Девочка из города (сборник) - Любовь Воронкова

Бережно завернув птенца в фартук, Аниска спустилась с дерева и пошла через высокие травы. А красная птица еще долго кричала у своего гнезда. И от этого крика у Аниски всю дорогу острой болью болела душа.

Домой Аниска пришла как раз к обеду. Мать, увидев ее, всплеснула руками:

– Ох, на кого ж ты похожа? И где это тебя угораздило?

– А руки-то все в смоле! – подхватила Лиза. – И платье разорвано! А в фартуке что?

Аниска посмотрела на мать, на Лизу, на свои черные от смолы руки, на порванное платье с мокрым подолом… И вдруг, заглянув в фартук, бегом бросилась из избы.

– Совсем рехнулась, – сказала Лиза.

Мать только вздохнула. Ну что ей делать с этой горе-головушкой Аниской?

Аниска прибежала к Тумановым. Светлана стояла перед зеркалом и завязывала синий бант в косе. Она увидела Аниску в зеркало:

– Фу, какая… испачканная!

Но Аниска схватила своей черной от смолы рукой тонкую руку Светланы и прошептала:

– Я тебе ронжу нашла! Я из гнезда достала! Теперь ты будешь со мной дружиться?

Светлана встрепенулась:

– Правда? Где она, покажи скорей!

Аниска раскрыла фартук. Испуганный птенец сидел съежившись и ни на кого не глядел.

– Это и есть ронжа-а? – протянула Света – Ну что же в ней хорошего?

– Да ведь это еще детка! сказала Аниска задрожавшим голосом. – У него красные крылья потом вырастут! Ты увидишь, какой он красивый будет! Он скоро вырастет!

Аниска говорила, стараясь убедить Светлану, но уже чувствовала, что все это напрасно. Светлане не понравилась ронжа.

– Я не виновата… – пробурчала наконец Аниска. – Если бы большую ронжу можно было поймать, я бы поймала. Ну ведь эта тоже красивая будет!

Светлана засмеялась. Но обернулась к ней, увидела ее жалкие косые глаза и вдруг обняла за плечи.

– Да ну ладно! Ронжа-ронжа! А на что она мне? Пойдем к нам в огород, горошку поедим.

Я ведь сказала, что буду с тобой дружить – значит, буду!

И, схватив Аниску за руку, потащила ее в огород.

– Подожди! – ответила сразу утешенная Аниска. – Я сейчас. Птенчика в лукошко посажу. А завтра отнесу обратно, на елку. Пусть его мать выкормит!

Гуси-лебеди

Так и прошло лето – с дождями и солнцем, с грозами и алым сиянием зорь…

Аниска не заметила, как дни полетели один за другим вместе с золотой осенней листвой.

Дружила или нет с ней Светлана? Трудно было Аниске понять. Нынче дружила, а завтра обижала. Правда, Аниска никогда не говорила о своих обидах, хотя эти обиды каждый раз все тяжелей ложились ей на сердце. Но стоило Светлане кликнуть ее, Аниска бежала к ней полная радости.

В этот ясный осенний день Светлана позвала Аниску к старой, поваленной бурей рябине:

– Пойдем на рябине покачаемся!

Девочки взобрались на большой сук, тихонько покачивались и смеялись: им казалось, что они птицы.

– Давай петь! сказала Светлана. И запела тоненьким голоском:

Жили у бабусиДва веселых гуся —Один серый, другой белый,Два веселых гуся!

Аниска стала ей подтягивать. Но голос у нее был неверный, и песня не получалась, только получалось очень смешно – кто в лес, кто по дрова.

Посмеявшись, они снова запели. И снова рассмеялись.

– Ой, падаю! – вдруг закричала Аниска. И свалилась в мягкую рябиновую листву.

Хохот поднялся еще громче. Аниска думала, что сейчас умрет от смеха, и она никак не могла встать и вылезти из рябиновых веток.

А Светлана наверху смеялась, повизгивала и сквозь смех кричала:

– Ой, и я сейчас! Ой, и я сейчас!..

В разгар этого веселья неожиданно явился белобрысый Прошка. Он подошел и сказал басом:

– Светлана! Эй!

– Что тебе еще? – крикнула Светлана.

– Иди. Бабушка домой велела.

– Ну вот еще! Зачем такое?

Аниска выбралась из листвы и помогла Светлане слезть с ветки.

– Сейчас сбегаем и опять придем, ладно? – сказала Светлана. – Ты, пожалуйста, не уходи домой, ты со мной!..

Девочки побежали. Еще издали Аниска увидела во дворе у Тумановых какую-то женщину в белой кофточке. Она приостановилась и, неизвестно почему, встревожилась.

– А у вас кто-то…

– Где?

– А вон… У калитки с бабушкой стоят…

Светлана пригляделась. И вдруг взвизгнула, бросила Анискину руку и припустилась к дому.

– Мама! Мамочка приехала!

