Анафема - Антон Шелипов

***

Астра:

Моя жизнь превратилась в настоящий ад. Святые отцы рассказывали нам на лекциях по теологии об ужасах преисподней… Пф, после уроков Энтинуса меня не напугать даже самой изощрённой пыткой. Удерживать ману в источнике… Как бы описать? Представьте, что вам нужно постоянно втягивать живот. Чем бы я не занималась, приходилось в первую очередь думать о концентрации. Сначала было не сложно, но чем больше энергии собиралось в источнике, тем сильнее она пыталась вырваться. На третий день я поняла: стоит мне отвлечься хоть на секунду – меня разорвёт. Про сон тоже пришлось забыть. Вместо него я просто сидела в своей комнате, прислонившись к стене. «Втянуть, удерживать. Втянуть, удерживать» – стало моей литанией. В общем, жила, как домашняя кошка, толстая и ленивая: поела – легла. Думаю, о том, как тяжелы стали мешки под моими глазами за эти дни – говорить не стоит.

Хорошо хоть наставник здесь, и я могу не беспокоиться о делах насущных. Он всеми силами пытался помочь ученице скоротать время, например, читал мне книжку. Смешно вспоминать… Сижу, слушаю и, конечно же, теряю концентрацию… Мана, просачиваясь наружу, начинает обжигать, будто иглу под рёбра вогнали. Я в такие моменты напоминала смертельно больную, у которой случился очередной приступ: сгибалась в три погибели, ойкала, дышала через раз, пока не получалось восстановить контроль.

На пятый день, всё же, не выдержала, уснула. Самым нелепым образом – в душе. Разбудил меня собственный крик. Часть энергии вырвалась наружу, обожгла грудь, плечо и шею. Алая сеть ожогов в этих местах вспухла и побагровела. На этот раз Энтинус врываться не стал, ограничился лишь вопросом с той стороны: «Астра, всё в порядке?». Может, он не совсем пропащий? С тех пор мне помогал не уснуть ещё и страх. Учитель по несколько раз в день проверял моё состояние, руку над моей головой держал, бормотал про себя… Что он там видел вообще?

Когда до экзамена оставалось всего ничего, наставник решил – время пришло. Судя по мешанине чувств на его лице, дело предстояло нелёгкое. Предвкушая боль, я прослезилась. Разместившись напротив друг друга, мы приступили к финальной части. Исход тренировки должен был решить: поеду я в Академию, или останусь здесь… навсегда.

***

– Может, это… вообще ману не выпускать? – закралась в голову Астры предательская мысль.

– Не бойся, я буду помогать тебе, – уверенно произнёс чародей.

– Ага, конечно, вот ты сказал «не бойся», и я сразу перестала… Подумаешь, взорвусь, делов-то, покрашу стены самой дорогой краской на свете, – процедила сквозь зубы девочка.

– Сосредоточься, не о том думаешь.

Росса всеми силами старалась отсрочить начало, но от беснующегося в животе источника не убежать. Обречённо вздохнув, она дала свободу силе.

– Странненько, я настолько привыкла сдерживать ману, что теперь мне приходится прилагать усилия, чтобы этого не делать.

Получив свободу, мана потекла, бурным потоком переполняя каналы души. Из горла юной мисс вырвался сдавленный хрип.

– Не так быстро…

– Заткнись! Чем больнее выходит… тем лучше… да?

– Это так, но…

– Вот и молчи…! Я покажу тебе… на что способна…

– Потеряешь сознание от боли – взорвешься.

– Брюзга…

Волшебница покрылась по́том, сосуды в глазах не выдержали и по щекам потекли кровавые слёзы, смешиваясь со слюной на подбородке. Девочка хлопала губами, как выброшенная на берег рыба, боясь пропустить хоть один вдох.

Помещение заполнялось голубой дымкой, чародей выключил камин щелчком пальцев, во избежание цепной реакции. Магу-ученику немало сил требуется, чтобы познать загадочное и многогранное искусство волшебства. Его наставнику же, порой, сил требуется не меньше. Энтинус не мог спокойно смотреть на страдания подопечной. Он поднял руку, готовый прервать тренировку, однако вовремя себя одёрнул. Раз уж эта маленькая девочка столь смела, то уж ему, взрослому, в сто крат смелее быть до́лжно. Опустошив запасы маны, Росса начала заваливаться на бок. Наставник придержал её за плечо.

– Ну… как? Здорово у меня вышло?

– Да, здорово, ты молодец. Я даже испугался малость.

– Ага… ты бы себя видел… взгляд был, как у брошенной собаки…

Волшебница хотела рассмеяться, но её пробрал влажный кашель.

– Тише-тише, не напрягайся.

«Позвав» телекинезом полотенце с крючка, Энтинус принялся промакивать им лицо ученицы.

– Вот и пришёл конец моей красоте, – осматривая ладони, пожаловалась девочка.

– Опять придумываешь? Я прошёл через то же, но как видишь – молод и красив. Потерпи, научу тебя… Уснула?

Подняв девочку, маг отнёс её в комнату, уложил на кровать и накрыл одеялом. Росса тихонько сопела, веснушки на её исполосованных ожогами щеках напоминали плоды рябины, упавшие в свежий снег. Чародей поймал себя на мысли, что засмотрелся: благородная мисс не часто выглядела столь невинно.

– Совсем ещё ребёнок.

– Раз ты заметил, может, ответишь, почему ты подвергаешь её таким пыткам? – спросил незримый собеседник.

– Она хочет стать волшебницей, желает силы всей душой.

– Да уж, здесь не поспоришь, стремления в ней на десятерых, главное – не выбей из неё желание учиться.

– Если эта девочка сможет укротить огонь в своей душе, то