Приключение в Сьерра-Леоне - Жерар Вилье

Направо.

Он поехал по разбитой дороге со скромными бунгало с железными крышами по обеим сторонам. Руджи сказала, чтобы он остановился у палисадника. Ночной сторож дремал, сидя на земле, с огромной дубиной на коленях. Они проникли в дом и направились прямо в комнату, где все место занимала большая кровать, стоявшая прямо на земле. Руджи вставила кассету в систему «Акай», и комната наполнилась музыкой Туре Кунда.

Одним движением она сбросила пуловер, брюки и туфли и осталась только в нейлоновом треугольничке. Стоя лицом к Малко, она начала извиваться в необычайно чувственном танце.

— Раздевайся, — сказала она.

Едва он разделся, она начала тереться об его восставшую плоть.

Не дожидаясь конца пластинки, он толкнул Руджи к кровати, на которую она упала, задрав ноги к потолку. Он сразу погрузился в настоящий сосуд с медом. Руджи выгнулась под ним дугой и вскоре издала протяжное рычание, перешедшее в некое подобие кашля. Затем она выпрямилась с восхищенной улыбкой.

— Ах, как я тебя хотела! — вздохнула она.

— Я думал, что африканки предпочитают негров, — заметил он.

Она поцеловала его.

— У них нет таких глаз, как у тебя. Когда я их увидела, то больше не могла отвести от них взгляд. Я была очарована. И поклялась себе, что пересплю с тобой.

Продолжая говорить, она нежно ласкала его. Малко на время забыл о своих заботах. У него создалось впечатление, что он находится в глуши Африки с первобытным созданием... Руджи не спускала глаз с его плоти, словно подстерегала его движения. Вскоре он вновь обрел всю свою твердость. Она встала на колени, протянула руку к полочке над своей кроватью и достала продолговатый черный предмет.

Великолепный эбеновый мастурбатор, отполированный от употребления. Глаза Руджи сверкали.

— Ты не сердишься на меня? — спросила она. — Я его люблю, это мой самый верный любовник... Я хочу, чтобы ты поласкал себя.

Она сама сомкнула пальцы Малко вокруг его плоти. Затем, с неподвижным взглядом, она медленно ввела огромный мастурбатор между своих бедер, так что только эбеновые яички остались снаружи. Это было невероятно, она была как одержимая. Ее мутный взгляд был, однако, направлен на Малко... Она стала не торопясь погружать в себя «прибор» на всю его длину и вынимать его, совершая вращательные движения.

Зрелище исчезающих в теле Руджи двадцати пяти сантиметров черного дерева завораживало. На лице Руджи появилось что-то вроде неестественной гримасы, выражавшей одновременно удовольствие и муку.

— Ласкай себя и смотри на меня! — приказала она.

Одновременно приказ и мольба. Эротичность ее поведения заставила Малко превзойти самого себя. Руджи тяжело дышала. Ее движения становились лихорадочными, мастурбатор исчезал и появлялся из нее как поршень локомотива. По ее расширенным зрачкам Малко мог угадать почти с точностью до секунды, когда она кончит. Руджи глухо зарычала, рука ее продолжала сжимать мастурбатор, ее трясла дрожь. Именно в этот момент Малко испытал невероятное наслаждение.

Глаза Руджи затуманились, она откинулась назад, как мертвая, «прибор» по-прежнему оставался в ней. Соски ее были напряжены. Лишь несколько минут спустя она пришла в себя, как будто вышла из коматозного состояния... Она медленно извлекла из своего тела блестящий мастурбатор и положила его на место.

— В моем «Обществе Бондо»[34], — сказала она, — мы иногда собираемся и таким образом доводим себя до оргазма. Сигнал подаю я. Посылаемые мной флюиды настолько сильны, что мне удается добиться того, что они испытывают оргазм одновременно со мной...

Малко снова задумался о завтрашнем дне. У него было двадцать четыре часа на то, чтобы все организовать. При условии, что Бамбе выполнит свое обещание. С этими африканцами никогда всего не предусмотришь. У всех у них двойная натура: снаружи внешний лоск, а в глубине — обычаи предков, для которых время ничего не означало...

— Ты завтра пойдешь со мной к Бамбе? — спросил он.

Руджи покачала головой.

— Это ни к чему. Она подчинится тебе. Я ей приказала.

— Приказала?

— Да, она является членом того же «Общества Бондо», что и я, она должна меня слушаться. Иначе она никогда бы не согласилась помогать тебе...

Малко собирался поблагодарить ее, когда услышал что у дверей остановилась машина. Руджи тоже прислушалась.

— Ты кого-нибудь ждешь? — спросил Малко.

— Нет, — ответила она. — Это, но крайней мере, не вор, у них нет машины. Во всяком случае, есть сторож с палкой...

