Астрологические мифы - Ольга Валерьевна Чумичева

Кремонским и изменило преподавание геометрии в Европе. Братья не только занимались теорией, но и проектировали каналы, создавали механизмы (особенно отличился в этом Ахмед, который придумал устройства, спустя века легшие в основу жаккардового ткацкого станка, механического пианино и вычислительных машин на перфокартах). Они занимались не столько теоретической астрологией, сколько ее инструментарием и математическим аппаратом. Бану Муса были умелыми организаторами, но не всегда ладили с коллегами. По неизвестным причинам они вступили в конфликт с кротким (как все его описывают) и аполитичным эрудитом и поклонником греческих стоиков аль-Кинди. Есть версия, что противоречия возникли на национальной почве (персы и араб), но это не точно. Уже после смерти аль-Мамуна братья добились изъятия библиотеки у несчастного аль-Кинди и лишили его возможности спокойно работать в Доме мудрости. В связи с этим историки припоминают им прошлое папаши-грабителя с большой дороги. Впрочем, врагами аль-Кинди могли быть и не братья из Мерва, а исламские ортодоксы, постепенно вытеснявшие мутазилитов из окружения халифов. С высокомерным и ехидным Абу Машаром братья тем не менее ладили, совместно обсуждали проблемы астрологии; особенно с ним подружился Мухаммед ибн Муса. В 847–848 годах Бану Муса наблюдали звезды Большой Медведицы с помощью армиллярной сферы, а в 868–869 годах пытались рассчитать минимальное и максимальное расстояние до Солнца. Они путешествовали с целью измерения широт разных городов и довольно точно определили окружность Земли. Вероятно, они были в большей мере геометры и организаторы науки, нежели настоящие астрологи. Поскольку Бану Муса оставались умелыми и успешными придворными не только при своем покровителе аль-Мамуне, но и при нескольких его преемниках, астрология стала для них важным инструментом влияния. Они написали более десяти книг по астрономии и астрологии, перевели китайский трактат о знаках зодиака. Современники считали, что их расчеты поразительно точны как в инженерном деле, так и в электоральных и хорарных прогнозах.

КРИТИКА АСТРОЛОГИИ

Не все арабские и персидские ученые верили в астрологию и влияние звезд. Скептически высказывались на эту тему философ ибн Рушд (в Европе известный как Аверроэс) и врач Абу Али ибн Сина (Авиценна), однако не вступали в резкую полемику с астрологами. Исламские ортодоксы в первую очередь осуждали привлечение к научным трудам неправоверных, хотя сама по себе астрология их не возмущала, потому что арабская астрология изначально отказалась от понятия богов планет, откровенно языческих элементов античной и индийской астральной мифологии. Пока у власти были сильные и энергичные халифы, ситуация оставалась благоприятной для ученых. Но по мере того как мутазилиты утрачивали свое влияние, а в Переднюю Азию проникали тюрки, а потом и монголы, приверженцы строгой веры все увереннее критиковали подозрительные претензии на прорицание будущего, казавшееся колдовством. Сыграли свою роль и политические интересы, стремление контролировать правителей. Астрологи могли быть серьезными конкурентами, поэтому их стали оттеснять. К XV веку из-за военных и политических провалов фундаментализм науки в арабском мире заметно ослаб. Дольше всего продержались научные школы в Аль-Андалусе, постепенно сократившемся под натиском Реконкисты до границ небольшого Гранадского эмирата, где бок о бок трудились мусульмане, иудеи и христиане. Конец этому оазису учености положили окончательная победа католических королей, изгнание евреев и мусульман и закрытие арабских учебных заведений.

Стрелец и Козерог. Персидская рукопись, XIII в.

National Library of Medicine

В арабской астрологии в большей мере, чем в европейской средневековой и ренессансной, чувствовалось влияние индийских традиций. Это проявлялось, в частности, в большем внимании к Луне и «лунным узлам» («стоянкам»), в ином понимании закономерностей построения гороскопа, более динамичного, нежели на Западе. И если в средневековой и ренессансной Европе сохранялось немало образов, метафор и ассоциаций из античной и даже более древней мифологии, в арабской астрологической традиции эти элементы последовательно устранялись. Визуально арабские знаки зодиака напоминают разработанные еще в Античности, но толкование звезд и их влияния иное. В астральной мифологии халифата речь шла больше о стихиях, лучах, основных элементах природы, теплом и холодном, сухом и влажном. Этим понятиям придавалась мистическая, магическая мощь, но она была менее персонифицированной.

Знак Близнецов из «Книги неподвижных звезд» Абдуррахмана ас-Суфи, ХV в.

The Metropolitan Museum of Art

«Золотой век ислама», центром которого был Багдад, а также Фес и Самарканд, Басра и Толедо, Каир и Хорезм, оказал немалое влияние на монгольские и тюркские государства, сменившие на обширных территориях арабские державы. Великие Моголы в XVI веке принесли синтетическое, но уже упрощенное астрологическое и астрономическое знание в Индию, однако это локальное влияние не смогло подорвать собственную прочную астрологическую традицию. Китай тоже вобрал в себя часть арабских (и несторианско-сирийских, персидских, индийских) идей, но сохранил самобытность. Европа в большей мере опиралась на арабскую переработку античного наследия, обильно дополненную другими восточными системами. Османская Турция переняла арабскую астрологию почти целиком, хотя в этой стране всегда сильнее чувствовалась религиозная критика в адрес сомнительной учености. И все же именно арабская астрология и наука в целом стали центром смешения множества течений и так называемым плавильным котлом. Исполнив свою миссию, увы, арабская наука отошла на задний план, уступая место более энергичным конкурентам.

Глава 5. Варварская латынь и греческая ученость: астрология в средневековой Европе

Астрологические предания христианского мира начинаются со звезды. Той самой, что указала путь волхвам — королям-звездочетам. Первые богословы столкнулись с проблемой, позже не раз тревожившей умы христианских мыслителей. Была ли эта звезда природным явлением, предвещавшим рождение Царя Небесного, или божественным внеприродным знаком? Могла ли она определять земную судьбу Иисуса Христа? Следует ли доверять язычникам-магам, если сама попытка прорицать и предсказывать строго и однозначно осуждается? И как столь чудесную звезду, несущую благую весть, отнести к кометам — определенно негативному и тревожному феномену?

Святой Августин ответил на один из этих вопросов: не Христос родился, потому что появилась звезда, предвещавшая его путь, а звезда появилась, потому что родился Христос. Звезда лишь слуга, оповещающий о прибытии своего господина. Такая формулировка практически отрицала астрологию, несмотря на чудесное видение волхвов. На византийской мозаике 565 года в базилике Сант-Аполлинаре-Нуово в Равенне перед тремя восточными царями-волхвами сияет обычная восьмиконечная звезда, а не комета. Такой же (многолучевой, асимметричной) она предстает в целом ряде миниатюр и росписей. Христиане увидели в рассказе Евангелия от Матфея о Вифлеемской звезде исполнение ветхозаветного пророчества Валаама о пришествии Мессии (Христа): «Восходит звезда от Иакова и восстает жезл от Израиля» (Чис. 24: 17). Звезда то появлялась на небе, то исчезала (в частности, от Ирода), то есть вела себя как божественный знак, а не естественное небесное тело.

Другие богословы и Отцы Церкви придерживались мнения, что это была комета.