Король казино - Фридрих Незнанский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дураков в России, точно, хватает, — согласился Грязнов. — Но и умных немало. Посмотрят дураки на умных, авось и сами поумнеют.
Сомневаюсь.
Сажал я тебя, Ваня?
Когда было-то? Ты теперь посади.
Придет время — сядешь.
Ушло времечко, ушло. Правда, вот если бы таких, как ты, не поперли из органов... Тогда, конечно, нелегко бы нам пришлось. А теперь? Половина ментов по всей России у меня здесь, — сжал кулак Инин Пурят. — И не пищат. Потому что деваться им некуда. Влипли. А какого ранга люди?! Скажу — со « ту им упадешь.
Скажи.
Так тебя же после этого убирать придется!
У меня, Ваня, линия жизни на ладони очень долгая.
Бурят посмотрел на Славу, разлил водку.
Вот и давай за твою долгую жизнь!
Спасибо, — усмехнулся Грязнов.
Не знаю, какой длины была линия у вождя, но вот чик — и нет его! А какие планы строил! Какие речи говорил! А жил? Птичьего молока не было, так птички и не доятся!
Не на ту лошадку поставил, Ваня.
Опять ты за свое, — помрачнел Бурят, взял портативный телефон, приказал что-то по-китайски. Вошла Ляньсан и остановилась возле дверей.
Буду говорить по-русски, чтобы ты не сомневался, — обратился Ваня к Грязнову. — Подойди ко мне, детка, — позвал он девушку. — Этот дядя сыщик. Полицейский.
Полицейский, — повторила девушка.
Он говорит, что мужчину в «Виктории» убил я! Поняла? Я!
Цзэн! Убил Цзэн! — изменившись в лице, выкрикнула девушка.
Что скажешь? — повернулся к Грязнову Бурят.
Да разве я говорил, что убил именно ты?
Хорошо. Слушай, Лян. Убил не я. Нет, не я. Другой. Русский. Так говорит он, полицейский.
Цзэн, — повторила девушка.
Шагай, — махнул рукой Бурят.
Ляньсан та самая девушка?.. — начал было Грязнов, но Бурят перебил его:
На куски режь, другого не скажет.
А этого Цзэна нашли?
Найдут. Я вообще не понимаю, на кой вас сюда занесло?! Или у ментовки деньги объявились лишние? Да и дело-то для вас глухое. Вот для полиции Гонконга все ясно. Бытовуха.
Время покажет...
Не-ет, заноза в другом. Недаром не какой-то рядовой следователь нагрянул, а «важняк», сам Александр Борисович Турецкий!
Так ведь и убили-то не рядовую пташку.
Предложил бы я тебе денег, Грязнов, много денег, тебе такие и не снились, да знаю — не возьмешь, — помедлив, сказал Бурят.
Я беру, — спокойно ответил Слава и на вопросительно-испытующий взгляд собеседника добавил: — Агентство мое работает на хозрасчете.
Берешь за работу? — уточнил Бурят.
Само собой.
А я уж подумал, неужели и ты клюнул! — рассмеялся Ваня. — Як тому, что берут.
Берут, — согласился Грязнов. — Но, даст Бог, скоро подавятся.
Проглотят. Я тебе ничего нового не сообщаю, сам из газет узнаю, — Бурят кивнул на столик, заваленный почтой. — Ежедневно доставляют. Самолетом. Сегодняшнюю пока не просмотрел... К примеру, генерал Лебедь, личность известная, а главное, чистая, в открытую, в лоб, перечислил фамилии, должности генеральского ворья. И что? Па-ашел в отставку! Кувыркается в Думе, пиджачишко мятый, галстучек нацепил, громыхает о чем-то, а о чем, и не поймешь! Я, грит, не за коммунистов, не за демократов, не за царя-батюшку, я — сам по себе! Так не бывает. Один в поле — не воин.
Лебедь себя еще покажет, — задумчиво проговорил Грязнов. — Он не один, Ваня.
Тебе лучше знать. — Бурят булькнул водки в рюмки, приветственно приподнял и выпил. — Или вот кричат: мафия, мафия, рэкет... Чего кричать-то? У пас танки, самолеты, армия, ФСБ, ФСК, МВД и прочее и прочее. Расстреляй, арестуй, посади. И будет полный порядок.
Поздно.
И я о том. Я уж не говорю о крупных городах, в райцентрах любого чиновничка бери и сажай. Статья одна — взяточничество. Сталин нужен.
Тебе бы к Анпилову податься! — рассмеялся Грязнов.
Анпилов мужик хороший. Во-первых, его не купишь. Во-вторых, он не врет, а говорит, что думает. — Бурят подошел к столику с почтой, заметил белый пакет, вскрыл, прочел записку, вытащил несколько цветных фотографий. — Глянь, Грязнов!
На фотографиях был Роберт Вест, заснятый, видимо, в казино, потому что вокруг него — кто сидел, кто стоял — толпились хорошо одетые господа. В одном из них Слава узнал полковника Павлова.
Говорили мне, а я как-то и внимания не обратил. А он смотри как раскрутился!