Аниска не знала, что же ей делать теперь? Бежать за Светланой? А Светлана уже и забыла про нее. Она повисла на шее у своей мамы, целовала ее, что-то быстро рассказывала…

Потом все пошли в избу – бабушка, мама, Светлана… Но тут Светлана вспомнила про Аниску.

– Что же ты стоишь? Иди сюда! Сейчас вещи собирать будем – я уезжаю!

Аниска медленно подошла к Светлане, у нее ноги почему-то стали очень тяжелыми.

– Да не бойся, иди! – нетерпеливо кричала Светлана. – Я уж маме рассказала, что ты мне ронжу принесла! А знаешь, она мне новую игру купила!..

Быстрые Светланины слова кружились где-то возле уха, как летняя мошкара. А в сознании осталось только одно: «Уезжает»…

Аниска вошла вслед за Светланой в избу. Бабушка Туманова торопливо собирала на стол. Светланина мама – вся какая-то чистенькая, беленькая, приглаженная – укладывала в чемодан знакомые платья: красное тоненькое, в котором Светлана появилась впервые, розовое в полоску, вышитый фартучек, испачканный малиной…

– Уезжаешь…

– Ну да! Уезжаю! Ведь первое сентября скоро! А у мамы сегодня выходной – вот она за мной и приехала. Сейчас лошадь запрягут – мама наняла в колхозе лошадь! И папа пишет из командировки, что скоро домой приедет. А потом, у нас комнату в Москве новыми обоями оклеили… Сейчас пообедаем и поедем!

Аниска неподвижными глазами смотрела на Светлану и ничего не говорила. Светлана даже обиделась немножко.

– А тебе даже все равно, что я уезжаю!

Но, взглянув на Аниску, примолкла, словно поняла, что большое горе слов не имеет.

Светлане стало неприятно. Анискина тоска мешала ее радостному настроению. И она с нетерпением обратилась к матери:

– Мама, ну когда же мы поедем?!

– Все готово, – ответила мама, – пообедаем и поедем.

Мама закрыла чемодан, вымыла свои белые руки.

– Девочки, за стол! Живо-живо!

Аниску рядом со Светланой усадили за стол. Мама привезла из Москвы колбасы – поджаренная с яйцами, она пахла остро и горячо. Аниска молча съела кусочек, но не почувствовала вкуса.

Светланина бабушка внимательно поглядела на Аниску.

– Ты что это уж очень загоревала-то? Полно, полно. Стоит того!

Аниска не отвечала, но глаза ее налились слезами.

– Да и не стоит, – продолжала бабушка, – наша-то барышня про тебя тотчас забудет. Только за порог!

– Нет, – глухо, но твердо возразила Аниска и вскинула на Светлану блестящие от слез глаза.

Она ждала, она требовала, чтобы Светлана немедленно вмешалась и сказала бы, что это не так, что это бабушка так думает, а Светлана никогда не забудет Аниску, что ей никак нельзя забыть Аниску.

Но Светлана, увидев этот взгляд, чуть-чуть сморщила свой защипнутый носик и нетерпеливо заболтала ногой.

– Ну, что вы все… Забудет не забудет!

– Не болтай ногами, – сказала мама, – ешь. – А потом повернулась к Аниске, положила ей на голову свою белую теплую руку и заглянула в лицо: – Ты что так расстроилась, девочка? Ведь и горя-то никакого нет. На будущий год Светлана опять приедет. Ну, давай-ка улыбнемся!

Но Аниска не могла улыбнуться. Она хмурилась и сжимала губы, стараясь удержаться и не заплакать.

– И ты не сердись на Светлану, – продолжала Светланина мама, – ведь она городская.

Ведь там ее дом. А здесь она чужая все-таки.

И не обижайся, ладно? Ведь каждому домой хочется!.. И тебе хотелось бы, ведь правда?

Тут за окном послышались голоса девчонок. Светлана живо выскочила из-за стола и подбежала к окну.

– Ой как хорошо! – весело закричала она. – Девочки меня проводить пришли!

Аниска молча сползла с лавки и пошла из избы.

Вскоре вышли на улицу и Светлана, и ее мама, и бабушка. Ребятишки уже глазели у ворот, шныряли возле лошади – интересно же посмотреть, какая у Светланы мать, и какой у них чемодан, и как они будут прощаться…

Катя, Верка и Танюшка окружили Светлану. Светлана обнимала их по очереди. Она очень любила их всех в эту минуту.

– До свиданья, до свиданья! – повторяла она, и в голубеньких глазках ее бегали слезинки. – Я все время буду вас вспоминать.

А когда чемодан уже поставили в телегу, она вдруг оглянулась:

– А где же Аниса?

Катя молча отвела глаза и стала глядеть куда-то в сторону. Она всегда так делала, когда должна была сказать что-то неприятное человеку и не хотела сказать. Но зато Верка и Танюшка тотчас все объяснили.

– Она от вас как вышла, так и ушла, – торопилась Танюшка, – прямо будто ее выгнали!

– А мы кричим: куда же ты? А провожать-то? – перебила Верка. – А она…

– А она губы зажала, и ничего!