Выстрел прервал ее. Крича от ужаса, она вскочила.

Малко, голый, бросился к своей сумке, вытаскивая из нее «кольт». Раздался сильный треск. Кто-то выламывал дверь.

— Не двигайся, — закричал он, оттесняя Руджи в угол комнаты.

Нацелив оружие на коридор, он подождал несколько секунд и услышал шум отъезжавшей машины. Затем снова воцарилась тишина. Как будто им это приснилось. С оружием, направленным в пустоту, он чувствовал себя в дурацком положении. Положив его на секунду, он надел брюки, а Руджи, онемев от ужаса, задрапировалась в бубу.

Малко направился в коридор и увидел светлое пятно в дверном проеме. По-прежнему никого. Он дошел до дверей в бунгало, Руджи пряталась за его спиной. Дверь была распахнута ударом ноги, выломанный замок висел. Единственный признак насилия... Малко сделал еще один шаг и выглянул наружу. Никакой машины, только его. Невредимая. Позади него Руджи позвала:

— Шеки!

Никто не ответил. Тогда Малко заметил фигуру, лежавшую в тени, возле дома.

Руджи снова вошла в дом и вернулась с электрическим фонариком. Его луч осветил бедно одетого ночного сторожа, которого они заметили, когда пришли. Его лицо превратилось в кровавое месиво. Пуля крупного калибра попала ему прямо в лоб и раздробила череп. В правой руке он все еще сжимал свою огромную дубину...

— Боже мой, они его убили! — простонала Руджи. — Это же сторож... Должно быть, это были воры.

— Почему они отступили?

Сжимая кольт в руке, Малко всматривался в темноту. Это странное нападение, конечно, преследовало какую-то цель... Какую? В соседних бунгало света не было. Их обитатели, должно быть, в ужасе забились в угол.

Руджи повернулась и направилась в свою комнату. Внезапно она замерла, испустив пронзительный крик, от которого у Малко застыла кровь. Он проследил взглядом за лучом ее фонарика.

Свет падал на лежащий в коридоре на полу предмет, на который они в спешке не обратили внимания. Он был длиной в несколько сантиметров и походил на кусок солодкового корня... Малко наклонился и хотел поднять его. Руджи оттолкнула его с воплем ужаса.

— Не прикасайся к нему!

Не было же это адской машиной! Малко остановился и неожиданно понял, что это такое.

Это был отрезанный человеческий палец. В его памяти на мгновение возник труп Эдди Коннолли... У него не хватало мизинца на правой руке... Руджи дрожала, как лист. Ему пришлось толкнуть ее, чтобы она согласилась вернуться в комнату. Она шла, прижимаясь к стене, чтобы пройти как можно дальше от мрачного предмета... Зайдя в комнату, она повернулась к Малко лицом.

Она была сломлена. Кожа посерела, волосы, казалось, перестали виться. Губы ее дрожали, зрачки были расширены, как у наркоманки.

Малко хотел обнять ее, но она отскочила назад.

— Не трогай меня.

— Почему ты так испугалась?

Она покачала головой, замкнувшись в объявшем ее ужасе.

— Тебе этого не понять, ты — белый... Это знак смерти. Уходи. Умоляю тебя, покинь этот дом. Ты подвергаешь меня опасности...

Малко оделся. Стоя в углу, Руджи смотрела на него, словно он был дьяволом. Дрожа, с выпученными глазами. Он снова положил свой кольт в сумку и предложил:

— Твоя дверь взломана. Может, ты хочешь поехать со мной в «Мамми Йоко»?

— Нет, я ничего не боюсь... Уходи.

Несколько мгновений они смотрели друг на друга. Это было глупо, необъяснимо. Виднелись только белки глаз Руджи. Даже ее пышная грудь, казалось, опала. Губы ее беззвучно шевелились. Несмотря на духоту в ее бунгало, в котором не было кондиционера, она покрылась гусиной кожей.

— Хочешь, я его подниму? — спросил он.

— Нет! Не прикасайся к нему. Уходи.

Он прошел по коридору, избегая зловещей находки, дошел до своей машины. Только на автостраде он по-настоящему осознал ужас, охвативший Руджи, и чем он рисковал. Те, что приходили, убили человека только ради того, чтобы подложить это мрачное предупреждение. Он вглядывался в автостраду, пустынную, насколько хватало глаз.

Отличное место для засады... Он положил «кольт» возле себя на сиденье и защелкнул дверцы. Слава богу, он не попадал на красный свет. Он сломя голову промчался по Кисси-роуд, затем по Сиака Стивенс-стрит, не увидев ни одной живой души, ни пешей, ни на машине. Его напряжение несколько спало, только когда он въехал на автостоянку отеля «Мамми Йоко», холл которого ему показался необыкновенно уютным.