В чем дело-то?
Тебе не знакома эта рожа? — ткнул в фотографию Веста Ваня.
Впервые вижу.
А насчет российских казино шороха не слышал?
Появился, говорят, какой-то игрок в очко. Гребет подчистую!
Он и есть. — Бурят снова перечитал записку. — Ты смотри... Монако, Сан-Марино, Марсель, Париж... В Штаты рванул! Во гад! Ладно. Разберемся.
Подари одну, —выбрав фотографию с Павловым, сказал Грязнов.
Возьми, — подумав, ответил Бурят. — В баньке мы с тобой попарились, водочки попили, немного покалякали, с главным свидетелем познакомился... Что еще твоя душенька желает?
В море бы искупаться, в Южно-Китайском...
Тебя проводят.
Сам дойду. Рядом.
Плавки при тебе?
В гостинице.
Вот видишь. Проводят.
Они вышли на улицу, и сразу откуда-то появился сухощавый китаец.
Его зовут Сюй. Он говорит по-русски, — сказал Бурят и, обращаясь к китайцу, добавил: — Проводи господина на пляж.
Пляж оказался крохотным песчаным островком на территории коттеджа, огороженным высоким бамбуком. Возле дерева с широкими листьями, названия которого Слава не знал, стоял домик, тоже сплетенный из бамбука. В домике было прохладно и чисто, бесшумно работал кондиционер. В углу стоял холодильник, в котором Грязнов обнаружил разнообразные напитки и фрукты. Полотенца, простыни, разноцветные плавки лежали на круглом низком столике.
Грязнов плавал долго. Вода была теплой и прозрачной. Мельтешили мелкие рыбешки, на дне лежали крупные камбалы.
Выйдя из воды, Слава увидел спешащего к нему Сюя с махровой простыней в руках. Китаец попытался сам обтереть господина, но Грязнов воспротивился.
Спасибо, Сюй, спасибо, — отбирая простыню, сказал он.
Найдя в домик, он оставил дверь открытой, предполагая, что войдет и китаец, однако Сюй остался снаружи. Грязнов достал из холодильника банку сока, фрукты и литровую бутылку вина.
— Заходи, Сюй! — крикнул он.
Ответа не последовало.
Ты чего? — вышел на порог Слава.
Нисево, нисево, позялюста, — заулыбался китаец.— Заходи.
Зайдя в домик, китаец моментально осмотрел стол, достал из настенного шкафчика широкие блюда, красиво и аккуратно разложил фрукты, из холодильника вытащил большой кокосовый орех, одним ударом ножа расколол его, вылил в глубокую чашку, вскрыл вино и наполнил почему-то лишь один бокал.
Так не пойдет, приятель, — возразил Слава, — доставай второй.
Нисево, нисево, — оскалил в улыбке желтые зубы китаец, однако выставил и второй бокал.
Будем!
После второго полного бокала, который Сюй выпил с таким же удовольствием, как и первый, Грязнов попытался задать ничего не значащие вопросы, но в ответ получал лишь «нисево» и «позялюста».
И это называется «говорит по-русски»? — сам себя спросил Слава, махнул чашку кокосового молока и поднялся. — Пошли.
В доме его встретила Ляньсан.
А где Иван? — спросил Грязнов. Лянь указала на телефон, приложила ладонь к уху и махнула рукой.
Уехал?
Уехаль... Да. Машина.
Ладно, — помолчав, проговорил Слава, снял трубку, решив позвонить Турецкому, но вспомнил, что не знает номера его телефона, начал рыться в карманах пиджака в поисках гостиничной карточки.
Все было на месте: документы, деньги, разговорник, но карточки Грязнов не нашел. Он начал припоминать, а взял ли он карточку вообще, быть может, она так и осталась лежать на столе в гостиничном номере. Вспомнил, что позвонил Турецкий, сказал, чтобы Слава собирался. Грязнов пошел в ванную, умылся, оделся, обулся, проверил документы, взял ключи... Точно! Забыл! Вячеслав Иванович раскрыл разговорник. Господи-и, сколько их, гостиниц-то!.. А как его-то называется? Тьфу, черт! И наименование гостиницы забыл.
Пить надо меньше, — про себя пробормотал Слава.
Он позвонил наугад в первую попавшуюся на глаза гостиницу, и в трубке послышался нежный женский голосок. Женщина спросила вначале по-китайски, не услышав ответа, перешла на английский: «Ду ю спик инглиш?», потом на немецкий: «Шпрехен зи дойч?» Грязнов осторожно положил трубку.
Неслышно появилась Ляньсан с подносом в руках, на котором стояли крошечные чашечки.
Кофе? Чай? — обворожительно улыбаясь, предложила она.
Чаю в чашке было на один глоток, и кошка не напьется, зато он был крепким, с сильным возбуждающим запахом.
Такого не пивал, — улыбнулся Слава. — Ха-арош чаек!
Ляньсан, все так же обворожительно улыбаясь, наполнила чашку доверху.
Это по-нашему, — одобрил Грязнов. — Спасибо.
