастве должно быть коротким и ясным, не более десяти-двенадцати минут.

- Вы находите проповедь о Братской Любви слишком длинной? - изумлённо спросил я. - Но как же так? Разве она длинная?

- Не менее пятидесяти минут.

- Быть того не может!

- Ваше удивление, дорогой мой Вустер, делает мне честь, которой я, конечно, недостоин. Тем не менее факт остаётся фактом. Вы уверены, что мне не следует опустить несколько абзацев? Может, стоит что-нибудь урезать или сократить? Например, экскурс в семейную жизнь древних ассирийцев?

- Если вы выкинете из вашей проповеди хоть одно слово, вы только всё испортите, - искренне сказал я.

- Я счастлив это слышать и обещаю вам, что исполню вашу просьбу.

* * *

Я всегда говорил и буду говорить, что заключать пари заранее - ошибка, заблуждение и просто дурость. Никогда не знаешь, что может произойти. Если б все молодые люди проявляли благоразумие, делая ставки, им легче было бы жить на свете. В субботу утром я едва успел позавтракать, как Дживз вошёл ко мне в спальню и сообщил, что Юстас требует меня к телефону.

- Великий боже, Дживз, что ещё случилось?

Должен признаться, к этому времени я совсем издёргался.

- Мистер Юстас не почтил меня своим доверием, сэр.

- Но, судя по его голосу, он взволнован?

- Похоже на то, сэр.

- Знаешь, что я думаю, Дживз? Наверняка с фаворитом что-нибудь стряслось.

- 0 каком фаворите вы говорите, сэр?

- О мистере Хеппенстолле. Теперь он идёт один к одному. Его проповедь о Братской Любви на корпус впереди всех остальных. Как бы с ним чего не вышло.

- Вы сможете обо всём узнать, поговорив с мистером Юстасом по телефону, сэр. Он ждёт.

- Разрази меня гром, я совсем забыл.

Я быстро накинул халат и помчался вниз по лестнице. Как только я услышал голос Юстаса, я понял, что мы погибли.

- Берти?

- Слушаю.

- Куда ты запропастился? Берти, нам каюк. Фаворит сошёл с дистанции.

- 0 нет!

- Да. Кашлял в своей конюшне всю прошлую ночь.

- Что?

- Стопроцентная информация. У него сенная лихорадка.

- Святые угодники и их тётушка!

- Сейчас у него доктор, так что не пройдёт и нескольких минут, как его официально объявят выбывшим из соревнования. Это означает, что завтра вместо него проповедь будет читать викарий, а он никуда не годится. За него предлагают сто к шести, но желающих поставить не нашлось.

Примерно с минуту я молчал, обдумывая ситуацию.

- Юстас?

- Слушаю.

- Сколько сейчас дают за Хейворда?

- Всего четыре к одному. Я думаю, Стегглз что-то прослышал. За последний день шансы Хейворда резко повысились.

- Четыре к одному нас тоже устроит. Поставь по пятёрке от каждого из нас, и мы окажемся в плюсе.

- Если он выиграет.

- То есть как? Ты говорил, он верняк, если не брать в расчёт Хеппенстолла.

- Глубоко сомневаюсь, что в мире остался хоть один верняк, - угрюмо заявил Юстас. - Мне говорили, преподобный мистер Такер показал великолепное время вчера в Бэджвике на собрании молодых матерей. Однако у нас нет выхода. Пока.

Так как я не был официальным наблюдателем, я мог пойти в воскресенье в любую церковь, и, естественно, у меня не было сомнений, куда направить мои стопы. К сожалению, Нижний Бингли находился милях в десяти от Твинг-холла, а это означало, что мне придётся рано встать, но я одолжил велосипед у одного из грумов и добрался до деревушки довольно быстро. О том, что Г. Хейворд скакун что надо, я знал только со слов Юстаса и невольно думал, что священник просто превзошёл самого себя, выступая на свадьбе, где присутствовали близнецы; но все мои сомнения рассеялись в тот момент, когда он взошёл на кафедру. Этот мужчина средних лет с седой бородой с самого начала заговорил уверенно и неторопливо, делая паузы и откашливаясь после каждой фразы, так что не прошло и пяти минут, как я понял, что вижу перед собой победителя. Его привычка внезапно умолкать и недоумённо оглядывать церковь выиграла нам немало времени, и мы получили огромное преимущество, когда он уронил пенсне и довольно долго не мог его найти. Через двадцать пять минут Г. Хейворд только вошёл в раж, а когда проповедь закончилась, хронометр отсчитал тридцать пять минут четырнадцать секунд. Если учесть гандикап, можно было не сомневаться, что он пришёл первым, и я вскочил на велосипед и отправился в Твинг-холл на ленч в прекрасном расположении духа.