Теплая вода под красным мостом - Ё. Хэмми

Дочь Асаги, учащаяся во втором классе средней школы, сдвинула брови, и между ними залегла складка. Насадив на вилку креветку, она, как флажком, принялась размахивать ею перед своими очками в красной оправе:

— Верно, я где-то читала об этом! Такой же вкус! Очень похоже! Автор сочинения — энтомолог Жан Анри Фабр — пробовал есть цикад. Он писал: «Вполне съедобно. По вкусу цикады несколько напоминают мясо креветок…» Строго говоря, автор скорее всего ел не самих цикад, а их личинок.

Я попробовал на зуб креветку в белом соусе. Похоже, жена забыла добавить в белый соус отвар от морепродуктов. Или, может быть, просто всё переварила. Вообще, креветки какие-то слишком сухие и вкус не тот, может тертый сыр подгорел… В самом деле, по вкусу похоже на цикад… Значит мы едим запеканку из цикад.

Асаги хорошо разбирается в фауне. Разбираться-то разбирается, а вот заботиться о представителях фауны не горазда. Впрочем, по этой части мы всё стоим друг друга. Асаги продолжила:

— Личинок собирают летом, когда они ещё покрыты оболочкой и только-только выбираются из-под земли. Когда же они выползают на поверхность, то скидывают с себя оболочку и становятся невкусными. Поэтому нужно не упустить время собрать их и тут же приготовить. Автор пишет, что ел даже жареных личинок. Они пробовали их всей семьёй… По вкусу мясо похоже на креветок, но только жесткое, как пергамент.

В итоге автор не рекомендовал читателям есть цикад.

Дочь Аканэ, учащаяся во втором классе школы высшей ступени, сначала помалкивала.

А потом, подняв подбородок и закатив глаза, тоже заговорила. Со стороны может показаться, что она склонна считать людей за идиотов, однако это не так, она просто страдает нервным тиком:

— Взрослые цикады жёстче, чем личинки! Я это к тому, что Кастро может не переварить их. Ведь он и так издыхает, а тут ему скормили аж трех цикад.

Асаги понизила голос:

— Прямо какая-то загадка! Съел целых три цикады…

Продолжая поглощать запеканку, Асаги высказала предположение, что Кастро мог съесть цикад по следующим причинам. Во-первых, селезень мог инстинктивно чувствовать, что цикады подкрепят его ослабший организм. Во-вторых… Птица изобразила, будто здорова, и героически съела «угощение». Такая вот маскировка. Говорят, птицы иногда выкидывают такие штуки. Иными словами, Кастро отчаянно боролся за свою жизнь! Когда надо защищаться от внешнего врага, больные птицы делают вид, что здоровы. Может, и наш селезень разыграл спектакль: ах, пожалуйста, я могу съесть даже цикаду! Как бы он теперь совсем не разболелся, бедненький… Тогда он и маскироваться уже не сможет, и впрямь умрет…

Дочь выпалила всё это с набитым ртом, едва не плача. Вилки всех членов семьи, кроме Асаги, замерли в воздухе. Мы трое — я, жена и Аканэ на несколько секунд перестали жевать. Запеканка застряла у нас в горле. Послышался стрекот цикад. Асаги же принялась жевать с удвоенной силой, громко чавкая.

Она, похоже, искренне верила во второй вариант. Выходит, что человек, стоявший у наших ворот, «внешний враг»? Враг Кастро и, стало быть, враг нашего дома? Теперь коричневые цикады, которых он держал кончиками своих белых длинных пальцев, уже представлялись мне ядом для селезня. Мне вспомнились его глубоко посаженные цвета индиго глаза. Я, собственно, не углядел в них ничего угрожающего, но…

Асаги нахмурилась и сердито посмотрела на меня:

— Кто дал цикад? Три! Нашему Кастро.

В ответ я пробормотал, что это был незнакомый мужчина, худой, вполне приличный на вид; я его никогда прежде не видел в наших краях; от нашего дома он пешком направился в сторону парка. Кто он?.. Излагая всё это, я вдруг вспомнил его фразу: «Так хочется его помыть»…

Мне захотелось рассказать об этом Асаги. И добавить, что мужчина не производил впечатление дурного человека. Но потом мне почему-то расхотелось говорить обо всём этом. А был ли он вообще у наших ворот? Какая-то неуверенность вынудила меня умолкнуть. Звуки фортепиано, стрекот цикад, сумрачный воздух будто бы растворили, унесли куда-то призрачную фигуру незнакомца. Действительно, видел ли я этого человека?

Стрекот цикад прекратился. Кошка спрыгнула с низенького шкафчика. На спины жены и Асаги посыпалось что-то белое, светящееся. Это была пыль. Семь утиных фигурок, расставленных по ранжиру на полке над окном, вдруг задребезжали и зашатались. Оттуда тоже посыпалась пыль.

