За темнотой моих век - Евгений Сергеевич Никитин

крепко обнял ее. Я сжимал этого человека в своих объятиях, требуя для себя покоя, который должен был последовать благодаря этим теплым чувствам, и она, все понимая, ласково гладила меня по спине, оставляя тревогу где-то там позади… Где-то там, куда каждый вечер заходит солнце, где-то там, куда, казалось тогда, никогда не приведёт нас судьба..

— Что с тобой, мой дорогой? — Она оторвалась от меня и, положив на мое лицо обе ладони, с заботой, которую может предложить только женское сердце, посмотрела в глаза.

— Все хорошо, — я не мог сказать ей ничего другого, я всего лишь взял ее руки в свои и стал целовать приятную, до боли родную, гладкую, как шелк, кожу любимой девушки. — Все будет хорошо..

— Я же вижу, Ники, что ты меня обманываешь.. — Глаза ее намокли, и я притянул девушку за талию к себе.

— Я не обманываю, все хорошо, просто дела пошли плохо, я все налажу, не переживай.. — Я врал ей, чтобы она не беспокоилась, я лгал ей, чтобы самому не подписать приговор возлюбленной. Я обманывал, потому что знал, у нее еще был шанс избежать нашей участи, которая нависла над нами, неминуемо приближаясь все ближе, которую не остановить, не обмануть и не изменить, как нельзя повлиять на естественный восход солнца или появление луны на чистом, ничем не тревожном ночном небе..

Я явственно поцеловал её нежные, чувственные губы, наслаждаясь сладким, медленной волной нахлынувшим, розовым ароматом ванили, таившим во мне нашим единым дыханием. Понимал ли я тогда, как все сложится для меня с ней впереди, не знаю, но боль, которую я испытывал от предчувствия разлуки, возможной на веки, я постигал полномерно, вздрагивая в глубине души от последних минут поцелуя, касания рук, ощущения рядом ее, такое близкое, казалось бы, ничем нерушимое чувство извне..

Оторвавшись от желанного прикосновения, которое я готов был испытывать вечность, мы сплели пальцы наших рук, и она чуть улыбнулась, подняв для меня уголочек тонких губ кверху. И все было будто бы хорошо, словно тени, заслонившие мир, исчезли со свода, но это было всего лишь мгновение. Уверив девушку окончательно, что все в порядке, вопреки истинной правде, я отправил любимую продолжать работу и попросил ее попутно позвать ко мне своего брата. Она послушно поторопилась вернуться в зал, при этом успев поцеловать меня еще раз, и вот не успел мозг мой опомнится от мимолетного счастья, как дверь тихо захлопнулась, и моя улыбка упала; я остался один.

Обыскав прилегающий рабочий стол администратора этого заведения, я нашел пачку сигарет в нижнем ящике и от макета пистолета с внедренной в него зажигалкой прикурил, возможно, ничем и не успокаивающий, ароматный клочок табака. Мое тело, ослепленное волнением, тревогой и, конечно же, страхом, безнадежно шлепнулось на диван, и, вытягивая дым через фильтр в легкие, я мертвым грузом, не моргая, уставился в пустой потолок..

— Тебе нужна помощь? — Неизвестно, как и откуда, но передо мной, распластавшимся на диване, уже стоял Серый, озадаченность которого в тот момент не имела границ. — У тебя паническая атака была? Может, сердце? — Он сыпал вопросы, пытая меня своими словами, пока в помещение не ввалился на всех парах Макс.

— Что с тобой, брат? Врач нужен? — Он скорым взглядом пробежался по моему виду и, забрав у меня уже тлеющий фильтр из меж пальцев, положил свою руку на мою еле колышущуюся грудь. — Нурик что-то сделал тебе? Умер, может, кто-то?

— Как ты здесь? У тебя же Ангелина.. — Промолвил лишь я почти неслышным голосом.

— Серый позвонил.. — Он быстро откликнулся на мой жест с двумя пальцами у рта и вручил мне сигарету. — Кури, брат, если нужно, но расскажи, что могло тебя заставить снова дымить, ты же целый год держался..

— Нурик сказал, — я сделал глубокую затяжку и сменил свое положение, напряженно сев на диване. — Чей грузовик был, тот пятый, последний..

— Он знает, что это мы? — Глаза Макса так широко раскрылись, что чудилось, будто они выпадут прямо мне в руки.

— Думал так в начале, но я переубедил его и перевел все подозрения на Смоленского.. — Я стряхнул пепел прямиком на пол, и тогда парни в еще большем непонимании переглянулись.

— Ты лучший, Ник, — Макс сел на корточки передо мной, чтобы прямо смотреть мне в лицо. — Ты круто справился, считай, все получилось как нужно, но объясни нам, твоим друзьям, братьям, что с тобой произошло..

— Пятая фура тоже принадлежала армянам, — Серый сложил руки на груди и, увесисто считая свою правду незыблемой истиной, поведал гипотезу, к которой ранее мы все вместе пришли. — Они просто обманули законников, чтобы поднять большой куш в тёмную..

— Нет, я сверил тогда госномер фуры, ночью, пока тот мужик ползал на коленях по асфальту, — беспардонно и совсем бессмысленно я потушил окурок прямо о поверхность пола. — Разница была лишь в одну букву, которую мы не рассмотрели в темноте, но объяснять вам это после того, как мы остановили груз, было бесполезно, я знал, что мы все равно его заберем..

— Если она была не наша, то чья же и куда делась та, которая была нужна? — Макс, рассуждая вслух, пытливо впивался в меня выпученными глазами.

— Армянская фура где-то задержалась, — я схватился за голову, опустив мокрый взгляд вниз и простонал, что были силы. — А мы забрали двигатели… Джека Богова..

Серый, осознав мои слова во всю полноту, одержимо схватился за голову, пытаясь пальцами вцепиться в свои короткие волосы, а после, бегло отошел к окну и стоял там несколько минут, зависнув в таком положении. Макс же замер вместе со своим лицом в том вопросительном образе, в котором и был, лишь спустя несколько десятков секунд молчания он дотянулся до пачки сигарет и, уже выпуская дым из собственных лёгких, диким, каким я его никогда не слышал голосом, прошептал слова мне в глаза..

— Что же мы натворили..

Глава 10

Тонким, невидимым слоем пространство кабинета наполнила тайная тишина, при этом совсем безропотно задев своим неведомым величием все на Земле. Это было так странно, ведь я не слышал во время нашего взаимного молчания с врачом ни единого звука извне. И пока старик вдумывался в мой рассказ, переживая мои тогдашние чувства, я постарался вслушаться в мир за стенами и, затаив дыхание, ждал любой, самый незначительный лейтмотив случайного резонанса, источником которого мог бы стать отдаленный голос неизвестного мне ночного кутилы внизу или, может быть, такт стука трамвных колес. Вероятно, меня бы успокоила смесь