Там, где кружат аспиды - Олеся Верева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ага, конечно! Размечталась, нечисть. Мы с ней теперь задачей общей повязаны, коли говорить хочешь, так с обоими давай. — Похвист сложил руки на груди и вперился в Ульянку немигающим взглядом. Русалка ответила ему тем же.
— Ладно, — первой сдалась она спустя несколько тягостных мгновений молчаливых переглядов и потупилась. Но потом бросила взор из-под бархатных ресниц. — Вы на самом деле боги из Прави?
— Только она, — ответил Похвист. — А я из Яви, бог ветра северного. Ещё вопросы есть, или обратно тебя в болото закинуть?
— Да подожди ты. Не надо меня в болото… Мне защита нужна. Слышала я, что далеко отсюда уйти вы собираетесь. И я с вами хочу.
Видно было, что храбрилась Ульяна, да только последние слова она таким голосом произнесла, будто бы умоляла. И, судя по смеху Похвиста, не расслышал он тот призыв отчаянный. А Лёля услышала, и сердце её сжалось.
— Больно надо нам нечисть за собой таскать… На что ты сгодишься в пути? Рыбу ловить да…
— Подожди, Похвист. — Лёля вышла из-за спины своего заступника. — Что случилось у тебя, Ульяна? Зачем помощи нашей просишь?
— Ну так боги вы… Кого о помощи молить, как не богов…
Ульянка закрыла глаза руками, за покрывалом волос спряталась и заплакала горько, видно, не привыкшая слабость другим показывать. Лёля сама не помнила как, да только в секунду подле Ульяны оказалась, но замерла в растерянности: как к той подойти, кто чуть её не утопила? Но русалка рыдающая сама в объятия Лёлю заключила.
— Лёлюшка, — всхлипывала Ульяна на её плече, — не слушай этого наговорщика, я не убийца. Никому плохого в жизни не сделала и сделать не смогу, не такая я. Но чёрный поступок сотворила. От мужа после первой брачной ночи бежала… Знаю, что судьба моя женой Водяного быть, но не могу я… Думала, стерплю, но… После первой же ночи, как ушёл он, так бежала. Не люб он мне, и как жить, как ласки ему дарить? Не хочу притворяться до рассвета, тело своё на откуп отдавая, а мыслями витая там, где мне на самом деле хорошо…
Лёля мало что понимала из слов русалки. Про брачную ночь ей слышать доводилось, но украдкой. Знала Лёля лишь, что после свадьбы она происходит, когда муж и жена одни остаются. И вроде как хорошим делом считается. А плечи Ульянки тем временем содрогались всё сильнее.
— Не могу снова вернуться и в постель к нему лечь… Пусть хоть золотом меня осыплет, не могу! Чтобы руки его чужие вновь по плоти моей хаживали, чтобы рот его неласковый губ моих касался, чтобы… Лучше б мне и не рождаться тогда! — застонала Ульянка, а Лёля крепче прижала её к себе.
— Давайте от воды дальше отойдём, там и потолкуем. — Неожиданно серьёзный Похвист встал между ними и озером и мягко подтолкнул Лёлю к дороге. — Уводи её, — тихим голосом попросил он.
Лёля обняла Ульяну за талию и осторожно зашагала по направлению к тропе, а русалка покорно шла за ней, вытирая слёзы и не поднимая лица.
— И ты думала, если другую жену Водяному приведёшь, тебя он отпустит? Откуда мысли у тебя такие? Вас же, водяниц, выращивают особо, с рождения готовя к замужеству, — спросил Похвист, следуя за ними. — Разве не из раковин вы выходите, создания речные? Почему ты так на волю хочешь, если воли никогда не знала?
— А мне почём знать? Видно, с браком раковина моя была, вот и родилась из неё водяница не такая, как все! — огрызнулась Ульяна, но без злобы. — Вот ежели умный такой, скажи, что мне делать? Если просто сбегу, Водяной меня вернёт, гордость ему не позволит жену отпустить. А коли нашла бы я ему земную девушку, да красавицу такую — он про меня, водяницу обычную, забыл бы. — Ульяна всхлипнула и вытерла набежавшие слёзы. — К тому же хорош собой Водяной, не хуже парней деревенских. Я знаю, много есть девушек, которые о доле такой только мечтать могут. В самом богатом тереме не сыскать злата и жемчугов боле, чем у Водяного в чертогах. Все довольны были бы! А мне кусочек неба голубого дороже всех ценностей, что на глубине таятся. Хочу свободной быть, хочу сама решать, идти куда, что видеть, хочу узнать, каково это — когда по любви большой тела желанного касаешься, а не потому, что до́лжно. Ты бог, ты не поймёшь. Жизнь у нас, смертных, одна. Почему я коротать её в мечте о чём-то лучшем должна? Я жить хочу!
На последних словах Ульянка выпрямилась и посмотрела вдаль заплаканными глазами. Лицо её покраснело и опухло от рыданий, и Лёля сказала бы, что почти в дурнушку обратилась та красавица, какой она её впервые встретила, да только Похвист смотрел на русалку так, как не смотрел до этого. Никогда ещё Лёля взгляд такой не видела, и что значит он — того не знала.
— Не коснётся тебя никто без воли твоей, вот слово бога ветра. — Серые глаза Похвиста тёмными казались, когда к Ульянке он обратился. — Кому, как не нам, ветрам, значение слова «свобода» ведомо. И никто другого свободы лишать не вправе. С нами пойдёшь, будешь Лёле в пути помогать, она богиня, к тяготам дороги не привыкшая.
— Правда? Не отдадите меня Водяному? Жить среди людей научите? — расплылась в счастливой улыбке Ульяна и сразу похорошела. — А куда мы идём? Мне бы так, чтобы от воды не сильно далеко, не то иссохну.
— Я сначала думала Перуна разыскать, — ответила Лёля, гадая, а слышат ли её вообще Похвист и Ульянка, которые вели глазами какой-то свой диалог. — А теперь, кажется, не поможет он нам. Брат старший, как и батюшка, Похвиста даже слушать не станет.
— В Навь нам надо, — отозвался Похвист, с трудом взгляд от русалки отведя. — Туда Догода ушёл и не вернулся. Только сначала, — он посмотрел на босые ноги Лёли и Ульянки, — на рынок зайти не мешало бы.
И вспомнила Лёля, что и туфельки свои, и узелок с нехитрым скарбом на берегу озера забыла. Вот только после рассказов Ульяны о том, какая жизнь подводная насыщенная, страшно ей было лишний раз к воде возвращаться.
— Ну что же, на рынок так на рынок, — забавно утерев хлюпающий нос рукавом, подвела итог Ульяна.
****
— И как, удобно? — озадаченно полюбопытствовал Похвист, стоя возле прилавка кожевенника.
Лёля вытянула ногу, не в силах налюбоваться на коричневый полусапожок, который сидел
