Русский политический фольклор. Исследования и публикации - Александр Панченко

При батюшке-царе ничего не было, зато теперь – убийства. Пожалуйста, передайте батюшке-Николаю привет!; мы за него помолимся, чтобы он встал на престол; я и другие хотим проголосовать за батюшку царя Николая, при котором нас бедняков никто не трогал и все было доступно и дешево <…> Господи, <…> верим, нас защитит царь[79].

Отречение Николая от престола как бы позволило ему появиться в новом качестве – настоящего царя-избавителя. Трансформация этого обновленного образа к концу XX века приводит к появлению народного культа царя-мученика:

…В народном культе Царственных мучеников сложился <…> узнаваемый стереотип царя, наиболее часто воплощаемый в образах военного и священника, что связано с двумя наиболее важными патерналистскими функциями, приписываемыми Николаю II, – защитной и пастырской (ЛЕ 2006).

В 1920-е годы преимущественно в крестьянской среде реализуется абсолютно ожидаемая оппозиция раньше было лучше – сейчас стало хуже, противоположная советской идеологической модели сейчас лучше – при царе все было хуже. Об этом спецслужбы с волнением информировали Политбюро в 1930 году:

В с. Азееве, Кадомского района, 4 февраля с. г. провизором аптеки во дворе с/совета обнаружена привешенная тряпкой на гвоздь стены листовка: «Долой Советы и ни нужно ваш колхоз да здравствует наша царизма, а провалися Ленинизма дурак тот кто пошол в колхоз, а нас вы ни подвидети – грабители острожник». Ведется агентурная разработка (РД 1999: 251).

Это противопоставление стало общим местом в фольклорных текстах, например:

Ново-Покровский район. В ст. Калниболотской молодежь в количестве 5 чел. распевает а/с песенку следующего содержания: «Я на бочке сижу, бочка золотая, я в колхоз не пойду, давай Николая»[80].

В с. Саблино Сасовского р-на 4/III-с.г. на телефонном столбе обнаружена листовка следующего содержания: «Долой Совет, долой конину, даешь царя, даешь свинину. Долой Совет, козлам сена нет, Совет со зла убил козла» (РД 1999: 404).

Листовок, частушек, песен, основанных на этой оппозиции, было очень много. Но после 1930 года власть стала оценивать исполнение подобных текстов как «намерение реставрировать монархический строй» и, естественно, «контрреволюционную пропаганду».

Сочетание наивного монархизма и новых для крестьянства представлений о выборности высшей власти привели к идее выборов царя вместо представителей Советов или даже в президенты Советской республики (см. также пример в предыдущем разделе).

Я и другие хотим проголосовать за батюшку царя Николая, при котором нас бедняков никто не трогал и все было доступно и дешево <…> Господи, <…> верим, нас защитит царь[81].

Положение учительства безысходное. Если бы поставили вопрос на голосование – за какой строй мы стоим, так голосовали бы за царя[82].

В Тамбовской губ. церковный староста заявил на перевыборах ЕПО: «Нам нужно царя, раньше все было дешево, а теперь эта кооперация пользы не дает» (СД II: 484).

Ойратская область. 24 ноября. В с. Щеболино группа зажиточных крестьян и быв. бандитов, враждебно настроенных против соввласти во главе с гражданином Шадриным, распространяла слух о том, что «Китай идет на Советский Союз войной и скоро всех коммунистов перебьют и верховодить посадят царя из дома Романовых, что коммунисты, боясь народных крестьянских восстаний, устроили «переворот» (так на их языке получил название поворот лицом к деревне, проводимый партией), и они (кулаки, зажиточные) в избирательной кампании участвовать не будут и в сельсовет не полезут, т. к. соввласть скоро падет» (СД II: 384).

В Ложниковском сельсовете Тарского района общим собранием отведены два коммуниста, два сельактивиста. Выступавшие середняки заявляли: «Выберем коммунистов, так в деревне кошки не останется, все отберут. Советская власть нам не нужна, нам царь нужен, нам легче жилось» (СД III: 538).

Джанкойский район. В д.… Из толпы слышались ругательства по адресу Советской власти и компартии и выкрики: «Долой Советскую власть и компартию», «Дайте нам царя-батюшку, который нас накормит» и т. д.(ТСД 2000: 536).