Кто-то — не то жена, не то дочь — заметил:

— Землетрясение!

Продолжая держать вилки в руках, мы переглянулись. Вокруг со стуком падали на пол различные предметы.

Пять живых растений, свешивавшихся на нитках с полки, часто-часто закачались, с них тоже полетела пыль. Это были довольно жутковатые растения без корней. Их листья впитывают влагу из воздуха, поэтому не требуют особой заботы. Так говорит жена. А потому она ими не занимается вовсе. Кончики похожих на змей зелёных, не то стеблей, не то листьев засохли и приобрели коричневый оттенок. Покупать-то растения жена покупает, мол ухода не нужно, а вот ухаживает за ними скверно.

Толчки продолжались. Вода в стоявшем на аудиосистеме небольшом аквариуме плескалась. Золотая рыбка плавала как-то боком, но это не было следствием землетрясения. На одном боку у неё белели какие-то пятнышки, похоже она просто была больна.

Колебания прекратились. Через окно отчётливо доносился стрекот цикад. Пыль ещё не осела. Она сверкала, как ядовитая цветочная пыльца. Пыль летела на нас с полки, с подвешенных растений, с потолка продуваемого второго этажа…

Асаги вдруг вернулась к теме селезня — будто и не было только что никакого землетрясения:

— Нужно будет сегодня присмотреть за Кастро. Схожу, гляну.

— И я тоже! — сразу подхватила Аканэ, и жена также невнятно выразила свое согласие, продолжая поглощать остывшую запеканку из морепродуктов. Уборка упавших во время землетрясения предметов была отложена на потом. Пыль продолжала медленно оседать. Всё четверо глотали её вместе с пищей.

У ног Аканэ лежала литровая упаковка стопроцентного сока «Тропикана», картинкой кверху. На упаковке был изображен сочащийся соком апельсин. Рядом валялись разного рода проспекты и листовки — «Продолжается набор служащих», «Открытие шоу-рум», «Большой базар товаров для мужчин», несколько сложенных рекламок, рассылки из универсальных магазинов, вечерний выпуск газеты «Майнити», а также хрустящая палочка в шоколаде. Всё это упало со шкафчика во время тряски одно за другим.

Аканэ лениво вытянула босую ногу и кончиками пальцев отодвинула бумажный пакет сантиметров на тридцать в сторону.

Я взглянул на шкафчик. На нём лежала целлофановая упаковка туалетной бумаги, с надписью «12 рулонов». Пакет был с силой надорван сверху и зиял дырой. Трёх рулонов недоставало. Кто-то стыдливо прикрыл упаковку с туалетной бумагой сложенной вечерней газетой с рекламным приложением, а сверху водрузил бумажный пакет из-под сока.

Но я не мог взять в толк, откуда, к примеру, взялась шоколадная палочка.

Может, ничего и не падало… Я мучился этим вопросом потому, что я точно не помнил, где всё это лежало до землетрясения. А почему я, собственно, не помнил? Дело в том, что в целом картина до землетрясения была практически такой же, как сейчас.

Возможно, и палочка, и сложенные рекламки, и пакет из-под сока лежали здесь с незапамятных времен…

Очевидным фактом было одно. Вечерний выпуск «Майнити» был явно не сегодняшний. Его принесли несколько дней назад. Придя домой, я успел обнаружить, что сегодняшний вечерний номер лежит в туалете на нижнем этаже, открытый на странице с телепрограммой.

В этом доме всегда бедлам. На полу гостиной комнаты и утром, и вечером валяются брошенные вещи, словно их роняли, как корова лепешки. Упаковочная бумага, ящики «доставка на дом», недоеденный кошкой сухой корм, фольга от конфет, проволочные плечики для одежды и много чего ещё. Мы не способны как следует навести порядок. Вещи всё прибывают, разрастаясь, словно тропические растения.

Подобная обстановка уже перестала меня злить. Отсутствие злости не вызывает даже грусти, уже давно. Вообще-то такое состояние должно рождать пустоту в душе, но ничего подобного я в себе не наблюдаю. Потому что так даже проще жить. Правда, иногда становится как-то не по себе.

После ужина мы дружно направились к гаражу посмотреть на селезня. В ветвях сакуры ещё стрекотали цикады. Кастро сидел в большой крытой птичьей клетке, стоявшей в загончике с бамбуковыми стенами. При нашем появлении он издал какое-то утробное кряканье. Переваливаясь вправо-влево, подошёл к Асаги. Она ждала его, широко разведя руки. Обхватив грязную шею птицы, дочь принялась увещевать Кастро:

— Кастро, ты не ешь цикад! Тот, кто дает тебе цикад, плохой человек. И лучше не разыгрывать никаких спектаклей! Я имею в виду, что не надо делать вид, будто ты здоров. Тебе необходимо хорошенько отдохнуть.