В 1921 году Уральское ГПУ фиксирует слухи, в которых царь уже назначен президентом:

Президентом России назначен великий князь Михаил Александрович, которому из-за границы для помощи голодающим отпускается 200 млн пудов хлеба, но он согласится возглавить страну только в том случае, если помощь возрастет до 400 млн пудов (НИ 2001: 424).

«Большевистская версия»

Версию легенды о царях-избавителях нового типа можно назвать «большевистской», поскольку в ней фигурируют не представители царской семьи, а Ленин, а потом и другие представители советской администрации.

Прежде всего отметим одно представление, которое имеет прямое отношение к «наивному монархизму» и «царям-избавителям».

Так, Д. Филд приводит пример такого рода, относящийся к крестьянским волнениям 1861 года: «Бездненское «восстание». В апреле 1861 года, немногим более, чем через месяц после обнародования «Положений 19 февраля», около 10 тыс. крестьян собрались в селе Бездна Спасского уезда Казанской губернии, чтобы узнать, как Антон Петров нашел в Положениях «настоящую волю». Как ему это удалось? Составители Положений старались не пользоваться даже словами «воля» или «свобода». Но на бланке уставной грамоты было указано: «Число душ по 10-й ревизии… / Из них, отпущенные на волю после ревизии». Здесь без слова «воля» обойтись было невозможно, чем и воспользовался Петров» (ФД 2002: 112).

Другими словами, плохое обращение с народом не доводится до сведения верховной власти, или по-простому говоря, царь не знает о бедственном положении крестьян. Эта парадигма существовала и после 1917 года. Так, Челябинская ЧК в сводке за январь 1921 отмечала:

Население к Советской власти, как к системе управления, относится доброжелательно, чего нельзя сказать по отношению к местным представителям власти. Во всех постигших крестьян тяготах крестьяне винят не Советскую власть, а только местных ее представителей и часто думают, что многие мероприятия, проводимые на местах, не соответствуют директиве из центра, и что центр об этих мероприятиях не знает. Последнее имело много случаев подтверждения: крестьяне неоднократно посылали и пытаются послать в центр телеграммы с жалобами на те или иные действия местных властей (НИ 2001: 407).

А в сводке Оренбургско-Тургайской ЧК в апреле 1921 года описывались следующие «настроения» интеллигенции, рабочих и крестьян:

Неправильную, по ее <интеллигенции> мнению, политику, разруху и все прочее она объясняет тем, что от тов. Ленина скрывают все, что творится на местах, и освещают только с хорошей стороны. Поэтому-то и рабочие (напр., во время забастовки в главных мастерских) и крестьяне во всех затруднительных случаях собираются посылать к тов. Ленину делегатов (НИ 2001: 407).

В 1929 году Рязанское ГПУ располагало сходными сведениями:

До сего времени среди некоторой части середняков существует мнение, а его надо отнести за счет опять-таки недостаточной разъяснительной работы о том, что хотя Правительство и хороший закон издало о налоге, т. к. в нем есть много льгот для кр-н, но места, т. е. работники низового советского аппарата этот закон исказят и получится такая же вещь, как и прошлый год – переобложение середняка и т. д. <…>.

Центр выносит правильные постановления, а места их искажают, у нас в прошлую кампанию не всю бедноту освободили, сильно обложили середняка, а есть случаи недообложения кулака и зажиточного <…>.

Центр проводит политику правильно, но на месте здесь решают неверно[83].

О том, что нет хлеба, мы должны собраться и послать делегатов в Москву, потому что Центр не знает, какое безобразие творит наша местная власть[84].

Иногда это приводило к тому, что крестьяне собирались в некотором определенном месте под влиянием слуха, что Ленин (а затем – Сталин) сейчас приедет и разберется во всех злоупотреблениях.

Вера в эффективность прямого обращения к представителю верховной власти была совершенно непобедима, так, например, в 1921 году на собрании рабочих Кулебакского завода (Нижегородская губерния) по поводу нехватки продовольствия, когда обстановка совсем накалилась, один из выступающих выразил общее мнение: «Вот Вам факт налицо, как только мы послали «своих представителей» в Москву, то нам сразу привезли хлеба…» (ОВ 2002: 183). Попытки властей указать на то, что «эти пять вагонов <хлеба> были высланы из Москвы до приезда этих почетных представителей» (Там же,184) никакого впечатления на собравшихся, естественно, не произвели.